Разведка боем - Василий Звягинцев

Сильвия наклонилась вперед, чтобы долить себе в чашку свежего чая, и юбка сдвинулась еще на пару сантиметров. Алексей отвел глаза, хотя и не увидел ничего особенного. Черная пластиковая застежка, самый кончик кружевной резинки и узкая полоска белой кожи выше края чулка.

Еще один вопрос, который занимал его чуть не всю сознательную жизнь. В чем хитрость? Буквально вчера он видел эту же Сильвию в компании остальных девушек, загорающую в шезлонге. Все они были в купальниках «топлесс». И не вызывали никаких эмоций, кроме чисто эстетических. А сейчас… Очевидно, здесь срабатывает какая-то инстинктивно-генетическая программа. Ситуативно женщина на пляже не должна восприниматься вне означенной роли. И не воспринимается. А наедине, в соответствующей обстановке, малейшее отклонение от принятой в данный момент нормы закрытости тела срабатывает как пусковой сигнал. Когда он был школьником и порыв ветра поднимал девушке юбку выше колен – это же было событие! А через два года настала пора мини, и подсознанию потребовались уже иные стимулы…

– Понятно, – заставил он себя отвлечься от посторонних мыслей. – Антон нам тоже кое-что подобное излагал. Но ты, получается, и так все знаешь, к чему же расспросы?

– Знаю я далеко не все. И в другом преломлении, – ответила экс-резидент, будто и не замечая непорядка в своем туалете. Она его даже еще чуть усугубила.

Берестину поневоле нужно было делать выбор, по-прежнему интересоваться проблемами мирового значения или переключиться на сиюминутные. И вообще интересно – в чем смысл ее тактики? Она сама-то как – действительно хочет восстановить смысл и последовательность событий, лично для него уже потерявших актуальность, либо просто пытается его соблазнить? А если да, то зачем? Чтобы получить нормальное удовольствие или добиться каких-то тайных целей?

Первое и второе не требуют столь тонкой игры. На первое он уже согласился, да и от второго вряд ли стал бы категорически отказываться. А о третьем варианте стоит задуматься, тем более что для этого все равно придется уступить ее деликатным намекам.

– А чего там особенно знать? После возвращения из шестьдесят шестого, сопряженного, правда, с некоторыми осложнениями, мы какое-то время прожили спокойно… – Он не стал акцентировать внимание на том, что вернуться в свою реальность ему удалось лишь через четыре месяца, да и то при помощи старого друга – любовника Ирины, Андрея Новикова, с которым она рассталась года за три до описываемых событий, а потом вдруг встретилась вновь, похоронив надежды Берестина на почти уже состоявшуюся взаимность.

– Спокойно прожили, – с непонятной интонацией повторил он, – пока твои орелики не объявились. Вот тогда все и завертелось… Практически все события уложились в неделю. Налет ваших агентов, появление Воронцова, уход на Валгаллу…

– Подожди, – вновь остановила его Сильвия. – Об этом я почти ничего не знаю, разве что по отрывочным разговорам в Замке. Как и почему все произошло?

– Да тоже как-то так… Зажали ведь вы нас крепко. Сначала те двое, потом нападение на квартиру Левашова, на Воронцова в метро. Антон, с которым Воронцов был давно знаком по журналистским делам и который вдруг тоже оказался пришельцем, ненавязчиво подвел нас к идее передислокации на Валгаллу, оказал необходимое содействие. Нам особенно выбирать не приходилось, а тут такое заманчивое путешествие. Там и в самом деле неплохо было, – в голосе Берестина прозвучала мечтательная грусть. – С аборигенами познакомились, подружились, можно сказать. Опять с вашими воевать пришлось. После танкового сражения в плен мы с Андреем попали. Очередная дама тамошняя тоже, наверное, резидент вроде тебя, нам предложила выбор – или мы начинаем работать на нее, или… – Алексей махнул рукой. Вспоминать о том разговоре ему было неприятно. Что ни говори, они тогда капитулировали. Хоть и не слишком испугавшись, но не пожелав обещанной им, весьма неприятной в случае несогласия участи.

– А вот об этом поподробнее, пожалуйста! – Сильвия неожиданно взволновалась, резко поднялась с кресла, оперлась руками о его высокую спинку. Берестин и не ожидал от нее такой несдержанности. Дела давно минувших дней, казалось бы.

– Ну, дама была весьма эффектная. Постарше тебя, пожалуй, попышнее несколько, но весьма пикантная. Похожа скорее на итальянку. Этакая сорокалетняя Лоллобриджида… Звали ее Дайяна. В переводе на русский – Диана, наверное.

– Дама меня как раз меньше всего интересует, – прервала его воспоминания Сильвия. – Что она вам предложила и что было дальше?

Берестин рассказал, как их переправили в виде субатомных матриц обратно на Землю, теперь уже в сорок первый год, и поместили в чужие тела, его – в командарма Маркова, а Новикова – в самого Сталина. С задачей переиграть Вторую мировую войну и тем самым кардинально изменить ход истории. И они эту задачу почти что выполнили, только вот Антон раньше времени их оттуда извлек и перенес в Замок… После чего была взорвана какая-то информационно-энтропийная бомба, и все кончилось. Для цивилизации аггров…

Когда он произнес слово, которым Антон называл соотечественников Сильвии, она поморщилась, будто светская дама, услышавшая флотский загиб. Может, действительно это просто придуманная форзейлями непристойная или крайне оскорбительная кличка для своих противников? Но сказать ничего не сказала. Помолчала несколько секунд, осмысливая услышанное. Чтобы пауза не выглядела слишком нарочитой, взяла с тумбочки причудливый, в стиле «модерн», бронзовый подсвечник, поставила на стол, зажгла толстые витые свечи.

– Я об этой истории ничего не знала, – сказала она, вновь опускаясь в кресло. – Да и когда б успела? По земному времени все заняло меньше недели. Но выглядит куда как странно. Мало того, что столь радикальное вмешательство в земную историю никак не могло осуществиться без самого детального обсуждения со мной, оно в описанной тобой форме просто не имеет смысла. Ни практического, ни физического. Непонятна роль вашего «друга» Антона. Уж его-то я знаю много лет. Каким образом он смог бы организовать изъятие ваших матриц, находясь на Земле, если они управлялись с Таорэры?

– Он объяснял…

– Ты тоже можешь объяснять папуасу, будто телевизор работает потому, что в нем поселились духи, – презрительно фыркнула Сильвия, не обратив внимания на оскорбительность своих слов для Алексея. – Нет, тут в самом деле есть о чем подумать…

«А не хватит ли дурака валять?» – мелькнуло в голове Берестина. Мало того, что дамочка то и дело сверкает своими прелестями, так еще и хамить начала. Это еще разобраться надо, кто тут папуас.

– Тебе не кажется, что раз уж у нас ситуация Шахразады, хоть и с обратным знаком, так и продолжение должно быть в том же ключе?

– А ты действительно этого хочешь? – Сильвия словно бы даже удивилась его словам и в то же время как-то поособенному зазывно взмахнула ресницами…

Он обошел стол, взял в руки ее узкую прохладную ладонь. В самом деле, сколько можно заниматься скучной болтовней, если все так просто – уютная комната, дрожащие огоньки свечей, тихая музыка, красивая, заведомо на все согласная женщина. Совсем у него крыша поехала, что ли?

Он обнял бывшую инопланетянку за талию, повернул к себе, медленно приблизил губы к ее приоткрывающимся губам. Она тоже подалась вперед, запрокидывая голову и прижимаясь к нему животом и бедрами, привставая на цыпочки и обвивая руками его шею. Целовались долго и увлеченно, словно охваченные первой страстью юные влюбленные.

Алексей даже и не заметил, как они оказались на широком диване в смежной комнате. Падающий сквозь проем двери дрожащий свет только-только позволял различать черты ее лица с прикрытыми длинными ресницами глазами. Обнимая податливое тело Сильвии, расстегивая тугие кнопки прозрачной блузки, целуя приподнятые жесткими кружевными чашками полушария, Берестин не сразу сообразил, какой этюд она с ним разыгрывает. Но все-таки понял, не семнадцать же лет ему. Аггрианка исполняла роль добродетельной жены, впервые в жизни решившейся на супружескую измену. Она то уступала домогательствам соблазнителя, то вдруг спохватывалась и начинала осторожно сопротивляться. Отталкивала слишком уж бесцеремонно проникающие под одежду руки, начинала шептать протестующие, возмущенные слова, прерываемые, впрочем, чересчур страстными вздохами, и тут же сама припадала к его губам своими, мягкими и требовательными.

Алексея такая игра тоже захватила. Слишком она отвечала его собственной склонности. Что за интерес, если партнерша торопливо, как в бане, раздевается и ныряет под одеяло с заранее обдуманным намерением.

Когда он, преодолевая сопротивление, сумел наконец сдвинуть вверх узкую, даже, кажется, лопнувшую при этом по шву юбку и начал на ощупь искать застежки пояса, Сильвия вдруг оттолкнула его, откинулась на спинку дивана, царственным (каким аристократки былых времен подавали для поцелуя руку) движением протянула Алексею стройную, прекрасного рисунка и невероятно длинную ногу. Вновь придя в себя, усмехнувшись даже, Берестин отщелкнул пряжки на ремешках туфель. А усмехнулся он оттого, что вспомнил давний-давний, но почти аналогичный случай. Запутавшись в многочисленных, по тогдашней моде, крючках и пуговичках интимных деталей туалета очередной подружки, курсант-первогодок Леша даже выругался от отчаяния: «Да где ж оно расстегивается?» – и услышал в ответ задыхающийся шепот: «Ой, ой, не надо, пожалуйста… Вот здесь…»