Выхожу один я на рассвете - Андрей Щупов

- В общем так, Артемка. С отоваркой пока закончено, но продолжить мы можем в любой момент, смекаешь? Больно, согласен, но так уж вся наша жизнь устроена. С горки на саночках, в горку - с синяками. Скажи спасибо, что мы не вампиры, а то бы еще дернули по стопарику из твоих вен.

Это шутка, и приятели "орангутанга" с удовольствием смеются.

- Короче, не хочешь дополнительной отоварки, кое-что придется выполнить.

Я вяло киваю.

- Извольте. Разве я против.

- Согласен? Вот и клево. Значит, ща ты ей звонишь и ясно, доходчиво растолковываешь, что вы расстаетесь. Мирно и полюбовно.

- Полюбовно не расстаются. Полюбовно сходятся.

- А вы расстанетесь.

- Так она мне и поверила!

- Скажешь, как надо, - поверит.

- Ну ладно, скажу. Дальше что?

- А дальше путь-дорожка к горизонту. Ты про Келаря не знал, поэтому кончать тебя никто не собирается. Но штрафец, не обессудь, возьмем.

- Какой еще штрафец! За что?

Умный обладатель головки-тыковки удивляется.

- Как за что? Девочка-то все равно чужая, а ты глаз на нее положил.

- Это она на меня положила! И к стенке притиснула. А я человек слабый, отказывать не привык. Пригласили в гости, вот и зашел.

- Ты пенку не мешай и луну не крути. Нам лишнего не надо. Получишь, что заработал.

- И ничего я даже не заработал!.. - начинаю я запальчиво, но меня прерывают хлестким подзатыльником.

- Слушай, когда говорят старшие, и не перебивай! Суть, паря, проста, как плешь: въезжаешь на чужую территорию, будь готов схватить по кумполу. Это типа закона вселенной.

- Не знаю я ваших законов!

- Незнание законов, Артемчик, не освобождает от тяжкой уголовной ответственности. Такая вот закавыка.

- Да я ведь и въехать не успел! В смысле, значит, на территорию.

- Если бы успел, - добродушно басит гость, - базара бы не было. Келарь таких подлянок не прощает. Послал бы не нас, а зондеркоманду. Зачистили бы за милую душу.

Заскучавший Агафон долбит в стену условным стуком. Пареньки вздрагивают и все враз вонзают в меня недоверчивые взгляды. Все равно как три острых шила.

- Это еще что такое?

- Да так... Барабашка из местных.

- Шутник! - обладатель головки-тыковки улыбается. Короче, звони, я буду подсказывать, что да как.

Подсказывать он будет! Краснобай из Простоквашино!.. Я берусь за телефон и после серии неудачных попыток вызваниваю наконец Риту. Пропустив кучу звучных чмоков в трубку, сходу объявляю, что встретил другую и полюбил. Всем распахнутым насквозь сердцем. Такова, мол, Ритуля, жизнь, прости и не обижайся. На последнее трудно надеяться, но секунд пять-шесть у меня в запасе имеется, и отчаянной скороговоркой я пытаюсь убедить девочку, что жизнь вовсе не кончена, и мир по-прежнему стоит на своих двоих. Конечно же, меня очень скоро перебивают. Набрав в грудь побольше воздуха, Ритуля взрывается этакой сверхновой. Эпитеты вроде сволочи, осла и пакостной натюрморды сыпятся из трубки, как из рога изобилия. Чтобы не чувствовать себя полным идиотом, я демонстративно протягиваю "рог изобилия" к уху моего сурового гостя. Тот с любопытством прислушивается. Полные губы его растягиваются в довольной ухмылке. Что тут скажешь! Можно и наших людей порадовать! Доброй комедией, чарующим словом... Пальцами он изображает, что я молоток и что пора вешать трубку.

- Все, дорогая, адью! - я исполняю команду в точности.

- Молодец! Правильно базар вел. Ну, а теперь, значится, насчет штрафа...

- Ребятки, я ведь не бизик какой, не папик. Откуда я вам штраф наскребу?

- Все так поначалу мусолят. А как пару процедур проведешь, - и деньги, и золотишко - все находится.

Я призадумываюсь. После пары процедур... Какие такие процедуры он имеет в виду? Конечно же, не сауну с массажем. Что же тогда?

- Короче, срок цивильный. Неделя. На бедность твою - и суммешка скромная. Три тонны баксов. Раздобудешь, - и вали на все четыре. Радуйся, что дешево отделался.

- Дешево? Три тонны баксов - это дешево?

- Это очень дешево, - медленно и твердо произносит собеседник. - Очень и очень, врубился, керя?

Не слишком уверенно я киваю. Бригадир долго и пристально смотрит на меня.

- Не понимаю. - Из груди его вырывается вздох. - Пацаны говорят, на тебя бабы западают, а ты ведь сморчок сморчком. Ни бицепсов, ни престижа. Даже пэйджера дешевого нет. Может, поделишься секретом?

Увы, это тупик. Полный и беспросветный. Поскольку ответа я не знаю, а незнание ответов перед братвой скорее всего также не освобождает от ответственности. В общем - масло масленное и так далее.

- Может, потому что я талантливый? - Лепечу я.

- Чего, чего? - Гости заходятся здоровым мужским смехом. Отсмеявшись, все враз поднимаются.

- Ладно, шутник, бывай. И помни о времени.

Напоминание излишне, поскольку я без того то и дело поглядываю на часы. Время свидания с неумолимой скоростью приближается, а я по-прежнему остаюсь беззубым. В буквальном смысле слова. Протез где-то в прихожей, и значит, снова придется ползать на четвереньках.

Глава 3 Зубы и канифоль...

Неприветливые гости ушли, да и я уже на улице. Потирая ушибленное о кулак лицо, спешу к своему старому другу Семе. Смысл существования друзей в том и состоит, что у них всегда можно испросить помощи. Семен же помогает охотно и всем. Практически из ничего он делает радиоприемники и самовары, самопально добывает водород, самогон и дейтерий. Зубы он, правда, не лечит, но лиха беда начало. Правильно говаривал Наполеон: главное - хлебнуть и попробовать, а там само пойдет и поедет.

Не проходит и четверти часа, как я добираюсь до Семиной лаборатории. Она расположена в центре Пионерского поселка бревенчатая избушка с гигантской телевизионной антенной на крыше. Семен - не столько подкулачник, владеющий собственным огородом, сколько личность, к которой всегда можно обратиться за советом. Как у всякого нормального лодыря, у Семы есть хобби - и не одно, а целых два: поэзия и электроника. Первое ублажает его большую душу, второе - ненасытный мозг. На его стихи безбедно живут две или три знаменитых российских певицы, а на спаенную из пивных банок антенну он умудряется принимать "НТВ-Плюс", "НТВ-Минус" и еще около десятка западных программ.

Я приближаюсь к дому, тщетно пытаюсь заглянуть в занавешенные окна. Парадокс в том, что у этого Лавуазье-Кулибина по сию пору нет звонка, зато имеются жена и сын, живущие, правда, не здесь, а в доме со всеми удобствами, этажа на четыре повыше, сложенном из цивильного, по всем правилам обожженного кирпича. Я деликатно стучу по филенке правой ногой, и дверь немедленно открывается.

Семен, как всегда, красив. Желтые, с розовой каймой подтяжки, несколько великоватая футболка с надписью "тач ми, кис ми, стъюпид!", сиреневые, не скрывающие полосатых носков джинсы. К этому следует добавить рыжеватую реденькую бородку, в которой как обычно темнеют и белеют какие-то крошки и скорлупки. Но главная сегодняшняя деталь - это два довольно симметрично расположенных синяка.