Самоубийца, который решил жить долго - Войнов Александр

После нескольких ударов в дверь кормушка открылась и в камеру заглянул озадаченный Суета. Суицид протянул через отверстие кормушки пакет с бельем, и тоном, не терпящим возражений, приказал:

 Постирай, погладь и заштопай. К утру чтобы все было готово.

В след за бельем он подал миску с кашей и добавил:

 Как все будет готово, посыпешь кашу моим завтрашним сахаром и перекусишь. Это, чтобы у тебя было легче на душе.

И немного помолчав, добавил:

 Свободен.

Суицид лежал на верхней наре и смотрел, как помещение пятой бригады наполнялось самой разнообразной арестантской публикой. Среди них были молодые и пожившие, одетые в телогрейки и робы, поношенные ватники и черные милюстиновые костюмы, в стоптанных валенках и начищенных ботинках. Но всех их объединял прямоугольник на левой груди, в котором красовалась надпись: «Пятый отряд, пятьдесят пятая бригада». С сегодняшнего дня такой же штамп украшал робу и телогрейку Суицида. По сути это было моральное самоубийство и его тюремная судьба превращалась в пытку. Теперь он принадлежал к касте неприкасаемых. Не один уважающий себя зек не имел права поздороваться с ним за руку, взять у него сигарету или спичку. Любой предмет, к которому прикоснулся обитатель бригады опущенных, по зековским правилам, подлежал уничтожению. Нарушение каралось строго и неукоснительно. Вплоть до перевода в бригаду отверженных.

Среди этой разношёрстной публики только половина была нетрадиционной ориентации. Некоторые были опущены в следственном изоляторе за доносы и крысятничество. Другие — за не совсем благовидные статьи, вроде педофилии и изнасилования малолетних. Но были и откровенно голубые, которым все было нипочём.

В столовой пятая бригада ела за отдельным столом. На выходе в промзону шла последней и последняя возвращалась.

Суицид перевернулся на бок и наблюдал, как мешковатый, небритый мужик неопределённого возраста доставал из, служившей ему сумкой, наволочки консервные банки, кульки с конфетами, сухарями, маргарином и белым хлебом и складывал это богатство в стоявшую в проходе тумбочку. Сверху Суицид не мог четко рассмотреть лицо этого человека, но он был уверен, что это тот, кто ему нужен.

У мужика была характерная особенность. Лысая голова напоминала тыкву. Макушка и лобная часть имели утолщение, а над ушами были едва заметные впадины. А лысина была цвета перезревшей тыквы. Украшением физиономии был темно лиловый синяк под глазом. Пока Суицид изучал цвет его лысины,Губернатор нарезал белый хлеб, намазал его маргарином, сверху толстым слоем яблочного джема, откусил большой кусок и, пережёвывая ушёл в каптерку. Вернулся он минул через десять и поставил на тумбочку кружку с дымящимся густым и крепким чаем.

 Я сегодня поймал чифириста, запишите меня в СВП*(совет воспитания порядка — прим. автора), - продекламировал сверху Суицид.

Тыквенная голова внимательно взглянул на Суицида и хрипло произнес:

 На это время ваша прибаутка не актуальна. Чай продают в ларьке и вас никто никуда не запишет. Спускайтесь и давайте перекусим, чем Бог послал.

Предложение не пришлось повторять дважды.

В морозный воскресный день на расчищенном, окружённом снежными терриконами, плацу, в ожидании Начальника войскового наряда, производившего утреннюю проверку, уныло топталась пятая бригада. Суицид и Губернатор сиротливо стояли в последней пятерке.

Пересчет начался минут сорок назад и должен был вот-вот подойти к концу. Как и положено, обиженных считали в последнюю очередь и им дольше всех приходилось топтаться на морозе. Зеки притопывали, били ногой об ногу, пытались хоть как-то согреться и в душе проклинали медлительного НВН-а. Но настроение у всех было приподнятое. После проверки в лагерном клубе крутили их любимый фильм «В джазе только девушки».

Со скрипом отворилась калитка локального сектора и к бригаде быстрым шагом направился потянутый розовощекий лейтинант.

 Подравнять пятерки, - скомандовал золотозубый зек-бригадир, и доложил проверяющему:

 В бригаде номер пятьдесят пять сорок шесть человек.

Лейтенант быстро пересчитал зеков и махнул рукой.

 Можете разойтись.

Бригадир сразу же перехватил инициативу.

 Через десять минут строем идем в клуб. На уборку лагерных туалетов остается последняя пятерка.

Бригадир пальцем величаво указал на Суицида и сверкнул золотыми фиксами.

 Ты за старшего. Параши должны сиять и пахнуть.

По бригаде прокатился громкий смех, опущенные все как один, с интересом посмотрели на новичка Суицида и стали весело обсуждать его назначение на такой завидный государственный пост.

Тыквоголовый Губернатор засопел, от возмущения покрутил головой в разные стороны, тем самым выражая несогласие.

 Я четвертый раз остаюсь на хозработы. Это несправедливо, - проворчал педофил, задыхаясь от возмущения, и почему-то прикрыл ладонью подбитый глаз.

Стоявший в первой пятерке кореш бригадира по кличке Лисий Хвост моментально отреагировал на жалобу педофила.

 Все претензии принимаются после отбоя. Но не забывай, что если счастье лезет сзади, не отталкивай ногой.

Бригадир одобрительно хлопнул приятеля чуть пониже спины.

 Ну, что вы куры, раскудахтались, - негромко поинтересовался Суицид. - Забыли свой насест?

 А это что еще за гусь? - возмущенно кивнул в сторону Суицида бригадир.

 К тебе идет счастье спереди, - недобро ухмыльнулся Суицид, направляясь к бригадиру. - Прошу всех запомнить, когда я иду — все расступаются.

Он растолкал поломавших пятерки, сгрудившихся зеков, наступил бригадиру на ногу, ударил кулаком в пах, а головой нанес удар в переносицу. Тот, как-то боком, неуклюже, раскинув в стороны руки завалился на плац. Переносица у бугра провалилась, а белый снег вокруг его головы окрасился красной рябью.

 На уборку параши остается первая пятерка. - Суицид вплотную подошел к ошалевшему Хвосту. - Расслабь булки, дырявый. На этот раз тебя пронесло. Назначаю тебя смотрящим параши.

Суицид несколько раз ударил пытавшегося подняться бригадира ногой в живот и ребром ботинка наступил на горло.

 Прошу всех запомнить. Когда я иду, все расступаются.