Диалог в молчании. Исповедь парапсихолога - Надя Хилтон

И снова миг озарения Твоею любовью, Господи! Нет, это не я! Это Ты снял с меня этот тяжкий крест! Услышана молитва моя! Я спасена! Заступился за меня Великий Целитель! Спасибо Тебе, Милостивый Пантелеимон!

Я бежала, как на крыльях, вниз по ступенькам монастырского крыльца. Слёзы текли по моим щекам – но то уже были слёзы радости, благодарности, очищения.

Ну, конечно же, мы получаем помощь по вере нашей, и не когда-то потом, а в момент самой просьбы!

Я вернулась домой совершенно другим человеком. Моя жизнь взяла новый курс. Стала стихать боль, а через несколько месяцев отступили многие мои болезни. Вскоре я ушла от ненавистного мужа-алкоголика, что пыталась сделать долгие девять лет, но с каждым годом решётки моей тюрьмы становились всё крепче, а кандалы всё тяжелее.

Я уже думала, что никогда по-настоящему не познаю в себе женщину. Но Ты, Господи, позаботился и об этом.

В день всех влюблённых я получила подарок от Святого Валентина – настоящую, земную любовь! 14 февраля – это благословенная дата, для нашего с Владом союза. В этот же день, ровно через год после нашего знакомства, мы решили быть вместе всю жизнь, – и в горе, и в радости. А ещё через год, вновь 14 февраля, мы обвенчались в Озарянской церкви, и Святой Валентин благословил наш союз в День Рождения нашей любви. Спасибо Богу за всё!

Я записала это свидетельство 15 октября 2001 года, не подозревая, что вскоре со мной произойдёт ещё одно чудо исцеления. Я лишь почувствовала, что снова серьёзно больна.

Я написала это для того, чтобы укрепить свою веру и передать её другим людям. Я боялась уйти из жизни, не оставив свидетельства о случившемся чуде.

5 ноября 2001 года я написала в своём дневнике следующие строки:

Как-то странно всё происходит… Ничего не болит, но я перестаю ходить. Сначала на длинные дистанции, потом выходить из дома…

Ещё две недели, и я уже не спускаюсь вниз, на первый этаж своей квартиры…

Ещё две недели, и я уже еле хожу в ванную комнату и начинаю задыхаться по ночам… Я понимаю, что умираю.

Как-то тихо, без боли… но очень стремительно. Почему ничего не болит?

Боль… Она пробуждает сопротивление, вызывает протест, заставляет двигаться. Это начало возрождения. Боль – это проявление тяги к жизни. Я люблю тебя, моя боль! Требуй от меня конкретных действий, заставь принять меры. Болезнь без боли – это ленивое умирание! Обманутое восприятие. Неосознанное бесчувствие. Пропасть в тумане парного молока.

Пусть лучше режет глаза от яркого света, но осветится реальность, какой бы она не была! Лучше похолодеть от страха при жизни, чем окоченеть от смерти. Пусть будет боль, но не конец! Я приму наказание, пройду очищение, выдержу испытание и получу прощение!

Я хочу прочувствовать, осознать и победить! Наполни опустошённую чашу моей судьбы, Отче!

Эти строки я потом перечитала, вернувшись из госпиталя, под Новый Год.

О, Боже, я же буквально запрограммировала этими строками всё, что со мной потом произошло. Слава Богу, что хоть выразила желание победить! Впредь, нужно быть осторожнее с тем, что пишешь, о чём заявляешь.

А тогда… в ноябре 2001 … уже в госпитале, слабеющей рукой я написала ещё одно пророческое слово – прощение!

3 – Прощение

22 ноября 2001г. неотложка доставила меня в Royal Free Hospital, как сказали врачи, слишком поздно, поставив их в труднейшее положение.

Внутренняя инфекция, возможно и не одна, атакует мой организм: почки остановились, а легкие залиты застоявшейся жидкостью. За критическим пределом гемоглобин и протеин.

После откачки трёх литров флюидов, мои обезвоженные лёгкие лопаются от собственного трения, – начинается сильнейшее лёгочное кровотечение. Я захлёбываюсь кровью и одновременно задыхаюсь под плотной, кислородной маской…

Реанимация. Я держу свой нательный крест в крепко сжатой правой руке. Его сняли с меня, чтобы делать рентгеновские снимки моих порванных лёгких. Этих снимков будет более полусотни, за две недели непрерывной, круглосуточной борьбы за жизнь. Без еды, воды и сна. С крепко стиснутыми от лихорадки зубами. Никакой передышки, только тяжёлая, изнурительная работа – делать вдох и выдох лопающимися при движении, залитыми кровью и жидкостью лёгкими. Порой из последних сил. Под настойчивой командой перепуганных врачей.

О память, какая же ты беспощадная.

«…Господи, прими мои страдания в очищение многих моих грехов! Дай мне силы выдержать и это испытание. Помилуй, если это возможно, и сохрани мне мой крест на долгие годы, если это полезно мне и нужно Миру. Не покидай меня, Господи!»

Что-то кричат доктора… ах да, – дышать, дышать, дышать… Владик рядом, он всегда рядом, любимый мой, родной, ангел мой. Он просит меня держаться, ведь мы только начали жить.

Мы всего пять лет вместе, и мы так сильно любим друг друга. В руках у него Библия и молитвослов.

На подоконнике стоят наши венчальные иконы Богородицы и Спасителя, ну и, конечно же, Пантелеимон.

Каждую ночь Влад молится дома, вместе с Юлечкой, ей одиннадцать, – это моя младшая дочь.

Свечи горят одна за другой…

Мой колокольчик ждёт меняМоя дочурка Юлия.Она в мольбе сейчас с отцомОб исцелении моём.

Я так люблю тебя, малыш!О Боже, Ты её услышь,Она ведь молит об одном, —О возвращении моём.

Я так хочу её прижать,И целовать, и обнимать.Из рук своих не выпускать,И вечно гладить и ласкать.

Ну вот, выяснили первоисточник всех моих проблем – вирус «СМV» и «Lupus», по-русски – «Красная Волчанка». Страшная, неизлечимая болезнь. Она атакует моё тело почти всю мою жизнь, но только теперь стало ясно, с чем бороться. Хотя врачи ничего хорошего не обещали, но всё же удалось остановить кровотечение, и мне стало полегче дышать.

Две недели изнурительных сражений за жизнь давали свои результаты. Мне даже начали вливать еду и воду капельницей, через нос. Малоприятное мероприятие, – желудок постепенно тяжелеет, а вместо сытости, ощущение надутого шара внутри тебя. Ещё бы поспать…

Но передышка была недолгой, всего пару дней. После очередной четырёхчасовой очистки крови от антител начинается повторное, более сильное, лёгочное кровотечение.

…Кровь. Горячая, горькая от лекарств. Она течёт изо рта по моей груди, всё тело в синяках от соприкосновения с приборами, иглами и руками медработников. Руки в крови и скрещены над головой. Мой взгляд падает на скрещенные, истощённые ноги… Господи, я это где-то уже видела? Я словно в позе Иисуса Христа… О Боже! Неужто конец?!

Как мало я успела сделать… Господи, как я хочу увидеть Кристиночку, это моя старшая дочь, мы не виделись уже полтора года. Как же они теперь без меня?

…Мамочка, прости меня! Я знаю, что моя смерть вдалеке от тебя разобьёт твоё бедное сердце.

…Ах, как же больно! Боженька, я устала. Не могу больше… Я, наверное, иду к Тебе, возьми меня в Рай, пожалуйста. Мне так страшно… Мне только сорок лет, всего полжизни… как мало я успела… как много сделала не так… Как жаль, что нельзя вернуться домой!

Занемела правая рука, трудно разжать. Ещё… ещё… вот он, мой крест. Красивый, новый, с бриллиантами… Владик подарил мне его за два дня до госпитализации. Ну что ж, три дня поносила… О, нет же! Я несу его в своей правой руке уже третью неделю, несу на свою Голгофу…

Благослови меня, Господи! Цепочка спуталась во множество узелков. Как вся моя жизнь… Но это, наверное, уже и неважно. Неужто, последний бой?

«О, Господи! Я верю в силу Твоего милосердия. Я знаю, как Ты страдал за нас. Я люблю Тебя, Господи! И, если пришёл мой час, я приду к Тебе. Но… если я ещё что-то могу сделать во имя Твоё, для Мира, для людей, – спаси меня, Господи, самую грешную из раб Твоих. Ведь и последний станет первым?»

Что это? Я пробую торговаться? Вот ведь, и вправду, – еврейка. Прости меня, Боже! Что же мне так больно-то?! Вдох …выдох …вдох …выдох. Реже… чаще… Какая длинная ночь. Наверное, все умирающие с надеждой ждут рассвета. Дышать… дышать… Утром придёт Владик. Я очень хочу ещё раз его увидеть. Попрошу привести Юлечку… попрощаться.

Все вышли из палаты, я одна. Только часы на стене ведут свой учёт…

Чуть позже я зарифмую свои мысли:

Есть кое-что сильней земного притяженья, —То памяти моей таинственный магнит.Вся прожитая жизнь в зеркальном отражении,И детская мечта надеждою манит.

Ещё неведом страх, предчувствие потери.Все живы, и слышны родные голоса…О память, в чудный мир ты открываешь двери,И по щеке ползёт тоскливая слеза…

…Что это? Вдруг в палате стало неестественно светло. Слишком яркий свет!