Нублик - Яан Раннап

— Что там у тебя? — спросил Черноголовкин. — Если крыса, то пусть сматывается. Пожарные собаки на крыс не охотятся.

Но крысы там не было. Когда Черноголовкин добрался до собаки, он увидел между брикетинами спичечный коробок, рядом с ним валялись обгорелые спички и окурок. А там, где лежал окурок, он заметил тлеющее пятно, от которого тянулся к крыше едва заметный дымок.

Тут уж и слов не хватило, чтобы похвалить собачку. Вся команда явилась посмотреть на очаг пожара, обнаруженный Нубликом. Торф может тлеть часами, прежде чем вспыхнет. Пожарные прекрасно понимали, что вскоре здесь мог бы возникнуть новый пожар. И, кроме того, все это разъяснило, отчего загорелся дом.

— Вот видите, дети! — сказал начальник дежурного подразделения ребятам, сгрудившимся вокруг красной машины. — Вот видите, к чему приводит игра со спичками! Посмотрите на эти обуглившиеся стены! Пусть это послужит для вас уроком!

Умолкнувшие ребята стали смотреть на стены, однако кривоногая собачка все же интересовала их куда больше.

Черноголовкин, стоявший рядом с Нубликом, сиял так, словно это он обнаружил тлеющий торф.

— И как же ты нашел его? — уже в который раз наклонялся он к собачке.

— Гав! — сказал Нублик, и Черноголовкин снова понял его.

— Говорит, что по запаху.

С того дня Нублик стал полноправным членом семьи пожарных. Теперь ему уже не надо было искать в машине укромное местечко. У него было свое законное место — рядом с шофером, на коленях радиотелефониста. Нублик восседал там с важным видом и смотрел в окно, когда машина под рев сирены неслась мимо трамваев, мотоциклов и автобусов.

III. ЧЕРНОГОЛОВКИН И БЕЛОЗЕМКИН

Хотя Нублик дружил со всеми пожарными, двух из них он любил больше других. Это были Черноголовкин и Белоземкин.

Когда Черноголовкин и Белоземкин после суток дежурства переодевались в штатское, Нублик провожал их до ворот. А когда приятели исчезали за воротами, Нублик залезал на капот стоявшей на ремонте машины, затем на крышу кабины и смотрел вслед друзьям до тех пор, пока они не скрывались из виду.

Нублик знал точно, когда вернутся Черноголовкин и Белоземкин. В первый день он даже близко не подходил к воротам. И во второй день тоже. Но к утру третьего дня Нублик уже заранее занимал место на крыше автомашины. Обычно Нублик узнавал Черноголовкина или Белоземкина уже издалека. И тут уж он не мог усидеть на месте.

Приветственный танец Нублика был своего рода зрелищем. Танец начинался с высоких прыжков в воздух и сопровождался радостным визгом. Нублик прилагал героические усилия, чтобы лизнуть в лицо своим розовым языком вновь обретенного друга. И когда ему это не удавалось, он валился на спину, расслаблял все свои четыре лапы и вертел головой, словно вьюн, в ожидании, когда его потреплют по животу.

Когда Белоземкин оказывался свидетелем пляски Нублика вокруг Черноголовкина, его лицо недовольно вытягивалось. А когда Черноголовкин видел, как Нублик приветствует Белоземкина, у него кривился рот. Потому что, хотя Нублик и любил Белоземкина и Черноголовкина одинаково, каждый из них всей душой желал, чтобы собачка, которая была наполовину таксой, а наполовину гончей, приветствовала своим танцем только его одного.

Черноголовкин и Белоземкин очень любили и ценили друг друга, тем не менее они никогда этого не показывали. Наоборот, нередко они старались подшутить друг над другом.

Когда Черноголовкин бывал в шутливом настроении, он начинал коверкать фамилию Белоземкина.

— Белошапкин! — кричал Черноголовкин. — Где ты?

— Белокепкин! Что ты делаешь?

Вначале Черноголовкин прибавлял к первой части фамилии Белоземкина все, что ему приходило в голову, но вскоре он перешел к определенной системе.

— Белоёлкин! — звал его Черноголовкин. — Белокочкин! Белоречкин! — И это означало, что в тот день команда выезжала на учения за город.

— Белокраскин! Белосинькин! — слышалось на другое утро. Оказывается, пожарникам предстояло заняться мелким ремонтом.

А когда раздавалось: — Белокружкин! Белоложкин! — то все понимали, что сегодня Белоземкин дежурит на кухне.

На первый взгляд казалось, что Белоземкина не особенно задевают насмешки Черноголовкина, но на самом деле это было не так. На самом деле Белоземкин все-таки сердился, но не на Черноголовкина, а на самого себя. Он сердился, что он в самом же начале их знакомства не стал звать Черноголовкина Чернобородкиным или Чернобрюшкиным. Потому что теперь ему не позволяла этого сделать гордость.

К несчастью Белоземкина, искажение его фамилии было не единственной шуткой, жертвой которой он оказался. У Черноголовкина имелся про запас еще более действенный козырь. И этот козырь дал ему в руки маленький простодушный Нублик.

Кроме учений, которые бывают у пожарных ежедневно, им еще время от времени читают интересные лекции. На одной из таких лекций врач рассказал о вреде курения и посоветовал всем курильщикам, если они хотят быть здоровыми и сильными, бросить курить.

После выступления врача Белоземкин погрузился в глубокую задумчивость, а вечером в комнате, где стоит телевизор, сказал собравшимся там пожарным:

— Послушайте, ребята! Я решил бросить курить папиросы.

Белоземкина знали как страстного курильщика, поэтому ему не очень-то поверили. А Черноголовкин даже пояснил:

— Белоземкин решил бросить курить папиросы, чтобы перейти на сигареты.

Но Белоземкин покачал головой:

— Теперь уж конец и папиросам и сигаретам. Никакого курева! Так я решил.

Белоземкин думал об этом вполне серьезно, но, к сожалению, характер у него был не столь твердым, как он сам полагал. Когда через несколько дней Черноголовкин с Нубликом поднялись из гаража наверх, они увидели в лекционном зале Белоземкина, стоявшего у приоткрытого окна.

В этот день Черноголовкин добавлял к первой части фамилии Белоземкина рифмующие слова.

— Что ты делаешь, Беломайкин? — спросил Черноголовкин.

— Так, смотрю, — ответил Белоземкин, смутившись. — Кошка сидит на крыше дома напротив.

Черноголовкин пошел было дальше, но Нублик остался на месте. Нублик подпрыгнул, тявкнул и принялся обнюхивать карман Белоземкина.

Теперь уж Белоземкин не смог скрыть, что засунул в карман брюк руку со спрятанной папиросой. Ему не оставалось ничего иного, как извлечь на свет дымящийся окурок. Нублик же следил за этим своими черными, как сливы, глазами, колотил хвостом об пол и ждал, что его похвалят, как когда-то в сарае с брикетом.

Черноголовкина эта история страшно насмешила. Он чуть не лопнул от смеху. Когда же он опять смог говорить, он принялся отчитывать Белоземкина.

— Ай-ай-ай, Белочайкин! Никаких папирос, никаких сигарет! Эх ты! — И он отказался выслушать какие-либо оправдания, что это была первая папироска за долгое время.

С той поры бедный Белоземкин нигде не мог найти покоя. У Нублика оказался необыкновенный нюх. Стоило Белоземкину положить в карман пачку папирос и коробок спичек, как Нублик тотчас же их обнаруживал и поднимал лай. И тут же появлялся Черноголовкин, закатывал глаза и невинно спрашивал:

— Ну что, опять смотрим на кошку?

И когда Черноголовкин это спрашивал, Белоземкин скрипел зубами, мечтая о том дне, когда он сумеет отплатить Черноголовкину. А поскольку он днями и ночами все думал об этом, то у него наконец созрел план.

Как я уже говорил, рабочий день пожарных заполнен трудом и учебой, но это вовсе не значит, что у них совсем не остается времени для отдыха. В свободное время пожарный даже может вздремнуть на обитом искусственной кожей диване, только при этом ему нельзя раздеваться.

К сожалению, у Черноголовкина была странная привычка: он не мог спать обутым. Если на нем были сапоги, он ворочался с боку на бок, но заснуть ему не удавалось ни на минуту.

Когда Черноголовкин убедился в этом окончательно, он обзавелся сапогами, большими на один размер, и стал снимать их перед тем, как лечь спать. Он научился так ловко обуваться, что даже с закрытыми глазами мог попасть в сапоги обеими ногами сразу.

Разумеется, правилами это запрещено. Но поскольку во время тревоги Черноголовкин всегда оказывался у машины одним из первых, то начальник подразделения не делал из этого скандала. А начальник команды, проходя через комнату отдыха, попросту не смотрел на сапоги Черноголовкина.

Белоземкин решил воспользоваться этой слабостью Черноголовкина. Однажды он принес из дому пару старых сапог и принялся тайком дрессировать в гараже Нублика.

— Молодец, Нублик, — хвалил он собаку, когда та брала в зубы один из сапог, поставленных у скамьи, и относила его в другое место.