Змеиный бог - Алексей Егоренков

Сгодились бы и просто руки, две зеленые клешни, на которых еще можно было разобрать тюремные чернила. Виселица, крест, бандитские перстни, — любая из наколок, будучи опознана шерифом, принесла бы Джерри состояние.

Беда лишь в том, что на юге шерифов не было: здесь правила или армия — или вообще никто.

А кусок плоти, отрезанный от живчика, мог и усохнуть, решив, что чересчур мал и беспомощен. Это был очень серьезный риск.

— Сдать бы тебя кавалеристам на опыты, — пробурчал Джеремия, — но кто ж тогда деньгу отсыплет.

Тем более, до Колорадо-Спрингс оставалось топать каких-то пятьдесят миль.

— Ладно, пшел! — Он дернул за стальную палку. — Живее. Фьють!

И-И-И!

Из глубин Вилли карабкалась новая конвульсия, и макушка трупа изо всех сил рванулась навстречу небу, словно ангелы по ошибке решили затащить его в рай.

Голова Висельника дрожала и билась толстенной струной. Хруп-хруп-хруп, — защелкали позвонки в шее бандита, расцепляясь будто костяная цепь.

— Эй, ты что это? — Джеремия вытащил револьвер. Он видел такую чертовщину впервые.

Крак! Башка мертвеца лопнула, развалившись на четыре мясных лепестка, превратившись в неровный граммофонный раструб, в недрах которого булькало и клокотало. Запах болотной тины ударил Маккормаку в нос.

— Господи, сохрани и помилуй, — пробормотал он. Но бандит не шевелился, и Джерри потихоньку набрался смелости. — Что у тебя мозгов там нет, это я и так зна…

Кльхи-и-и-и, — знакомо пробулькала кожаная труба. Ни дать ни взять Висельник поутру глотку чистит, подумал рейнджер…

«И поет ми пос…»

…и еле успел отпрыгнуть, когда граммофон выхаркнул на него полведра зеленой слизи.

Браслет поймал Маккормака за руку, не дав увернуться полностью. На запястье Джеремии попало несколько липких брызг. Они забурлили, пробираясь сквозь кожу, пузырясь кровавой пеной и выпуская тонкие зеленые нити.

— А-А-А-А-А! — завопил Маккормак, здоровой правой открывая огонь.

Он укладывал в неровный раструб одну пулю за другой, дергая крючком что твой телеграфист, но Висельник-Вилли не дрогнул ни разу, а…

«Ми послед…»

…наоборот, подался навстречу и рывком поднял рейнджера в небо.

«…ней октавы, ого, экскаватор какой, что ж ты за экскаватор такой», — думал тот, отчаянно трепыхаясь на другом конце стальной палки. Его левое запястье, наверное, сломалось, но Джеремия ничего не чувствовал — судя по цвету, рука ниже локтя уже стала чужой.

БАХ! БАХ! У него свело палец. Да и патроны кончились.

Висельник Вилли, пытаясь совладать с грузом на стальном удилище, размахнулся и ударил телом рейнджера о сосновый ствол.

— А-а… — простонал Маккормак. Он бросил опустевший револьвер и ковырнул защелку на подвижном запястье, стараясь не касаться ползучей мертвечины.

Защелка не поддалась.

«В левом углу ринга, леди и мадам…»

В левом углу скоро будет такой же труп.

Рука Джеремии горела выше локтя огнем, а ниже отнялась совсем, — только вдоль кости что-то пузырилось, нащупывая поры.

Щелк! Со второй попытки рычажок повернулся, и цепь рассыпалась на звенья, с размаху швырнув Маккормака оземь. Тот не возражал: оба его башмака хоть на миг ощутили твердую землю.

Мертвый бандит метнулся в его сторону бесхребетной куклой, и рейнджер отпрыгнул, не успев еще подняться. Вилли повалился, хрустя опавшими ветками, и рванул цепь на себя. Браслет не собирался покидать его лодыжку и подавно. Напротив, он взобрался чуть выше и даже как-то немного врос.

Прыжок, и снова спутанный клубок конечностей улетел в кусты мимо Джерри, тяжело натянув цепь.

«Шустрейший рейнджер», — подумал тот, едва успевая вдохнуть между выдохами. Грузнейший, скорей уж. Верно его люди дразнили, старого дурака.

Живчик снова прыгнул, и Джерри опять увернулся.

«Да это ж салки-скакалки, — осенило его, — игра канзасских детишек».

Жуткая мысль навестила Джеремию следом. Он взялся за цепь и быстро осмотрел собственное запястье.

— Так и есть, — пробормотал рейнджер севшим голосом. — Врос и тут.

Сталь почти утонула в зеленой плоти, и снять ее теперь мог разве хирург или мясник, до которого идти было столько же, сколько до шерифа.

Вилли снова кинулся, и Маккормак отскочил прочь, играя в салки-скакалки на свою грешную, но пока живую плоть.

Он приземлился в мягкую хвою и пошатнулся. «Нужно менять правила, — дошло до него сквозь жар, — а то еще прыжок, и конец игре».

Что-то затрубило вдали, и Джерри Маккормак замер от радости.

— Поезд! Чтоб меня мама родная, — Джеремия едва не плакал. — Поезд! По-о-о-езд!

Висельник не слышал гудка. Он подобрал конечности, надул свой кожаный граммофон и приготовился наскочить еще раз. Но рейнджер прыгнул первым. Гонимый ветром надежды, Маккормак натянул цепь, рывками принуждая страшилище извиваться следом. Мертвеца, впрочем, особо подгонять было не нужно.

Одолев крошащуюся насыпь, Джеремия перескочил шпалы и залёг по другую сторону. Цепь тренькнула по рельсам и обвисла. Потеряв добычу из виду, Мерзкий Вилли притих.

Локомотив шел к ним, но был еще далеко, и расслабляться Джерри было рано. Рельсы негромко цокали, дрожа под вечерним солнцем. Правой рукой и зубами Джеремия стащил шейный платок и перетянул отмершую левую чуть выше локтя, изо всех сил, чтоб зеленая масса прекратила сосать из него кровь.

Так или иначе, скоро явится Шум, и тогда прощай, жизнь земная, здравствуй, жизнь вечная.

«Стрельнуться бы прямо сейчас, — подумал рейнджер, — да тушка всё равно подымется, как нечистый позовет».

Да и револьвер он выбросил на поляне.

В голове рейнджера снова комаром запел Вилли. Живчик оклемался и прощупывал добычу.

Дюйм за дюймом Маккормак подобрался к рельсам, стараясь не шуршать и не звякать. Закат горел меж сосен кровавым огнем, и длинные тени шпал потянулись навстречу Джерри.

Динь. Тихо звякнула цепь.

Что-то грузное заворочалось по ту сторону.

Вдали показался локомотив. Черный кинетический красавец, из Санта-Фе до Нью-Йорка с разъездом в Касл-Роке, он выбросил струю пара и пронзительно заверещал гироскопами, входя в крутой поворот.

«На такой скорости, — прикинул Маккормак, — он прошмыгнет мимо в три секунды».

Щурясь на ослепительный фонарь, ничего не разбирая в растущем свисте и грохоте, рейнджер одним рывком подобрался к рельсам и выбросил вперед омертвевшую руку.

Комариный голос Вилли можно было ясно разобрать всегда. Он шел по кости.