Линия жизни - Семина Ирина Константиновна

— Вот именно, — охотно подтвердила она. — Все как всегда. Все у тебя внутри начинает увядать, потому и дерево желтое. Рутина заела. А хочется чего-то новенького.

— Например? — озадачилась я.

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Эльфика. — По-моему, в первую очередь этого хочется именно тебе. Я ведь всего лишь твое отражение, да?

— Ну да, — растерянно сказала я. — А мне что-нибудь… э-э-э… хочется?

— Так. Приплыли, — иронично прокомментировала Элька. — Знаешь, дорогая, по-моему, ты уже почти превратилась в какой-то придаток к твоему компьютеру. Не знаю, как такое техническое приспособление правильно называется на вашем языке… То ли виджет, то ли гаджет, то ли еще какая-нибудь пластмассовая штучка. В общем, ты уже не осознаешь своих потребностей и желаний. Нет, определенно, вовремя я скомандовала тебе «Стоп!». Совсем ты увяла. А еще сказочница!

— Эльфи, да перестань ты на меня нападать! — возмутилась я. — Я же не спорю! Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь.

— Хочу, чтобы ты встряхнулась и огляделась по сторонам, — заявила Эль. — И подумала, наконец-то, почему у нас на душе осень? Никогда на тебя сезонные изменения не влияли, а тут вдруг началось. С чего бы это, как думаешь?

— Ну, может быть, я просто вошла в этот возраст? — неохотно предположила я. — Лет мне все-таки уже м-м-м… сильно за восемнадцать, скажем так.

— Не смеши! — фыркнула Элька. — Уж не ты ли все время внушаешь читателям, что возраст — не снаружи, а внутри? Ты вот сейчас на сколько себя ощущаешь?

— Я? Н-не знаю… — честно говоря, я и правда как-то не могла сообразить, что ответить. — Я как-то себя вообще не ощущаю. Давно уже. Некогда мне этим морочиться, я книжки пишу.

— Вот. И я о том же, — удовлетворенно кивнула Эльфика. — Пишешь и пишешь, и совершенно не морочишься ничем другим. Скажи-ка мне, дорогая, тебя устраивает жизнь разумной пишущей машинки? Так и будешь стучать по клавишам, пока не сломаешься?

— Ну уж нет! — сердито сказала я. — Что ты преувеличиваешь, в самом деле? Никакая я тебе не пишущая машинка! И ломаться в ближайшие пятьдесят лет я не намерена. Я намерена процветать и получать от этого удовольствие!

— Отлично. Тогда с внутренней осенью надо срочно что-то делать! Вернем в наш личный мир привычную весну? — предложила Эльфика.

— Давай! — с энтузиазмом отозвалась я. — А как?

— Самым сказочным образом, — пообещала Эльфика. — Мы будем искать нехоженые тропы, совершать нелогичные поступки, взращивать безумные мечты и сочинять про это сказки! Вот и все. По-моему, конгениально!

— Но я не понимаю, чем твой конгениальный план отличается от моей обычной жизнедеятельности, — с некоторым сомнением заметила я. — По-моему, я примерно так и живу — совершаю нелогичные поступки, взращиваю безумные мечты и сочиняю про это сказки. Вот книги издавать — ну разве это была не безумная мечта?

— Ну да. Только теперь эта мечта уже перешла в разряд реальности. Как и многие другие. Знаешь, в чем дело?

— В чем? — я была совершенно расстроена.

— Все те мечты, которые у тебя были, уже воплотились в жизнь. А новые тебе было просто некогда придумать. Вот и произошло… зависание в безвременье.

— Зависание в безвременье… — в некотором смятении повторила я.

Эльфика, как обычно, была права. Эта рыжая девчонка с крылышками очень зоркая и внимательная (не в пример мне!), и она видит вещи не такими, какими они кажутся, а такими, какие они есть на самом деле. Не знаю, как у нее это получается, но мне это ее умение очень помогает. Сама-то я рассеянная, невнимательная и вечно витаю в облаках. А вот Эльфика, при всей ее крылатости и волшебности, большая реалистка.

— Ну вот, опять ушла в умствования, — прервала поток моих мыслей она. — Тебе совершенно противопоказано думать! Уж очень ты любишь превращаться в Чистый Разум и растекаться мыслию по древу.

— И что, это плохо? — осторожно поинтересовалась я. — Кстати, не мыслию, а мысью, если верить первоисточнику…

— Да какая разница, чем там растекаться? Ведь кроме разума, есть еще и душа, и тело, и о них тоже нельзя забывать. Ты и сама знаешь — хорошо, когда консенсус и золотая серединка, — проинформировала меня Эльфи. — А то получится, как в сказке про Чудо-Юдо…

— А как было в той сказке? — тут же подобралась я. — Эльфи, расскажи!

— Разумеется, расскажу! Иначе зачем бы я о ней упомянула? — приподняла аккуратные бровки Эльфика. — Итак, сказка про Добра Молодца и Чудо-Юдо. Исполняется впервые. Очень в тему, кстати! Слушай и вникай, мое сказочное недоразумение!

Сказка вторая

РЕШАЮЩАЯ БИТВА

удо-Юдо, выходи, биться будем!!!

У Обители Зла, по виду — небольшой пещеры, стоял Илья Муромец, красавчик, кровь с молоком, румянец во всю щеку, косая сажень в плечах. Стоял, мечом булатным поигрывал, ножкой в нетерпении притопывал.

— Ну тут я… — раздалось из пещеры, лениво так, и там кто-то зашевелился, заворочался.

— Вылезай, кому говорю! — прикрикнул Илья Муромец. — Что ж такое неповоротливое, а, Чудо?

— Какое есть, — меланхолично отозвалось Чудо-Юдо. — Уродилось я такое, так что ж теперь?

— Биться будем, не на жизнь, а на смерть! — жизнерадостно огласил программу дня Муромец.

— Опять биться… — недовольно заметило Чудо. — Что ж ты такой… беспокойный? Чего тебе на месте не сидится и мирно не живется?

— Это потому, что в мире еще много Зла! — объяснил Илья. — Пока все не искореню, не успокоюсь! На то я и Богатырь, предназначение у меня такое.

— Слушай, ну чего тебе надо? — заныло Чудо, выгребаясь из пещеры на свет божий.

Илья привычно содрогнулся. Чудо-Юдо всегда вызывало у него самые неприятные чувства. Было оно какое-то неопределенно-аморфное, бесформенное, студенистое и вроде как даже слизистое. Такая куча трясущаяся, ползучая, и цвет противный — где черный, где серый, а где вовсе белесый какой-то. Только глаза у Чуда были красивые: большие, трогательные, с длинными ресницами. Но вот было бы их поменьше хоть раза в три — а то выглядывают то тут, то там, помаргивают тревожно, а у Ильи от этих глаз меч сам собой опускается и весь боевой азарт проходит, как и не было.

— Давай-давай, собирай себя в кучу, — поторопил Илья. — Солнце уже высоко, а ты только из логова своего выгребаешься. Непорядочек! Давно бы уже закончили Решающую Битву и по домам пошли.

— Вот сижу я в норе, ничего не делаю, никого не трогаю, претензий не предъявляю, какого от меня рожна всем богатырям надо?

— Про всех не знаю, а мне лично надо с тобой разделаться, — строго сказал Богатырь.

— А зачем?

— А чтобы впредь неповадно было!

— Да что я тебе сделало-то, что?

— А то-то и оно, что ничего не сделало! Запряталось там, затаилось. Сидишь, молчишь, гадости всякие небось думаешь. И пользы от тебя миру — ноль! Созидать надо, трудиться! За правое дело горой стоять! А ты как медуза какая, тварь дрожащая, ненавижу я тебя.

— Ну вот, вроде добрый, а ненавидишь… Зачем ты так? Тебе ж любить положено или нет?

— Я и люблю! Я люблю жизнь, движение, порядок! Людей люблю! И еще справедливость. Мне надо, чтобы все по справедливости было! И по правилам. Все, что не по правилам, — изничтожить, растереть и забыть, вот!

— Ага, мечом-то махать — оно конечно, легко! Р-р-раз! — и уничтожил! Нет человека — нет проблемы!

— Ну ты это мне брось! — сурово насупился Илья Муромец. — Я мечом только по делу машу! Меня люди любят! Я всем на помощь прихожу от меня Миру одна сплошная польза. А ты? Только зазря небо коптишь.

— Ничего и не зазря… Ксенофобия у тебя, Илюшенька. Тебе бы все, что в твои представления не укладывается, смести с лица земли. А вдруг оно полезное?

— Да кончай ты свою болтологию! — осердился богатырь. — Чем оно, скажи на милость, полезное??? Вот ты лично чем полезно? Ты ж по жизни приспособленец, непротивленец и соглашатель! От тебя ни «да», ни «нет» не дождешься! С тобой разговаривать-то страшно — ты любую мысль заболтаешь и окончательно все запутаешь!