Подарок - Джан Макдэниел

Через минуту-другую он с сожалением подумал, что она, скорее всего, передумает. Все-таки подобные поступки вряд ли достойны женщины, будь она даже Киттридж. Если бы у Саймона был большой сторожевой пес, он бы спугнул ее и заставил отступить.

Победа. Она согнула наконец руки и ноги, собираясь спрыгнуть со своего насеста. Он чуть было не посоветовал ей, как лучше спуститься, чтобы не плюхнуться на землю. Но промолчал.

Милости просим, в наши владения! Саймон решил позволить ей достичь дома и лишь потом положить конец этой игре. Ему было любопытно посмотреть, как она проберется внутрь. Тем более, что он не сомневался в том, куда именно она направляется. Он всегда гордился своим терпением. Надо позволить ей скомпрометировать себя окончательно.

Неожиданно в ночной тишине прозвучало тихое, но выразительное ругательство. Он вновь посмотрел в сторону ограды и увидел, что она все еще сидит на ней. Вернее, висит, зацепившись за что-то штанами.

Он приглушенно рассмеялся. Слишком все это нелепо, чтобы быть правдой. Она висела на проволоке, как игрушка, подвешенная Санта-Клаусом на рождественскую елку. Для него это был просто праздник. А я еще думал, что нынешний год у меня не особо удачный! Он выступил вперед.

Только ради тебя, Мими, подумала Ярдли, сотрясаемая внутренней дрожью, когда повисла на заборе Саймона Блая. Нельзя было не заметить, что сегодня ей не везет. Последив за домом несколько минут, она увидела, как серебристый «ягуар» Саймона выехал за ворота, потом набрал скорость и умчался в сторону города. Еще подумала, что он мог бы ездить и поосторожнее.

Лишь убедившись, что он уехал, она предприняла попытку перебраться через ограду. Ей показалось, что это будет не трудно. Почему потом она проявила такую неуклюжесть? Теперь она думала, что все удалось бы гораздо лучше, если бы ладони, влажные от пота, не скользили, а ноги не дрожали бы, как желе, приготовленное на День Благодарения.

— У него проведена сигнализация, но он никогда ее не включает, — заверяла ее Мими. — Дождись, пока он уедет, только и всего.

— Откуда ты все про него знаешь? — удивленно спросила тогда Ярдли. По ее мнению, даже такой проходимец, как Саймон Блай, имел право на свои тайны.

Мими отогнала сомнения внучки одним движением своей тонкой руки.

— Он пользуется услугами той же уборщицы, что и Хиггинсы. А ты и сама знаешь, как эти домработницы любят посплетничать.

И вот теперь, на третий день, вечером, Ярдли, затаившись в густой тени деревьев, выжидала, когда Блай уедет, втайне надеясь, что он останется. Но он уехал. Как видно, отправился из своей маленькой крепости на поиски приключений.

Она внимательно проследила путь его «ягуара», ринувшегося к городу, сама не веря тому, что собирается совершить. А именно — ограбить его. Все в ней восставало против намеченного, и воспитание, и моральные правила. И все же она должна это сделать во что бы то ни стало!

Пойми, дорогая, в данном случае твои действия никак нельзя назвать воровством. Так уверяла ее накануне Мими. Но пробраться в чужой дом — пусть даже затем, чтобы вновь завладеть своей собственностью, — все равно это попахивает кражей.

Ярдли оказалась бездарным грабителем. Когда она забралась на ограду, ее жутко затошнило. Пришлось долго и терпеливо ждать, восстанавливая дыхание, чтобы хоть немного успокоиться.

В кармане ее куртки была копия ключа от дома мистера Блая. И она точно знала, где находится то, что ей нужно. Лестница, ведущая в его спальню. Верхняя полка стенного шкафа. Если не мешкать, можно за пять минуть войти в дом и выйти из него. Она слышала, как стучит ее сердце, и звук этот сливался с какофонией вечерних шумов осеннего сада. Хотелось лишь, чтобы все поскорее кончилось и она, оказавшись дома, погрузилась в горячую успокоительную ванну.

В конце концов она решилась и, закрыв глаза, спрыгнула на землю. Но брюки за что-то зацепились, и она повисла на клятой ограде…

— Намеченный визит, похоже, срывается? — насмешливо прозвучало откуда-то из мрака.

Сердце Ярдли остановилось.

Саймон Блай выступил вперед, держа руки в карманах, и его довольная физиономия в окружении черных как смоль волос, раздуваемых ветром, оказалась прямо перед ней. Его темные глаза светились радостью, и она отчетливо рассмотрела, как насмешливо приподнялся левый уголок его рта. Морщинки в уголках глаз тоже говорили о безмерном торжестве.

Он придвинулся ближе, загородив ей лунный свет, на фоне которого хорошо просматривалась его атлетическая фигура, его торс, облаченный в шерстяную спортивную рубашку. К тому же он явно никуда не спешил, предполагая, очевидно, вполне насладиться комичностью ее положения.

Запаниковав, Ярдли предприняла бурные попытки освободиться и тотчас пережила ощущения, которые испытывает муха, угодившая в паутину.

— Эй, бэби, полегче, — предостерег он, — а не то поранитесь.

Ну уж нет! Это дудки! Она не позволит ему насмехаться над собой! Пусть даже за это придется поплатиться порванными брюками. Она отчаянно рванулась и в конце концов сорвалась бы с забора, но этого не произошло.

Саймон бросился к ней и успел подхватить, притиснув своим телом к проволочной ограде.

— Позвольте мне, мисс Киттридж. Этак вы и штанишки свои порвете.

Ее вновь замутило. А он еще сильнее притиснул ее к изгороди и, явно не собираясь причинить незваной гостье вред, напротив, готов был снять ее с забора. Но ей было до такой степени не по себе, что она и дышать боялась и от страха еще ближе прижалась к нему грудью. От него исходил экзотический запах сандалового дерева, а вернее сказать, дорогой парфюмерии. Несмотря на панику, примитивный чувственный жар пронизал ее от этого соприкосновения. Ярко выраженная мужественность во внешности Саймона Блая не раз приятно поражала ее прежде, но тогда она видела его лишь издали. А что говорить о теперешней ситуации, когда он так прижал ее, что это напоминало объятия? Несмотря на щекотливость положения, тело ее не могло не отозваться на его близость.

— По… пожалуйста, — жалобно пробормотала она.

Тело Саймона Блая было мускулистым, но стройным, хороших пропорций, а кожа в холодном осеннем воздухе показалась ей горячей. Его окружала аура мужественной чувственности. Подняв голову, он плотнее прижал ее своей грудью. Не больше дюйма разделяло их губы.

— Спокойнее, — приказал он.

Его дыхание жарко пахнуло ей в лицо, а темные, расчетливые глаза испугали. Она вцепилась в изгородь, парализованная ужасом и стараясь хоть как-то овладеть дыханием. Когда он, наклонив голову, смотрел вниз, она почувствовала, что с удовольствием плюнула бы в массу этих блестящих смоляных волос. О'кей, пусть это выглядит плохо, но не позволять же ему… Однако что она может сделать?