Отказать королю - Кейт Эмерсон

— Если этот человек — самозванец, — заявила я, — мы попросим констебля[3] арестовать его и высечь за дерзость.

Моими устами говорили безрассудство и невежество юности, потому тревога Бланш не развеялась.

— Мы должны посоветоваться с теми, кто умнее и мудрее нас, — заявила она. — Пусть это будет законник или книжный человек — из тех, кто приезжает в аббатство. Значит, мы с тобой тронемся в Гластонбери.

— Но ведь и сэр Лайонел намеревается приехать туда, — возразила я. — Он пишет, что встретится с нами в нашем городском доме через четыре дня.

Вообще-то, его требование предстать пред его светлые очи было до странности грубым. Еще больше испугала меня его явная уверенность в том, что мы подчинимся.

— Тогда мы выедем из поместья завтра с первыми лучами солнца, — промолвила Бланш, вставая со скамьи.

— Распорядись, чтобы к нам прислали мистера Уинна, — предложила я, следуя за мачехой в дом. — Возможно, он поможет нам лучше разобраться в этом послании.

Хьюго Уинн много лет служил у нас управляющим. Теперь он ведал всеми делами в поместьях, ставших моими, как раньше был правой рукой для моего отца и брата.

Бланш вошла в дом и сразу же поднялась на второй этаж. Я последовала за нею в наш общий женский покой, где всегда на пяльцах стояло незаконченное рукоделие. Но мачеха не торопилась взяться за иглу, хотя не в ее привычках было пребывать в праздности. Я не могла взять в толк, чем она так напугана, но ее тревога становилась все более явной.

— Ты знаешь что-то такое, о чем не сказала мне сразу? — спросила я, в глубине души страшась ответа.

— Ничего я не знаю, и от этого мне не легче, — пробормотала Бланш.

Я кликнула Эдит, одну из служанок, и приказала ей тотчас отправить кого-то из поварят за мистером Уинном, а также приготовить моей мачехе поссет[4] для подкрепления ее сил. Эдит Меллз — крепкая круглолицая деревенская девушка с веснушчатым лицом и улыбкой во весь рот — с изумлением смотрела на готовую расплакаться Бланш, и мне пришлось дважды повторить свое распоряжение.

Когда Эдит принесла поссет, мы с Бланш уселись на широкой скамье у окна так близко, что подолы наших пышных юбок соприкасались. Одна из собак прилегла у наших ног, словно чувствуя, что мы нуждаемся в утешении и поддержке.

— Хьюго посоветует, что нам делать, — заявила я самым уверенным тоном, но, похоже, Бланш мои слова не убедили.

— Сомневаюсь я в этом, — пробормотала она, нахмурившись. — Сдается мне, Хьюго знает об этом деле больше, чем ему следует.

Но еще до того как Бланш удосужилась объяснить мне, что она имеет в виду, перед нами предстал управляющий собственной персоной. Я попыталась обнаружить хоть что-нибудь подозрительное в его облике, но он выглядел и держался как обычно. Росту он был невысокого, жилистый, с кривоватыми ногами, из-за чего ходил немного вразвалку. У него было длинное лицо с тонкими чертами, которое было бы совершенно незапоминающимся, если бы не заметная горбинка на когда-то сломанном носу. Я знала Хьюго, сколько себя помнила. Он был не просто приближенным — он был другом моему отцу, насколько хозяин и его слуга могут дружить. Хьюго тяжело пережил смерть отца, а гибель Стивена его просто подкосила.

Едва дослушав рассказ Бланш о письме, управляющий попросил разрешения прочитать его. По мере чтения лицо Хьюго мрачнело все больше и больше, а когда взгляд его остановился на размашистой подписи сэра Лайонела, наш управляющий болезненно поморщился. Румяные щеки Хьюго пошли пятнами от негодования.

— Что вы знаете об этом Даггете? — резко бросил он.

Голос Хьюго был слишком глубок, выразителен и громок для человека его положения. Я привыкла к этому, но сейчас едва сдерживаемая ярость в его словах заставила меня выпрямиться и воззриться на него в испуге.

— Ах, ничего-то я не знаю, совсем ничего, — пробормотала Бланш. — До сегодня я даже имени его не слышала. Откуда у постороннего человека взялось право распоряжаться наследством Тэмсин?

Она отставила кубок, так и не пригубив пряный напиток, а судорожно сжимавшиеся на коленях руки выдавали ее волнение. Я поняла: она страшится того, что может сказать нам Хьюго, ибо подозревает, что требования, заявленные в письме, имеют под собой почву, хотя и не понимает, как такое возможно.

— Если у него есть документы, подтверждающие его права, то он действительно может оказаться опекуном Тэмсин, — отчеканил Хьюго, и мы вздрогнули от резкого звука его голоса, как от удара хлыста.

— Но кто мог назначить его опекуном Тэмсин? — задала вопрос Бланш. — Ее отец никогда даже не заикался ни о чем подобном.

— Возможно, Даггет выкупил право опекунства над юной госпожой у короля, — пробормотал Хьюго сквозь стиснутые зубы, и его нахмуренный взгляд остановил бы любого другого от дальнейших расспросов, но не меня. Я была слишком удивлена, чтобы промолчать.

— У короля?! — переспросила я. Король Генрих — восьмой правитель Англии с этим именем — жил далеко от поместья Хартлейк. Он никогда не удостаивал своим посещением такие находящиеся рядом с нами города, как Гластонбери или Бристоль. Все великолепные королевские дворцы и замки находились намного ближе к Лондону, до которого из наших мест было несколько дней пути. — Почему это король вдруг заинтересовался мною?

— Потому что вы — наследница значительного состояния и слишком молоды, чтобы распоряжаться им по своему усмотрению. И у вас нет мужа, который бы делал это за вас.

Теперь в голосе Хьюго слышался не гнев, а горечь.

— Но королю-то какое до этого дело? — допытывалась я, чувствуя, что сама начинаю сердиться.

— Все, что приносит его величеству прямую выгоду, тотчас объявляется королевским делом. Коль скоро наследник не достиг совершеннолетия[5], он переходит под королевскую опеку, а потом казна продает это самое право опеки тому, кто даст хорошую цену, и полученные денежки идут в королевский карман. Видно, этот сэр Лайонел Даггет, мисс Тэмсин, выкупил у короны право управлять вашим наследством до тех пор, пока вы не войдете в надлежащий возраст.

— Но мне не нужен управляющий, — запротестовала я, ведь у меня была Бланш, да и сам Хьюго.

— В этом вопросе у вас нет права голоса. — Хьюго выглядел так, словно готов был затопать ногами и начать пинать стены в бессильной ярости. Сдержав свой порыв, он кратко попросил позволения удалиться и оставил нас.

Я повернулась к мачехе, которая наконец пригубила поссет. Слабый аромат имбиря и пряных трав немного успокоил меня. Я подождала, пока она осушит кубок.