Августина лучше всех - Юлия Сергеевна Васильева

Тут Мае Лакшин, безвестной сиротке, и прикрыть бы свой рот, но я еще не освоилась с новой ролью и переводила дальше:

— У ваших слуг не установлено время отдыха.

— Что?! У них есть целый выходной раз в две недели!

Я опустила глаза, но все равно продолжила:

— В течение дня.

— В течение дня они должны работать! — Крестная смотрела на меня как на дурочку, которой нужно объяснять простые вещи.

— Простите меня за дерзость, но Гусма говорит, что если у человека нет законного времени, когда он может передохнуть, то он все равно будет делать это тайком и чувствовать, что нарушает доверие своего господина. А самоуважение очень важно для хорошего слуги, потому хороший господин всегда дает ему возможность это самоуважение сохранить.

Крестная фыркнула, но совсем по-иному посмотрела на невозмутимую Гусму, которая, скрестив руки на объемном животе, ждала, словно нисколько не сомневалась, что разумное непременно победит гонор нашей хозяйки.

— Что ж, пусть твоя Гусма попробует изложить эту мысль Клини, посмотрим на его решение.

Лишь чуть позже я смогла оценить изощренное наказание за неуместные советы. Мастер Клини, дворецкий крестной, был крепким орешком, о который ломали зубы такие выскочки, как я, пытавшиеся внести что-то новое в привычный уклад поместья. Но, Нора, не могу писать без улыбки, ты же видела — у моей Гусмы уже половина рта железная, спасибо иланкийским зубодерам… так что еще посмотрим, кто кого.

Мне тоже досталось, но, к моему удивлению, вовсе не наказание.

— А ты, милочка, готовься сопровождать меня вечером на бал. А то что-то много в тебе прыти, говорят, танцы от этого помогают.

Мне пришлось прервать письмо на некоторое время, и вернулась я, безумно хохоча, с новой историей для тебя. Как жаль, что писать приходится по порядку! А то уж я бы сейчас развернулась, пока эмоции еще свежи.

Поэтому давай перейдем сразу к балу, чтобы не терять драгоценного времени и места.

Собралась к выходу я не без затруднений. Мне, ни разу в жизни не державшей в руках утюг, сложно было подготовить даже платье, не говоря уж о собственной прическе. И если бы не юная помощница камеристки, сжалившаяся при виде моего полного поражения, щеголять мне подпалинами не только на подоле, но и на собственных локонах. Кто мог подумать, что щипцы для завивки окажутся таким коварным инструментом…

И еще это странное ощущение — собираться на бал без сундучка с фамильными украшениями, без горничной, предлагающей несколько платьев на выбор... Для гардероба Маи я заказала всего одно основательное бальное платье (зато из хорошей ткани) и несколько верхних накидок из лакшинской тафты. Через тонкую сетку прекрасно виден блеск благородного атласа.

Помнишь, мы с тобой удивлялись, как лакшинцам удается производить ее так много и так дешево, нанося при этом сложные рисунки?

Я заглянула в мастерскую — оказалось, никакой тайны нет, особенно когда ты подкрепляешь свою просьбу милой улыбкой и парой монет. Весь секрет в большом наборе резных штампов, разных видах краски и умелых руках мастериц.

В тот вечер я надела верхнее платье с летящими рукавами, испещренное сине-зелеными листьями — они особенно хорошо подчеркивали рыжий отблеск волос. Из украшений у Маи Лакшин были только скромные маленькие капельки серебряных серег, подаренные мне в детстве мамой. О фамильных изумрудах придется на некоторое время забыть.

— Настоящая дикарка, — покачала позже головой гесса Версавия, осмотрев мой наряд, затем как-то странно остановила взгляд на серьгах…

На секунду я подумала, что прокололась по вине дешевой безделушки и сейчас мой маскарад будет раскрыт, но крестная ничего не сказала, лишь вздохнула.

Объяснений по поводу природы своей так называемой дикости я не дождалась. Все стало на свои места, когда мы приехали в соседнее поместье и я увидела других гостей.

Кстати, ни за что не догадаешься, чье это было поместье! Вот умора!

Ручьев Камень — фамильное имение Кермезов, которое с легкой руки дяди мы сдаем семье его торгового партнера вот уже несколько лет!

Я с трепетом ждала бала, хотя никаких детских воспоминаний об этом месте у меня нет.

Ручьев Камень оказался почти что замком, немного перестроенным и расширенным, но все равно несущим на себе отпечаток грозного военного прошлого. Настоящие арендаторы наводнили его дорогими безделушками, странно сочетающимися с портретами моих предков, почему-то так и оставшимися на стенах некоторых галерей.

Сами О’Бозы показались мне неплохими. Глава многочисленного семейства Флор О’Боз — громкоголосый, упитанный мужчина с подкупающими манерами. Видимо, именно благодаря его характеру и связям семья была принята в местном обществе, несмотря на отсутствие титула и, как я предполагаю, силы.

Его старшая дочь, Флора, внешне пошла в отца, но, к сожалению, абсолютно лишена родительского обаяния. Крупная и неуклюжая, она все время подвергается нападкам матери за то, что не так сидит, не так стоит и, наверное, даже не так дышит. Более ужасного способа поддержать и без того мало уверенную в себе девушку не придумаешь.

Мне было почти что физически больно наблюдать эту «родственную заботу», и, улучив момент, когда мы оказались рядом в толпе, я вполне искренне похвалила ее прическу, у девушки прекрасные каштановые волосы. Бедняжка моментально расцвела и тут же начала искать взглядом предмет для ответного комплимента, что, признаюсь, было непросто.

Нора, сейчас ты начнешь хихикать, узнав, как выглядела признанная модница Августина Аврора Кермез на том злополучном балу.

Девушки материковой Эрландии выбирают платья пастельных тонов, настолько нежных, что, находясь в их скоплении, кажется, будто ты упала в вазу с зефиром. К этим практически белым одеяниям полагается носить самые дорогие украшения, которые только есть в распоряжении твоей семьи.

Я в своем зеленом платье с прической, украшенной резными листьями какого-то растения из сада крестной, была похожа на гусеницу среди бабочек. Уже скучаю по нашей колониальной моде, по ярким платьям и живым цветам вместо украшений.

Флоре О’Боз пришлось напрячь все свои светские таланты, прежде чем она сдалась и отметила, что у меня у самой чудесный оттенок волос и что в этом платье я удивительно похожа на красивую даму с одного из портретов в верхней галерее.

Не успела я узнать, где именно находится упомянутый портрет (не изображение ли это моей бабушки?), как вдруг все девушки в зале взволнованно завздыхали, и сама Флора сильнее прочих. По белому скоплению «зефира» пронесся такой звук, который может вызвать только появление очень привлекательного мужчины.

— Кто это? —