Осмысление - Андрей Козлов

Сначала это был так называемый «евроремонт» с гипсокартонными стенами, подвесными потолками и хромированными стульями с цветными сидушками, потом возникли вариации на тему фонтанчики – водоёмчики с плавающими под ногами рыбками, затем дремучая охотничья тема с неприподъёмной мебелью и распластанными тушами – шкурами занафталининных животных по стенам, подобный антураж коррелирует с поданной половым водкой и пельменями – причём этот китч продолжает встречаться по настоящее время, глубоко застряв в образе посетителей, как о правильном ресторане, видимо апеллируя к первобытным инстинктам о пещерах и соответствующему способу принятия пищи. Пройдя шатания в сторону балаганности с приглашёнными ряженными артистами, вопящими бабами и разбивающимися в присядку мужиками с их фальшивой народностью и доводя ресторан до варианта цирка с факультативным режимом подачи обильной еды и напитков, наконец – то выкристаллизовалось (из графита в алмаз путём давления желаний потребителей гастрономической культуры) в приличное и достойное место, где артикулируются такие немаловажные для ресторана артефакты как продукты и приготовленные из них блюда, тщательно подобранные вина, правильная посуда, красивая сервировка и незримое обслуживание столиков – и это о гордости за то, что обмен мнениями, идеями, пусть иногда и иллюзорностью в обществе происходит очень быстро, и заменяют собой софизмы (ошибочные умозаключения), то есть прогресс в мозгах неостановим.

Этих троих я стал замечать через несколько лет существования «Дон Джованни». Они регулярно собирались либо в пятницу, либо в субботу вечером, один из них долго листал винную карту и наконец, определившись, выбирал бутылку белого вина, бутылку красного вина и односолодовый виски на дижестив. Столик располагался рядом с камерой видеонаблюдения с режимом аудиозаписи, поэтому весь их разговор фиксировался достаточно чётко, и просмотр архива вскоре превратился для меня в увлекательное домашнее занятие.

Почему именно они? Того кто скрупулёзно штудировал винную карту, а в действительности знал её наизусть звали Евгений – он был менеджером компании, занимавшейся оптовыми поставками элитной алкогольной продукции по ресторанам и винным бутикам. У нас он был знаком и с владельцем и с управляющим, и заказанный винный сет ему обходился по льготному плану, то, что выпивалось его собутыльниками, он привозил в понедельник со склада и отдавал местному сомелье взамен потреблённому. Второго звали Олег, и он был преподавателем то ли психологии, то ли философии в каком – то институте. Он полностью оплачивал меню, состоявшее, как правило, из сырной тарелки, колбасного ассорти, 1—2 основных блюд и десерта. Третий – Виктор, имел спортивный вид, развитую мускульную массу и служил в каких-то силовых структурах. Его вклад в общий счёт заключался в покрытии расходов на выпитый single malt, который оплачивался здесь же, а не привозился Евгением впоследствии, ведь потреблялись от силы по 2 рюмки, а не бутылка целиком, и он же подбирал сложный чай для десерта.

Они проводили свои консилиумы уже какое – то время, но возможность оцифровать эти явки появилась только после установки всевидящего ока. Я сбрасывал эту запись на флешку, приходил домой, выбирал из своей музыкальной коллекции что-то подходящее и соединял в единый сюжет аудио – визуальный ряд их встречи и свой фоном доносящийся ряд мировой классики.

Запись №1

Я начал этот эксперимент с прослушивания, ставшего родным названия ресторана, с оригинала – оперы Вольфганга Амадея Моцарта «Дон Жуан {Don Giovanni}, или Наказанный развратник». Дон – Жуан и его слуга Лепорелло не раз избегали участи быть битыми, посредством переодевания один в другого, тем самым демонстрируя чудесные свойства одежды – перевоплощение и пускания пыли в глаза своим внешним видом). Можно по паре раз остановиться на ариях из 1 акта: «Dalla sua pace» и идущими подряд и чередующие друг друга мужской и женской тем: «Il mio tesoro intanto» и «In quali eccessi».

Музыка Моцарта для меня слишком уж оптимистична, и даже сцена в опере, где всё это общество проваливается в ад, звучит как – то не напряжённо и не трагично. Но вернёмся в зал.

Евгений – солировал.

– Сегодня, я подобрал два вина, которые обычно предлагаются неофитам, людям которые пытаются открыть для себя ощущения, приобщившись к чему – то новому, например – вину. Это чилийское белое вино из долины Касабланка, сорта винограда Шардоне и австралийское красное вино из долины Баросса, сорта винограда Шираз.

Когда мы опускаем нос в бокал с первым вином, то явно слышны сложные переплетения букета всевозможных тропических фруктов и ванили. Повертев бокал, для того, чтобы высвободить из вина летучие ароматы и насытить кислородом все слои, делаем первый подход, но не глоток, а задерживаем вино во рту, раскатывая его языком по всей полости, возбуждая вкусовые рецепторы, пытаясь понять его плотность, кислотность, крепость и собственно вкус. То, что оно будет очень маслянистым и концентрированным мы уже определили ранее, когда вращая бокал, видели медленно стекающие по стенкам струйки, «ножки», предполагающие жирную субстанцию напитка. И наконец, вкус со сладковатыми тонами ананаса, манго, персика и далее сливочного масла, орехов и поджаренных тостов. Это так проявляется эффект выдержки в дубовой бочке, создавая фирменное звучание стиля «чилийского Шардоне» с длительным послевкусием всего выше озвученного. Тонкие ценители и снобы, критикуют за чрезмерное заигрывание с дубом, ведь палитра самого винограда забивается мощными древесными элементами, но если за дело берётся талантливый винодел, а не ремесленник, то баланс будет найден и гармоничный продукт надолго займёт место на полке в Вашем винном шкафу и в сокровенных мыслях – и это как – раз один из таких образцов.

После такого экспрессивного монолога, на продолжительное время воцарялась тишина, и остальные участники этого трио вооружались своими бокалами, сохраняя торжество момента, понимая, что сейчас они станут приобщёнными к некоему таинству обряда и энологическому парадоксу. Они фиксировала в памяти эпитеты, названия фруктов и древесных пород, взывая к воспоминаниям свои рецепторы, как же это всё раскладывается на составные части и затем соединяется в общую композицию. И видимо нейро – лингвистическое программирование не было выдумкой, потому что во время паузы, заполнявшейся колыханием бокалов, опусканием носов в бокал, отхлёбывания вина маленькими глотками и закатыванием глаз, Олег с Виктором на выходе из нескольких минут молчания могли поклясться, что ощущают и тропические фрукты, и сливочное масло и орехи, и далее всё по списку.

Сначала, это было вино в чистом экспертном виде, затем оно же, но в сочетании с сырами и выставлением иерархических предпочтений и уместных совпадений, затем был подан лосось на гриле и где – то в этом месте благостно откинувшись на креслах затеялся разговор, поводом к которому явилась новая рубашка с коротким рукавом из чёрного льна от Джанфранко Ферре на Евгении.

Виктор. – Слушай, в чём смысл брендовых вещей, они имеют высокий ценник, при этом, такой же материал из которого строчат одежду, продающуюся в супермаркетах, и мало чем отличаются от простых и надёжных тряпок. К тому же, нужно тратить время, подбирая всё по стилю и некоему образу. Я вот понимаю, что стоимость моей одежды складывается из затрат на научные исследования по разработке высокотехнологичных тканей, которые приятны телу, имеют дышащие свойства и высокую практичность – не промокают во время дождя, не продуваются ветром и их можно не гладить после стирки.

Евгений. – А мне, просто нравится, так выглядеть!

Олег. – Это я вспомнил исторический анекдот, про философа Иммануила Канта, который то же любил хорошую одежду, и один виз – а – ви пытался его принизить, говоря что такое внимание одежде могут уделять только дураки, на что получил ответ, что лучше быть дураком по моде, чем дураком не по моде. Вы знаете, я рассматриваю одежду в широком смысле слова, как очень важный социально – культурный продукт. Во все времена – это была не просто тряпка, как ты Виктор пренебрежительно выразился, а доспехи, удерживающие и защищающие человека в рамках того социума, к которому он принадлежал или пытался принадлежать. Пытался – потому что много ярких примеров, как с помощью одежды негласно закреплённой за более высоким сословием человек мог идентифицироваться и приобретать соответствующие льготы и положение уже другой социальной страты. Если говорить про ценообразование, применительно к дизайнерской одежде, то дорого производить штучное творение, а не поставленное на конвейер, состоящем из суетящихся трудолюбивых китайских рук изделие. И вот ты идёшь, и твой образ, созданный тобой же в представление о себе, с широтой взглядов и эрудицией и не только в области моды, но и в искусстве – цветовые вариации увиденных на картинах изучаемых художников, дизайне интерьеров – с их комбинациями пропорций и сочетаемости элементов, воздействует на окружающих создавая стиль притяжения, в чём – то раздвигая границы допустимости и обычности. Тем самым, ты внёс конструктивные изменения в архитектуру повседневности, украсив её новым штрихом индивидуальности. Наконец, с помощью деталей одежды или реже цельности концепции, ты считываешься аудиторией, среди которой прибываешь и воспринимаешься как свой или чужой. Не в смысле друг – враг, а как субъект, для которого актуальны или нет близкие мне темы разговора, увлечения и приоритеты.