Судьба боится храбрых - Андрей Имранов

Отлично понимая, что надежды его напрасны, и что надо спешить, он, тем не менее, поднялся два пролета вверх и несколько раз с силой подергал дверь в разных направлениях. Тщетно. Тим вздохнул и полез в сумку - мама, конечно, будет недовольна. О, не то слово - недовольна, веселый вечер ему сегодня гарантирован. Но если она не приедет на обед, Тиму потом придется где-то шататься по улицам до семи вечера, а он намеревался сегодня закончить, наконец, шестой уровень 'Candlekeep lights'. Мобильник, однако, найтись не спешил. Тим, пока еще без особого беспокойства, напряг память - обычно он кидал трубку в сумку с вечера... обычно, но не вчера. Вчера в пол-первого ночи позвонил Антоха, разбудил отчима с мамой и нес в трубку какую то ахинею заплетающимся голосом - очевидно, был пьян. Мама тогда ничего не сказала, но выражение ее лица было красноречивым. Сегодня ему и это припомнят наверняка. Тим вздохнул - может, не звонить, не добавлять раздражения? Черт с ним, с этим Кандлкипом, потом пройдет. А после уроков позвонить дяде Сереге и погонять с ним в 'контру'... Где же, хвать его за ногу, телефон? Словно в ответ на этот вопрос в памяти четко всплыла картинка - зеркало в прихожей, полочка перед ней, на полочке ключ, а рядом с ключом... а что это такое рядом, господа? Такое темно-серебристое, прямоугольных очертаний? Может, это платиновый дамский портсигар? Нет, неверно. А может, это деталь трансфокаторного передатчика Т-полей с космического корабля пришельцев? Нет, не угадали! А может - это телефон марки самсунг? Кто это сказал, поднимите руку, потому что это - правильный ответ! Представьтесь, пожалуйста... очень хорошо, господин Тимофей Вострецов - поздравляю вас, вы выиграли шесть часов прогулок по нашему замечательному городу, причем - без еды, потому что карманные деньги, выданные на неделю, вы вчера потратили, купив модный налобный фонарик. Тим застонал и стукнул кулаком по обивке двери. В бессильной злобе потоптался на площадке, потом пошел вниз. Денек начинался - просто загляденье.

Тим, выскочил из подъезда, обернулся на ходу, зачем-то посмотрев на окна своей комнаты, и с ходу налетел на кого-то.

- Извиняюсь, - пробормотал он, восстанавливая равновесие. Но 'кто-то' вдруг цепко ухватил его за руку.

- Васятка, - произнес надтреснутый плаксивый голос и Тим невольно вздрогнул. Полуобернулся к человеку, на которого налетел и похолодел - это была Коряга - сумасшедшая бабка со второго этажа. Ее внука четыре года назад насмерть сбила машина, прямо тут, во дворе - с тех пор бабка сбрендила и в каждом пацане видела своего Васятку, который куда-то убежал и не хочет идти домой. Младшеклассники и прочая мелюзга боялись Корягу до икоты, да и те, кто постарше, тоже старались обходить ее стороной. Матери, утешая испуганных детишек, злобно грозились вызвать санитаров и отправить сумасшедшую 'туда, где ей самое место', но старуху их угрозы не пугали, и сгорбленная неподвижная фигура за прошедшие годы стала уже чем-то вроде местной достопримечательности. Тим задергался, пытаясь освободить руку, но Коряга держалась цепко, что-то бормотала и порывалась утащить Тима обратно в подъезд.

- Пусти, дура, - прошипел Тим, - я не твой Вася, он умер! Слышишь, подох Васятка!

Старуха на секунду остановилась, мазнула по Тиму безумным взглядом из-под мохнатых бровей и замахнулась на него рукой.

- Вот я тебе, негодник! - сказала она грозно, - сколько ж можно на улице шляться. Вот ужо я тебе всыплю дома, - и снова обернулась к подъездной двери.

Совершенно взбешенный навалившимися на него неприятностями, Тим не сдержался и, довольно сильно, пнул сумасшедшую старуху по ноге. Та охнула, отпустила Тима и, взмахнув рукой, упала на одно колено. Тим тоже не удержался и сел в пыль. Старуха неловко встала на ноги, обернулась к поднявшемуся Тиму и посмотрела на него вполне осмысленным взглядом.

- Хосподи, - всплеснула она руками, - а где ж Васятка?

Тим, не глядя на Корягу, тщательно отряхивал брюки.

- Где, где, - пробормотал он, - в гнезде. Ушел Васятка, далеко ушел.

Тим чувствовал себя неловко - он, вообще-то, был незлым и воспитанным мальчиком. Старуха, конечно, сама напросилась, но она все же была старой, немощной, вдобавок еще и сумасшедшей. А он ударил ее. 'Ногой', - услужливо подсказала просыпающаяся совесть и в подробностях восстановила в памяти картинку, как и куда он ее пнул. Старуха тяжко вздохнула, потом прищурилась.

- Ай-яй, - сказала она, качая головой, - это кто ж за нелюдь, что такое с тобой сделал?

Тим решил, что старуха собралась читать ему нотации, только он не понял, кому предназначалось это 'нелюдь' - ему персонально, или его воспитателям. Но продолжение фразы заставило его вздрогнуть и замереть.

- Что ж это делается, глядите, мальчонку насмерть ножом убили. Как есть зарезали, - сказала она задумчиво, продолжая качать головой и разглядывая Тима. Тот сглотнул и попятился, отчетливо ощутив, как морозом стянуло кожу на затылке, и зашевелились волосы. Старуха опять вздохнула.

- Скажи Васятке, шоб не убегал далеко, приду я скоро, - сказала она, теряя интерес к беседе и разворачиваясь к подъезду.

- Недолго уж мне осталось, - донеслись до Тима ее слова, потом старуха с натугой потянула на себя оббитую жестью дверь и канула в черноту входа. Дверь громко, с дребезжащим звуком, хлопнула, и Тим сорвался с места. Он летел, не чуя под собой ног и остановился перевести дух, когда до школы оставалось метров двести.

- Что это за фигня? - спросил Тим, отдышавшись, - мистика какая-то. Может, и вправду в церковь сходить?

Религию в их семье активно продвигала Баба Тася - мама отчима. Сам отчим, воспитанный в советских традициях, не верил ни в бога, ни в черта, бабкины увещевания называл 'мракобесием' и 'опиумом для народа'. Мама активной жизненной позиции по этому вопросу не имела, но иметь и не хотела. Да бабка и сама давно махнула рукой на непутевых старших, сосредоточив все миссионерские усилия на Тиме. Тим слушал проповеди со скептической ухмылкой, никогда не упуская возможности вставить язвительный комментарий, но что-то из слов Бабы Таси в нем оседало. Вот и сейчас - мысль о посещении церкви возникла в его голове вполне естественно. Но тут от недалекой школы донесся негромкий дребезжащий звук. Тим вздрогнул и все мысли о мистике, бесах и церкви вылетели у него из головы - в школе звенел звонок.

Он ругнулся и отчаянно бросился вперед, надеясь, что случится чудо и Елы-Палы задержит в своем кабинете директор или она просто застрянет в лифте. Почему бы не случиться чуду? Вот если б можно было научиться силой мысли, например, задержать начало урока? Лифт остановить, это же не по воде пешкарусом топать без пенопластовых лыж. Даже и не чудо никакое, так - случайность. Трудно, что ли ему? Ну ведь пустяк же? А уж он, Тим, в долгу не останется - если в классе еще нет училки, он сегодня же в церковь пойдет обязательно и сделает... ну, все, что положено там делать. Тим повеселел, проскочил холл и бросился вверх по лестнице. Но, подбегая к двери кабинета, он понял, что Сатана и на этот раз победил. Потому что по коридору разносился, хоть и приглушенный закрытой дверью, но отчетливо слышный, резкий женский голос, диктовавший условия задачи. Тим остановился перед дверью, плавно нажал на ручку и осторожно потянул дверь на себя. Дверь чуть-чуть подалась, но тут же, c металлическим звяком в районе замка, остановилась. Тим потянул сильнее, потом бросил бесплодные попытки и постучался. Голос за дверью не сбился ни на мгновение и вообще, не было похоже, чтобы Тима кто-то услышал. Словно дверь вдруг обрела волшебную способность пропускать звуки только в одну сторону. Тим вздохнул и понуро побрел к подоконнику - он мог стучать, кричать и как угодно бесноваться, но дверь откроется не раньше, чем прозвенит звонок. Это знали абсолютно все ученики старших классов школы №104. Тим кинул на подоконник сумку, залез рядом и бездумно уставился в окно. Когда мама узнает про контрольную... у-у-у, об этом лучше было не думать. Тим поморщился и начал думать о чем-нибудь более приятном - например о каникулах, до которых уже и оставалось-то всего ничего - чуть меньше месяца. Потом, конечно, придется еще на отработку походить, но это уже ерунда. А еще - Тим точно не знал, но несколько раз мама с отчимом слишком неожиданно прерывали разговор, когда он неожиданно заходил в комнату. Вид у них при этом был заговорщеский донельзя. Тим терялся в догадках, хоть виду и не показывал, но, обнаружив в маминой сумке путеводитель по Египту, обо всем догадался. И теперь жил весь в предвкушении будущего отдыха. Говорят, там столько рыб в море - и они совсем не боятся людей. И пирамиды и этот, как его - свинкс. Тим так размечтался, что услышал шаги по коридору, только когда они звучали уже совсем близко - настолько близко, что уже не было никакой возможности тихо смыться за угол и забежать на другой этаж. Тим быстро соскочил с подоконника, обернулся к окну и принялся тщательно вытирать подоконник невидимой тряпкой - может, за дежурного примет? Но кто бы ни пакостил сегодня Тиму, делалось это качественно и от души - шаги стихли за его спиной, потом послышалось задумчивое: