Сердце Агрессора - Андрей

— Было бы хуже, если бы оно не билось, — сказал я.

Ларри сразу успокоилась, утерла уже выкатившиеся слезы и улыбнулась. Я тоже улыбнулся и сразу записал в долговременную память: «Улыбка — такое же эффективное оружие, как внушение. Особенно в тех случаях, когда ничего более существенного применить нельзя».

— На тебя напали?

— Можно сказать и так, — я насторожился, но это оказалось простым любопытством.

— Их было много?!

— Они были на гравилете.

Ларри понятливо кивнула:

— Они отобрали твои припасы и одежду?

Я мог ей сказать, что одежда и припасы это одно и тоже, но вместо этого согласно кивнул.

— Жаль. У меня тоже ничего нет… Самое время сейчас было бы перекусить!

«Она права, — подумал я. — Мертвым клеткам требуется замена, а для этого нужен приток белков».

Рядом, под снегом, заворочался какой–то небольшой зверь. Животное готово было принести себя в жертву нашим желудкам, но девочка не должна была видеть процесс заготовки пищи.

— Спи, — сказал я.

— Что ты сказал, Иль?

— Кому говорю!

Ларри сразу уснула. Организм ее был слаб: им легко управлять.

Я вошел в лес. Туземный зверь нагло ворочался в снежной норе. Язык его мозга был невероятно прост. Только инстинкты. Мне оставалось лишь соединить энергоцепями нужные участки редких извилин и он, безоговорочно подчиняясь своему простому мозгу, выволок тело под свет ночных светил.

Животное было прекрасно. Длинные задние ноги с ядовитыми шипами на суставах передние с тремя когтями на каждой, рот, полный клыков и прекрасный ряд — гребень броневых костных отростков вдоль позвоночника украшали лесного хищника.

Костяная пластинка — наглазник броненосца ушла под лобную кость, и в щелочку выглянул злой желто–черный глаз. Зверь проснулся. Я забыл о холоде, а его, напротив, это раздражало.

Я обхватил шею зверя со спины и поднял. Броненосец немедленно вцепился в руку лапами, и когти пробили кожу. В душе я понимал, что напал первым и лесной житель имел право защищаться, но разозлился не на шутку. Вспылил настолько, что не успел совладать с рефлексами. Могу смело утверждать, что ни одно животное этой планеты еще не погибало подобным образом. Если, конечно, по глупости своей, не кусало проводов высоковольтной линии.

Голубые змейки побежали из–под поврежденной кожи по когтям броненосца, Добежав до мозга, они отразились почти человеческим ужасом в желто–черных глазах, и это стало последним чувством животного. Оно еще раз дернулось в конвульсии, хватка лап ослабла, потом конечности вовсе безжизненно повисли вдоль тела.

— Откуда ты взялся, Иль Реутов? Ты что, убежал из Хоккайдо?

Злость не располагает к обдуманной осторожности, и на время убийства я потерял контроль над девочкой. Теперь она проснулась и атаковала.

— Почему ты не спишь? — что–то удерживало от активного нападения на этого маленького человечка.

— Ты тут охотишься с таким громким треском, что, наверное, даже крокодилы в озере проснулись… А что ты еще умеешь?

— Пойдем к костру! — я уже успокоился и мог проанализировать ситуацию.

— Пойдем. Честно говоря, я уже замерзла, — покладисто согласилась Ларри.

Я не спешил, и она обогнала меня.

Что она сказала? Не сбежал ли я из Хоккайдо? Я не знаю, что это такое, а значит, не могу согласиться. Но она не должна стать врагом! Эта встреча в ночной замороженной степи — чудо, игра Богов, и просто необходимо использовать стечение обстоятельств. Она много знала о населении и обычаях планеты, знала аборигенов и сама по себе уже замечательная маскировка. И если пожелала бы помогать, то я добился бы своей цели в сто раз быстрее.

— Что такое Хоккайдо, Ларри? — спросил я, уже разделывая тушку животного.

Я решил подтолкнуть развитее событий.

— Ты не знаешь, что такое Хоккайдо? А ты знаешь, что такое Шекхаус?

Мне оставалось только правдиво сознаться: не знаю, что такое Шекхаус, ДНК, Импорта, Ореховая долина и много–много еще других понятий.

— Скажи мне правду, Реутов! Ты знаешь, что такое Земля?

— Нет, — у меня стало портиться настроение. Те, прежние понятия, про которые спрашивала Ларри, я еще имел право не знать. Но что такое Земля, по ее мнению, знать был обязан! Во всяком случае, понял это по совершенно необычному тону, с которым был задан вопрос. Я поднял руку, давая этим жестом понять, что теперь буду говорить:

— А теперь, Ларри, послушай другие названия. Говорит ли тебе что–нибудь слово «Тэнно»? А слово Тасти—Ное? НЕТ? Но ведь это планета, по которой мы сейчас ходим!

— Ты инопланетянин, Реутов? Почему ты здесь? Почему ты так похож на человека? Откуда ты? — сначала нерешительно, но постепенно, все более распаляясь, посыпала вопросами Ларри.

И, спустя секунду, она уже боялась. Я протянул кусок жареного мяса, и она окончательно сорвалась.

— Убери свое вонючее мясо, ублюдок! — закричала она резким неприятным голосом. Потом зачем–то закрыла глаза руками, и из глаз брызнули слезы.

— Лучше бы я замерзла в степи…

Ее состояние требовало немедленного вмешательства. Я не хотел ее смерти, поэтому пришлось покопаться в извилинах. Она успокоилась, мысли о самоубийстве больше ее не посещали.

— Слушай сказку, Ларри.

Девочка удивленно подняла чумазое лицо со светлыми дорожками от слез на щеках.

— …Когда–то, очень давно, одного похожего на нас с тобой человека жестоко обидели. Он сумел спасти жизнь, друзей и родственников, но его выгнали с родной планеты. У него не оставалось больше оружия, чтобы бороться с врагами… Он хотел вернуться, но судьба этого не допустила. Когда он это понял, то начал строить новый дом — Стальную планету — огромный, величиной с маленькую луну, корабль. Он не успел достроить при жизни и даже теперь, спустя тысячи лет, она все еще не окончена…

Этого человека звали Тэнно. Он научил друзей и родственников брать энергию для жизни прямо из природы и понимать язык животных. Он научил разговаривать, не открывая рта, и жить даже, когда мертв…

Первый Тэнно умер, и Тэнно стал его сын.

С него началась Великая Война. На Стальной планете стали готовить тысячи воинов, каждый из которых стоил миллиона обычных людей. И однажды Тэнно выбрал десять лучших из лучших воинов и разослал их в разные стороны. Так появились первые десять подвластных Стальной луне планет. Второй Тэнно, словно знамя, нес месть позабытым врагам своего отца…

…Я Реутов, сын Реутова. Мой отец был одним из лучших воинов Тэнно, и именно он завоевал планету Аргоэг, населенную ужасными мыслящими насекомыми, называвшими себя т-чулта. Когда он улетал туда наместником, я видел его последний раз. Он сказал мне тогда: «Иль, сын, только дружба побеждает всех и все! Тэнно не имеет друзей и поэтому рано или поздно должен будет погибнуть!» Я поверил ему и улетел со Стальной планеты, но правители вашего мира не захотели меня слушать! Я не смог доказать им, что Тасти—Ное, ваш Конвикт — следующая цель! И что только я могу защитить планету от Тэнно.

Я замолчал, давая информации равномерно улечься в мозгу девочки, и вдруг с удивлением поймал себя на мысли, что верю своим словам. Я верил, что прилетел защищать, а не завоевать! А что? Честно говоря, это было больше по душе. Но в тот момент, испугавшись, я прогнал эти мысли.

— Когда можно ждать нападения? — неожиданно серьезно, спросила Ларри.

— Ночей через пятьдесят, — мне понравился вопрос. Он означал, что девочке не безразлична судьба планеты, и она уже согласилась помогать.

— Ты можешь их победить?

— Я считался одним из лучших бойцов, — тепло самовосхвалений приятно растеклось по телу. — Только вот ваши правители отняли все оружие. Так что сейчас я настолько же опасен для воинов Тэнно, как и ты.

— Оружие наверняка в Шекхаусе, в лабораториях ДНК! Нужно спешить туда, — продолжила рассуждения Ларри и даже привстала, словно собиралась немедленно бежать штурмовать какие–то лаборатории.

— Поешь, тебе нужны силы, — пришлось снова взять под контроль ее разум. Но энергичность, с которой девочка готова была идти сражаться за правое, по ее мнению, дело, просто восхищала.

Ларри покорно взяла мясо и аккуратно, насколько может аккуратно есть человек, не делавший это часов тридцать, вцепилась в него зубами.

— Далеко до города? — поинтересовался я.

Следовало разумно распределить силы для перехода по замороженной ночью планете.

— Я прошла километров сто пока не заблудилась… От Ореховой долины до Шекхауса четыреста с лишним километров. Если идти по дороге, то километров через сто пятьдесят начинаются поселки фермеров. Там можно будет отдохнуть. К утру нужно быть у стен города, иначе будем ползти по болотам до самого полудня.

— Хорошо, тогда спи, через несколько часов пойдем. — Я почувствовал, что передо мной сидит совершенно взрослый человек. Если не по физическому развитию, то по умственному — точно!