Существо - Влада Ольховская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Они, должно быть, сами себе казались героями. Еще бы, спасли несчастную сиротку от злодеев! Они не видели подвох, потому что не искали его.
А вот Никита все прекрасно видел. Например, то, что директор приюта могла и соврать им. Не было никакого уплотнения, просто всем осточертело смотреть на эту ящерицу, и они придумали способ избавиться от нее.
Возможно, другие дети действительно бросались на нее, но вряд ли из-за одного лишь уродства. В Существе было что-то неправильное, пугающее на самом примитивном, инстинктивном уровне. От нее хотелось держаться подальше – и уж никак не делить с ней кров!
Однако Никита видел, что объяснять все это Грише бесполезно. Его приемный отец уже зациклился на роли спасителя, он и слушать ничего не станет. Да и потом, толковых аргументов у Никиты не было, ничего, кроме дурного предчувствия. Он уже проиграл, но все еще надеялся пробудить в Грише здравый смысл.
– А где оно… то есть, она будет жить? У нас же сплошь лестницы!
– Мы обустроим для Регины игровую комнату в подвале. Туда она сможет самостоятельно добраться на коляске с улицы, через гараж, и из дома, через кухню. Несмотря на свое состояние, Регина полностью себя обслуживает, и уже за это ее можно уважать!
Уважать ее Никита не собирался, но вынужден был признать, что приемные родители неплохо все продумали. В подвале полноценная комната, там есть ванная с туалетом, есть и съезд для коляски – раньше его использовали, чтобы на тележке перевозить в подвал вещи и игрушки. Все это означало, что Существо может задержаться в их доме на целые годы!
– Мы надеялись, что ты будешь помогать ей, – признал Гриша. – Да, получилось неожиданно, Регину пришлось забирать срочно, и мы даже не успели тебя предупредить. Поверь мне, если бы обстоятельства сложились по-другому, мы бы обязательно посоветовались с тобой!
– А если бы я сказал нет? Если бы я сразу был против, это что-то изменило бы?
Гриша не ответил, но в его неловком молчании и был ответ. Нет, ничего бы это не изменило. Они бы все равно притащили в дом свою уродину, потому что это все-таки их дом, что бы они там ни трындели про семью и любовь.
– Я уже ничего не могу изменить, – вздохнул Никита. – Да я и пытаться не буду, что силы зря тратить! Но одно я у вас попрошу: не заставляйте меня приближаться к этой штуке.
– Никита!
– Я врать должен? Притворяться милашкой? Если вы так во мне разочаровались – можете сдать обратно в детдом.
– Глупостей не говори! Ты – наш сын, и так будет всегда. Но постарайся принять наше решение. Я не говорю, что твое поведение оправдано, сегодня оно было чудовищным. Только вот наказывать я тебя не буду, первый и последний раз. Делай что хочешь, чтобы в доме не было конфликтов, твоей маме и так придется тяжело в первое время, не добавляй ей проблем. А я, в свою очередь, надеюсь, что ты повзрослеешь и поймешь, как ты должен вести себя на самом деле.
Это Никита как раз понимал получше некоторых – пока его приемные родители оставались слепыми. Им казалось, что они спасли несчастную, обиженную жизнью малютку. А Никиту не покидало ощущение, что они притащили в дом комодского варана, жирную хищную ящерицу, способную убить человека, а ребенка и вовсе заглотить целиком. Он видел это в глазах Существа, когда оно появилось в доме!
Оно не было жертвой, оно было охотником… или чудовищем. Никита лишь надеялся, что сумеет показать это остальным, пока не стало слишком поздно.
* * *Ульяна знала, что не имеет права чувствовать себя несчастной. Но не чувствовать почему-то не получалось.
Вообще-то, ей выпал счастливый билет. В приюте было хуже. Время, проведенное там, Ульяна до сих пор вспоминала с дрожью, а слезы сами собой наворачивались на глаза. Есть люди, которые к любой жизни привыкают – и оказываются на вершине. А вот она так не могла, она чувствовала, что умерла бы, если бы ей не встретились Авиновы.
Но они встретились, и стало лучше. В какой-то момент даже хорошо было! Недолго. Она, может, просто из таких людей, у которых не бывает всегда хорошо…
Сначала вернулись ее страхи. Те самые, оставшиеся с детства, они теперь переродились в комплексы. В один горький момент Ульяна вдруг поняла, что она – толстая и некрасивая, и от этой мысли ей было уже не уйти. А даже если бы она попыталась, одноклассницы мигом напомнили бы ей!
Потом она потеряла брата Никиту. То есть, Никита все еще был рядом и заботился о ней, как раньше. Но он уже не был ей братом – потому что Ульяна влюбилась.
Ей было жутко стыдно за это. Кто ж влюбляется в собственного брата? Позор! Но ведь он, если задуматься, никакой не брат ей… Им было по двенадцать лет, когда они познакомились, так что Ульяна прекрасно знала, что они не родственники. Вначале ей было легко с ним, Никита помогал ей во всем. Но со временем он изменился… Он стал лучше, и она засматривалась на него и краснела, когда он брал ее за руку. Она могла обманывать его, но не себя. Ее любовь перестала быть сестринской…
Хорошо еще, что Никита ничего не заметил! Он умный, однако в некоторых вещах – дурак дураком. А может, ему и в голову не могло прийти, что сестра способна смотреть на него так. Это было ее проблемой, которую Ульяна хотела решить сама, да только не знала, как.
Вот и получилось, что в семнадцать лет она оказалась страшной толстухой, безнадежно влюбленной в прекрасного принца. Да еще и принадлежащего другой! Куда уж тут думать про счастливый билет и свое везение?
Может, и неплохо было бы рассказать все… да только кому? Раньше она любым секретом делилась с Никитой, теперь – понятное дело, что нет. Маме Ире? Плохая идея. Мама Ира – добрая, но болтли-и-ивая… лучше и не представлять. Если поделиться с ней личным, она начнет переживать так громко, что услышит весь дом. И Никита тоже услышит! Стоило Ульяне лишь подумать о таком скандале, как ей хотелось провалиться сквозь землю.
У нее были приятельницы… была даже лучшая подруга. Но в последнее время Ульяну не покидало смутное чувство беды рядом с ней. Вроде как вы улыбаетесь друг другу и
