Рябь (ЛП) - Мэнди Хаббард

Сиенна пожимает миниатюрными плечами, от чего ее светлые мелированные волосы спадают на спину, и начинает копаться в одной из своих многочисленных косметичек от Coach. Сегодня она зеленая, чтобы соответствовать блузке, надетой на ней под белой кофтой. В этом вся Сиенна – всегда продумывает детали, чтобы они сочетались. Картину завершает идеальный макияж. Полагаю, когда-то я была такой же.

– У тебя, что, болит желудок? Ты кривишь свое лицо. Это совсем не привлекательно, – говорит Сиенна.

Она склоняет голову на бок, и ее густые светлые волосы переливаются, как у моделей на коробках краски для волос.

– Я... – начинаю говорить, затем останавливаюсь, закрывая рот.

Ничего хорошего не выйдет из разговора с моей «бывшей лучшей подружкой». К тому же, мне нашлась замена: Никки, Кристи и Патрик, парень Сиенны.

Миссис Дженсен прочищает горло, и я переключаю свое внимание на переднюю часть класса, игнорируя вопрос Сиенны.

– Знаю, ребята, что вы уже пять уроков подряд выслушивали все эти правила и школьные программы, так что ничего из этого не будет для вас в новинку, но мне все равно придется разъяснить их вам еще раз.

Я стискиваю зубы. Я могла бы остаться дома.

Миссис Дженсен раздает учебные программы, и я беру последнюю копию, передавая ее через плечо Сиенне, при этом, не оборачиваясь к ней. Когда она реагирует не сразу, я надоедливо размахиваю листом, пытаясь привлечь ее внимание. Она выдергивает его из моей руки, ворча что-то под нос.

Миссис Дженсен переходит к главному:

– В этом году мы пройдем как минимум три книги из программы и три книги на ваш выбор...

Я едва заметно вздыхаю. Позади меня Сиенна подается вперед, чтобы приблизиться к Коулу, но ее слова все равно долетают до моих ушей.

– Итак, ты придешь ко мне на вечеринку?

Я оглядываюсь вокруг. В поисках, куда бы пересесть. Кто бы поменялся со мной местами. Неужели мне действительно нужно слушать все это? Все, что мне придется пропустить? Два года назад она бы спросила и меня, приду ли я. А еще я бы обязательно знала, что мы будем в одном классе, потому что в семь часов утра мы бы обязательно сверили свои расписания и визжали от радости, обнаружив, что они совпадают.

Я обвожу глазами класс, встречая все те же лица, и задерживаю свой взгляд на парте в дальнем углу. За ней сидит новенький парень – высокий блондин крупного телосложения. Интересно, он уже слышал слухи обо мне. Даю ему время до полудня прежде, чем кто-то предупредит его держаться от меня подальше.

Должно быть, он чувствует мой взгляд, потому что оборачивается и ловит меня за разглядыванием. Я отвожу взгляд в сторону, чувствуя, как знакомое тепло поднимается по моим щекам.

Я достаю синюю ручку из своего блокнота и делаю вид, что конспектирую основные тезисы из большой лекции миссис Дженсен. Она вышагивает из стороны в сторону, мелкие капельки пота блестят у нее на лбу. Я никогда не слышала о ней раньше. Она, должно быть, новенькая. Наверное, только получила диплом. Видно, что она сильно волнуется, находясь сейчас перед всеми нами.

Я рисую маленькие волнистые линии по всему оранжевому листу бумаги. Они похожи на волны. В океане. А с оранжевым фоном они напоминают океан на закате – смесь глубокого синего и багрово оранжевого цветов.

По крайней мере, насколько я могу помнить. Я больше не видела его на закате с той самой ночи, когда умер Стивен.

– Ага, обязательно, – говорил Коул.

Я немного отодвигаю свой стул, чтобы не слушать их разговор. Но пары сантиметров не достаточно, а это все, что я могу сделать, не привлекая к себе внимания. Меньше всего мне хочется, чтобы новая учительница запомнила меня, как нарушительницу.

Мне хочется оглянуться на Сиенну, поэтому я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на бумаге. Волны растут и заполняют пустое пространство в верхней части страницы, пока там не становится больше чернил, чем свободного места.

– Все соберутся там, – говорит Сиенна.

То самое чувство колет меня в грудь. Потому что я для нее – не все. Никто. Она сказала это нарочно, чтобы задеть меня.

Смотрю на часы. Восемь минут. Столько времени прошло, как я села за парту.

– Замечательно. Я буду не позднее восьми. – Он замирает на секунду. – А что насчет тебя?

Я хмурю лоб. Почему он спрашивает Сиенну, когда она приедет на собственную вечеринку? Когда я поднимаю взгляд, то понимаю, что вопрос адресован мне.

Я открываю рот, но так и не знаю, что ответить.

– Как будто Лекси приглашена, – встревает в разговор Сиенна.

– В любом случае, я занята, – говорю я, но мой голос звучит тише и печальнее, чем я ожидала.

Взгляд Коула смягчается, и он начинает открывать рот, но учитель спасает меня от его жалости.

– Вы? В центре? У вас есть какие-то вопросы по системе оценок?

Мое дыхание перехватывает.

– Ох, э-э, нет, я думаю, что все поняла. Извините.

Затем я возвращаюсь к рисованию волн, стараясь думать о предстоящей сегодня вечером поездке на озеро, а не о вечеринке Сиенны. Так или иначе, я бы не пошла туда. Так почему меня это волнует? Мне нужно плавать.

И Коулу лучше не появляться на моем озере. Я не смогу вынести еще один день агонии, как сегодня. Вода мне нужна, как воздух.

Когда я вечером возвращаюсь домой, то сразу же плюхаюсь на диван, издавая медленный вздох облегчения. Я думала, что сегодняшний день никогда не закончится. До захода солнца остается еще несколько часов, но дома, где мне не нужно носить маску безразличия, я чувствую себя намного лучше. На протяжении последних двух лет я училась притворяться, что мне плевать на их ненависть, но легче это делать так и не стало. Я могу расслабиться только в эти драгоценные часы между школой и сумерками. Как только солнце зайдет и на небе появится луна, меня сразу тянет плавать.

– Как прошел первый день в школе, милая? – Моя бабушка выходит из кухни, держа в руках дымящуюся чашку. Чай. Ее единственная слабость.

– Хорошо. – Я сажусь. – Тяжелые предметы, но я справлюсь.

– Ты всегда справляешься. Знай, я горжусь тобой, – она садится в свое кресло и нажимает на пульт, выключая телевизор. – У вас с друзьями совпадает расписание уроков?

Она медленно отпивает чай, глядя на меня поверх своей лимонно-желтой кружки, ее брови вопросительно подняты. Все эти два года она чувствовала, что что-то изменилось, но мне каким-то образом удалось сохранить свой самый большой секрет даже от нее.

Она приходится матерью моему отцу, и, насколько я могу судить, абсолютно нормальная. Она даже не умеет плавать; бабушка рассказывала мне истории о моем отце, его паруснике и о том, как она отказывалась ступать на борт, пока на ней не оказывался спасательный жилет.