Смерть Сталина. При чем здесь Брежнев? - Александр Костин

Данная версия переносит место действия непосредственно на Ближнюю дачу в Кунцево, в ней впервые появляется «знаменитая четверка»: Берия, Маленков, Хрущев и Булганин, которые в ночь с 28 февраля на 1 марта «пировали» со Сталиным. Когда случился удар, неизвестно, но охрана забила тревогу только в понедельник 2 марта, то есть без медицинской помощи Сталин находился, возможно, целые сутки.

Через десять лет после смерти Сталина, с подачи Н.С. Хрущева, появилась еще одна версия насильственной смерти Сталина, которая широко муссировалась в СМИ Запада, особенно парижским журналом «Paris Match», материалы которого с обширными комментариями перепечатал немецкий журнал «Der Spiegel» (1963, № 32). А поскольку Хрущев сделал свое заявление, в котором осветил некоторые ранее неизвестные подробности обстоятельств болезни и смерти Сталина перед деятелями польской компартии, то версия вошла в арсенал небылиц о смерти Сталина, как версия «поляков, французского и немецкого журналов».

Так, журнал «Шпигель» начинает анализ высказываний Хрущева с сенсационного утверждения: «Целый ряд улик говорит за то, что Сталин ни в коем случае не умер естественной смертью, как нас в свое время хотели уверить официальные сообщения». Эта версия рисует события следующим образом: «Сталин умер вовсе не на кремлевской квартире, а в 84 километрах от Москвы в бывшем имении графа Орлова (это и есть кунцевская дача). Здесь, полностью изолированный от внешнего мира, Сталин был «пленником собственного страха». В ночь на 2 марта охраной Сталина сюда были срочно вызваны Хрущев, Маленков, Берия и Молотов… Охрана сообщила, что Сталин уже много часов не подает признаков жизни. Охрана не могла узнать, в чем дело, из-за сложности внутренней системы сообщения между тремя отдельными помещениями, в одном из которых находился Сталин. Открыть двери мог только он сам — при помощи специального электрического механизма. Так как никто из охраны не знал, в какой комнате находится Сталин, пришлось взламывать все двери подряд: открыли одну, открыли вторую — и здесь нашли Сталина. Он безжизненно лежал на полу, одетый в форму генералиссимуса. Первым отозвался Берия: «Тиран мертв, мертв, мертв», — торжествующе кричал он. В этот момент Сталин широко открыл глаза. Нет, он жив. Маленков, Хрущев, Молотов вышли из комнаты. Берия, постоянно носивший с собой ампулы с ядом, остался наедине со своим мстительным владыкой. Только через пять часов (якобы из-за большой гололедицы на дорогах) вызвали врачей»[8].

Немного ранее, на приеме представителей советской интеллигенции по случаю празднования Международного женского дня 8-е Марта, Хрущев недвусмысленно намекнул, что Берия не только не скрывал своего торжества при виде распростертого на полу тела Сталина, но был кровно заинтересован в его преждевременной смерти, о чем в указанном выше номере писал журнал «Шпигель». При этом журнал задавался вопросом: если в смерти Сталина был заинтересован только один Берия, то зачем было оставлять его наедине да еще с ядом, с беспомощным, тяжело больным человеком? Такое могло произойти только в случае заговора, существовавшего между членами «четверки», о чем дружно писали западноевропейские СМИ.

После совершения «тихого» государственного переворота в октябре 1964 года, когда Н.С. Хрущев был низвергнут с политического Олимпа и отправлен на пенсию, он принялся писать свои мемуары. Вернее, он надиктовывал тест на магнитную ленту, а уже его сын Сергей и зять А. Ад-жубей корректировали текст мемуаров и организовывали его распространение, прежде всего на Западе («Khrushchev Remembers»,1970 г. — «Хрущев вспоминает»).

В редакции, опубликованной за рубежом, версия А. Гарримана, опубликованная в 1959 году, была существенно расширена, дата сердечно-сосудистого коллапса перенесена на субботу 28 февраля, наконец-то упомянуто о врачах, которые появились на второй день болезни. Окончательная версия выглядела следующим образом:

«Сталин заболел 28 февраля 1953 года. Маленков, Берия, Булганин и я были у него на даче Ближняя в субботу ночью… Как обычно, обед продолжался до 5—б часов утра. Сталин был после обеда изрядно пьяный и в очень приподнятом настроении. Не было никаких признаков какого-нибудь физического недомогания… Мы разошлись по домам, счастливые, что обед закончился так хорошо… Я был уверен, что на следующий день, в воскресенье, Сталин вызовет нас для встречи, но от него не было звонка. Вдруг раздался телефонный звонок. Это был Маленков, он сказал: «Слушай, только что звонила охрана с дачи Сталина. Они думают, что со Сталиным что-то случилось. Будет лучше, если мы поедем туда. Я уже сообщил Берия и Булганину. Будет хорошо, если ты немедленно выедешь»… Я быстро оделся и поехал на дачу Сталина… Через 15 минут я был там. Когда мы все собрались, мы посетили дежурных офицеров, прежде чем идти в комнату Сталина. Офицеры объяснили нам, почему они подняли тревогу: «Товарищ Сталин обычно почти всегда вызывает кого-нибудь и просит чай или что-нибудь поесть к 11 часам. Сегодня он этого не сделал». Поэтому они послали Матрену Петровну узнать, в чем дело. Это была старая дева, которая с давних пор работала у Сталина. Она не отличалась блестящими способностями, но была честной и преданной Сталину. Вернувшись, она сообщила охране, что Сталин лежит на полу большой комнаты, в которой он обычно спит. Очевидно, Сталин упал с кровати. Охранники его подняли с пола и положили на диван в маленькой комнате. Когда нам все это рассказали, мы решили/ что неудобно явиться к Сталину, когда он в таком непрезентабельном состоянии. Мы разъехались по домам. Поздно ночью Маленков позвонил второй раз: «Охрана Сталина звонила опять. Они говорят, что со Сталиным что-то определенно не в порядке»…

Когда мы вновь послали Матрену Петровну проверить состояние Сталина, то она сказала, что он спит глубоким сном, но сном не обыкновенным. Мы решили, что лучше уехать. Мы поручили Маленкову вызвать Кагановича и Ворошилова, которых с нами не было накануне, а также врачей.

Врачи раздели Сталина и перенесли обратно в большую комнату, где было больше света. Врачи «сказали нам, что болезнь такого рода продолжается недолго и ее исход бывает смертельным («Khrushchev Remembers», vol. I, pp. 340–342)[9].

После смерти H.C. Хрущева в 1971 году его мемуары были опубликованы в СССР и данная версия, претерпев незначительные изменения и дополнения, вошла в «классику» публикаций о последних днях жизни И.В. Сталина. Наряду с версией офицеров охраны, которая появилась значительно позже и не застала «классификатора» А. Авторханова в живых, окончательная версия Хрущева составила общепринятую версию болезни и смерти Сталина, несмотря на их крайнюю противоречивость.

Однако прежде чем перейти к описанию версии «охраны», кратко остановимся еще на одной версии убийства Сталина, которую со слов «старых большевиков» опубликовал А. Авторханов:

«События 28 февраля— 1 марта развиваются так, как рассказано у Хрущева: «четверка» посетила Сталина, они вместе мирно и весело поужинали… Поговорив по деловым вопросам и изрядно выпив, Маленков, Хрущев и Булганин уезжают довольно рано — но не домой, а в Кремль. Берия, как часто бывало, остается под предлогом согласования со Сталиным некоторых своих мероприятий. Вот теперь на сцене появляется новое лицо: по одному варианту — мужчина, адъютант Берии, а по другому — женщина, его сотрудница. Сообщив Сталину, что имеются убийственные данные против Хрущева в связи с «делом врачей», Берия вызывает свою сотрудницу с папкой документов. Не успел Берия положить папку перед Сталиным, как женщина плеснула Сталину в лицо какой-то летучей жидкостью, вероятно, эфиром. Сталин сразу потерял сознание, и она сделала ему несколько уколов, введя яд замедленного действия. Во время «лечения» Сталина в последующие дни эта женщина, уже в качестве врача, их повторяла в таких точных дозах, чтобы Сталин умер не сразу, а медленно и естественно»[10].

Здесь приведена «финальная» часть версии «старых большевиков», которая недвусмысленно обвиняет «четверку» в состоявшемся и осуществленном заговоре с целью убийства Сталина накануне запланированного заседания Президиума ЦК КПСС, на котором должны были приниматься принципиальные решения по реализации намеченных Сталиным реформ, последствия которых напрямую касались дальнейшей судьбы его ближайших соратников, да и всей номенклатурно-партийной элиты страны. Приведем полностью содержательную часть этой, весьма экзотичной версии в том виде, в котором она изложена А. Авторхановым. Авторство версии якобы принадлежит группе «старых большевиков», реабилитированных еще при жизни, которые затем принимали активное участие в работе комиссий по расследованию преступлений Сталина. Они-то, мол, и «раскопали» такие подробности жуткого заговора самых близких Сталину соратников, что хоть святых выноси. Как бы дистанцируясь от возможных попыток приписать авторство этой версии самому А. Авторханову, он заранее оговаривается: «Эта версия получена при исключительных обстоятельствах, о которых еще рано писать. Излагая ее, я за нее так же мало ручаюсь, как и за предыдущие.