Дело одинокой наследницы - Эрл Гарднер

Адвокат начал читать:

«Уважаемый сэр!

Я честно поместила объявление в вашем журнале, заплатила за него и арендовала на тридцать дней абонентский ящик. Я получаю ответы. Я выбрала именно такой вид знакомства, потому что хотела сохранить анонимность. Не вижу причины, по которой мне стоило бы ею жертвовать ради вашего благополучия. Могу заверить вас, что все, сказанное в объявлении, правда, и вам нечего беспокоиться по этому поводу.»

В конце письма стояла простая подпись: «Мисс а/я девяносто шесть».

— Но ведь она приходит к ящику за ответами? — спросил Мейсон.

— Нет. Она посылает некую даму, несомненно, знающую свое дело.

— Вы абсолютно уверены в том, что эта дама не работает под наследницу?

— Уверен. Я дважды пытался выследить ее. Наверное, я не гожусь в сыщики. Она мне сама сказала об этом. Оба раза она останавливалась и мне не ничего больше не оставалось, как приблизиться к ней. Затем она меня здорово отчитывала, говорила, что я занимаюсь не своим делом. Она упомянула, что ее в свое время пытались выслеживать профессионалы, а я с ними не иду ни в какое сравнение. Она была просто в ярости!

— А вы сами не писали любовные письма в ответ на объявление наследницы?

— Писал. Но у этой женщины просто сверхъестественная способность вычислять подделки. Я отправил ей дюжину различных посланий с заверениями, что всегда хотел встретить именно такую девушку, и что деньги не играют для меня никакой роли, что меня интересует только ее очаровательная личность.

— И какой был результат?

— Никакого. Ответов не последовало.

— Как я понимаю, эта девушка получает много писем?

— Много — не то слово! — воскликнул Каддо, взмахнув руками. — Ящик просто забит ими. Ответы приходят пачками.

— Насколько вам известно, она с ними со всеми поступает одинаково?

— Да. Если судить по тем, что написал я, она ни на какие не отвечает.

— Тогда зачем же она помещала объявление?

— Вот это-то я и не могу понять. Но она определенно не отвечает. Я послал ей больше дюжины.

— Что вы от меня хотите? — спросил Мейсон.

— Чтобы вы решили вопрос с властями, которые требуют или изъять журнал из продажи, или представить им эту женщину.

Мейсон с минуту подумал и сказал:

— Для вас, возможно, будет дешевле изъять журнал.

— Мне бы очень не хотелось этого делать — столько затрат и…

— Однако, дешевле, чем мои услуги.

— Но это будет признанием вины! — воскликнул Каддо. — К тому же есть еще один момент. Предположим, мы имеем дело с настоящей наследницей. Я заключил с ней соглашение и обязан печатать ее объявление. Я изымаю журнал — она подает на меня в Суд. Что тогда?

— Принесите мне с десяток экземпляров вашего журнала и чек на пятьсот долларов, — сказал Мейсон. — Посмотрим, что можно сделать. Потребуются услуги частных детективов.

— Мне нужна какая-то гарантия, — Каддо сузил глаза.

— Что вы имеете в виду?

— Чтобы вы гарантировали мне, что эти пятьсот долларов для меня окупятся.

— Хорошо, — улыбнулся Мейсон. — Я дам вам расписку в получении чека, а также отчитаюсь, как будут расходоваться ваши деньги. А если вы, как я подозреваю, попытаетесь использовать меня в качестве одного из способов увеличения тиража в соответствии с каким-либо придуманным вами планом, я выставлю вам счет на пять тысяч долларов и заставлю их выплатить. Не получится у вас загрести чужими руками жар, если эти руки — мои.

— Вы довольно грубо все представили, мистер Мейсон, — Каддо потер подбородок.

— Я этого и хотел.

— Пожалуйста, поверьте мне, господин адвокат. Я честно… А зачем вам журналы?

— Хочу их просмотреть, — ответил Мейсон.

— Но у вас уже есть один, — улыбнулся Каддо. — А если вы задумали поймать наследницу на удочку, то у меня есть с собой последние страницы, вырванные из старых журналов. Вы ими можете воспользоваться.

Каддо открыл дипломат и вынул пару дюжин чистых бланков для писем.

— Подпишите чек на пятьсот долларов и передайте его мисс Стрит, а я посмотрю, что можно сделать, — сказал Мейсон.

Каддо вздохнул и достал чековую книжку.

— Вы правы, дело оказывается дорогостоящим.

Когда издатель ушел, Мейсон взял в руки журнал и начал его листать.

— Вот послушай, — обратился он к Делле Стрит, и начал читать рассказ Артура Анселла Ашланда:

«Дороти еще раз посмотрела на себя в зеркало, в то же самое зеркало, в котором она столько раз разглядывала себя. Произошло магическое перевоплощение. Лицо, смотревшее на нее, уже не казалось изнуренным, скучным и изрезанным морщинами от забот. Любовь взмахнула волшебной палочкой и преобразила его черты. На Дороти глядела другая женщина конечно, не такая молодая, но уверенная в себе, сияющая от счастья, женственная и желанная.

За ее лицом в зеркале появилось другое отражение — это был Джордж Кришлом, который тихо вошел в комнату и встал позади нее.

— Дорогая, — воскликнул он, — ну зачем ты тратишь время и смотришь в холодное зеркало? Лучше повернись и посмотри на меня.

Она повернулась и сильные руки сжали ее в объятиях. Горячие жадные губы искали затаенные уголки ее души, выпуская потоки желания, которое оказывалось таким сильным, потому что так долго сдерживалось.»

Делла Стрит присвистнула.

— В какой-то мере это преступление, — сказал Мейсон. — С другой стороны, подобное, возможно, приносит какое-то утешение одиноким сердцам.

Если наш друг Каддо честен, мы ему поможем. Если нет — он может надеяться только на Бога.

Глава 2

Перри Мейсон продолжал листать журнал, периодически зачитывая вслух отрывки Делле Стрит, затем он резко закрыл его и бросил на стол.

— Делла, — обратился он к секретарше, — сейчас мы будем сочинять любовное послание.

Делла Стрит кивнула и приготовила карандаш и блокнот.

— Черновик сделаем на машинке, — продолжал адвокат, — потом я его перепишу на последней странице журнала и отправим его в издательство.

— Я бы сказала, что наша обстановка мало подходит для сочинения признаний в любви, — улыбнулась Делла.

— Не уверен, что она хочет признаний, — в задумчивости заметил Мейсон.

— Что же ей тогда надо?

— Давай подумаем. Это очень важно. Она дала объявление в журнале одиноких сердец. Она утверждает, что наследница, и говорит, что сыта по горло теми, с кем общается. Заметь, Делла, эта женщина явно не одинока.

Она просто хочет перемен.

— А ты не думаешь, что они уже произошли в ее жизни?

— Мы все равно должны попробовать, — твердо заявил Мейсон. — Она ведь — женщина и поэтому станет читать поступающие письма. Если нам удастся придумать что-то, что ее заинтересует, то ответ придет.

— Но Роберт Каддо на свои послания не получил ни одного.

— Мы будем учиться на его ошибках. Каддо, наверняка, действовал не правильно.

— Все, что он сказал, показалось мне вполне приемлемым.

— Обрати внимание: в каждом ответе он подчеркивал свою незаинтересованность в ее деньгах.

— Ну и что здесь такого? — спросила Делла. — Какой бы девушке понравилось письмо от мужчины, в котором бы говорилось: «Дорогая мисс а/я девяносто шесть, я вами заинтересовался, так как вы — наследница»?

— Пожалуй, я не согласен с тобой, — задумчиво произнес Мейсон.

— Шеф, что ты имеешь в виду? Конечно, она…

— Она ведь специально упомянула, что наследница, — прервал Мейсон. Если она не хотела, чтобы люди принимали это во внимание, то зачем вообще было об этом говорить?

Делла Стрит нахмурилась и задумчиво сказала:

— Да, конечно, она заявила, что наследница, но сделала это просто, чтобы возбудить интерес.

— Значит, мужчина, который написал, что его не волнуют ее деньги, сразу же поставил на себе клеймо лицемера.

— Наверное, ты прав.

— Давай отправим ей два письма, — предложил Мейсон. — Пусть одно будет таким:

«Уважаемая мисс а/я девяносто шесть!

Я бедный юноша, а поскольку вы — наследница, то не думаю, что есть надежда, что вы мною заинтересуетесь. Но, тем не менее, я решил вам написать и сказать, что хотел бы с вами встретиться и сделал бы все от меня зависящее, чтобы стать вашим другом. Мне кажется, у нас есть много общего.»

— И это все? — спросила Делла.

— Да.

— Какое туманное письмо!

— А такое и нужно, — ответил Мейсон. — Я думаю, что Каддо потерпел неудачу, потому что все очень точно выразил. Давай предположим, что наследница — интриганка. Возможно, она совсем не одинока, а просто хочет найти подходящего человека, которого можно было бы использовать для какой-то определенной цели.

— Какой?

— Не знаю. Нам придется это выяснить.

— Тогда почему же она не действует, как принято в подобных случаях?