Русь. Легенда о Рюрике - Сергей Короп
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Время бежит и наступил тот день, когда дочери Гостомысла выросли настолько, чтобы быть готовыми вступить в брачные отношения. Вот и сегодня в тереме новгородского князя ожидали приезда датского короля – Готфрида, с особой миссией.
Князь находился в своих покоях, пребывая в раздумьях, когда отворилась дубовая дверь и вошла его любимица.
– Служница передала мне, что видеть меня желаешь, отец? – спросила, едва переступив порог.
– Да, дочь моя. Разговор к тебе имею. Ты, присядь рядышком, – молвил князь, поцеловав родное чадо в чело.
Умилена села подле отца и с интересом приготовилась слушать. Князь кашлянул, провел широкой ладонью по бороде, помолчал, собираясь с мыслями, и проговорил:
– Взрослая ты. Давеча еще на руках носил тебя, аль не заметил как и повзрослела. Красавицей стала, не чета другим девицам новгородским.
– Ну, что ты батюшка, такая же как и все, – зарделась девушка.
– Не-ет, не как все, особенная.
– Так уж и особенная.
– Ты, дочь моя, самая любимая. Жаль, расстаться скоро придется нам с тобой.
– Отчего же?
– Дак, хватит уж в девках ходить-то. Замуж пора тебе.
Щеки Умилены стали пунцово-красными. Потупив глаза, спросила еле слышно:
– За кого замуж?
– Может и объявился жених! – усмехнулся князь.
– Кто же?
– Добрый воин, и состоятельный муж!
– Неужто Годолюб? – встрепенулась девушка.
– Из Рерика? Нет, бери выше! Сам король!
– Король?
– Самый, что ни на есть, король Датский – Готфрид!
– Готфрид?!
– Ну да, Готфрид.
Умилена побледнела и вскочила на ноги.
– Отец, он не может стать мужем моим! – решительно заявила она.
– Это еще почему? – спросил князь в недоумении. – Богат, знатен. Опять же древнего рода. Да и союзник нам не помешает. Вон хазары скоро пойдут на нас, и поддержка датского короля совсем станет не лишней. Чем тебе не жених?
– Потому, как другой мне люб!
– Какой это, другой?
– Князь Годолюб, из Рерика.
Гостомысл немного опешил. Вот это новость. Он, любящий отец, который души не чает в дочери своей, даже не подозревал, что сердце ее уже занято другим. Эх, знал бы заранее, не давал бы согласия на приезд Готфрида. Вот незадача вышла.
– Гм. И давно… любовь-то у тебя?
– Почитай, уж два лета минуло. С тех пор как по делам воинским приезжал Годолюб к тебе. Как только повстречались с ним, тотчас поняли, что не сможем жить друг без друга. Клятву дали себе на гербе родовом Сокола-Рарога, символа Огнебога-Семаргла, что любить будем друг друга, пока смерть не разлучит нас!
– Вот те на-а! Отчего молчала-то?
– Не решалась, батюшка! Все собиралась поведать, да смелости не хватало.
– «Смелости не хватало», – передразнил дочку князь. – Я же отец тебе, души не чающий! Разве обидел тебя когда-либо? Или накричал понапрасну?! Ты же горлица отцовская, голубка моя, кровинушка родимая. Эх!..
На глазах Гостомысла выступили еле заметные слезы. Склонив голову, он тяжко вздохнул.
– Батюшка, родной мой, прости меня дуреху, что испужалась гнева твоего! – дочь обхватила руками шею отца, и прижалась головой к его груди. Это еще больше растрогало князя.
– Ну, буде, буде. Я не сержусь.
– И обиды не держишь? – ласково молвила Умилена.
– Ну что ты, доченька! Обиды? Какие могут быть обиды. Ты же знаешь, ты – сердце и душа мои!
Родитель заметно оттаял. Он улыбался и с нежностью провел ладонью по голове дочери.
– Другое меня растревожило, милая моя.
– Что же? Поведай.
– Как Готфриду сообщить?
– Я сама скажу ему.
– Сама? Как то?
– А так и молвлю, что король мне не люб вовсе, а мил моему сердцу другой. Вот и все! Делов-то.
– Мгм. Дело-ов. Разозлится, наверное.
– Ну и пусть! Другую себе найдет. Вон у меня еще две сестры есть на выбор!
– И то, правда! Им тоже замуж пора выходить. Женихи, поди, заждались давно!
Отец и дочь рассмеялись. Каждый из них остался доволен разрешившейся ситуацией. Вдруг дверь распахнулась, и на пороге возник служка.
– Едут, княже! – выкрикнул в волнении отрок.
– Кто «едут»?! – сразу нахмурился князь, догадываясь кого, имел в виду служка.
– Сваты иностранные, со своим королем! Гонец только что возвернулся, молвит до Новгорода им верст пяток осталось. Скоро уж здеся будут!
– Добре. Беги воеводе сообщи и княжне поведай про то! Ступай!
– Слушаюсь, княже!
Умилена испуганно глядела на отца.
– Что будет-то?
– А, семь бед, один ответ. Ничего не будет! Забудь родная! Разберемся с басурманом! Пойдем! Все-таки издалека едут, надо уважить гостя и принять его как подобает, по-людски!
Готфрид, как и следует королю ехал впереди своей свиты на белом коне. Он ровно держался в седле, и с надменным видом глядел вперед, словно не замечая встречающих его людей Гостомысла. Въехав в распахнутые ворота, он приблизился к княжьему терему и остановил лошадь. Подбежал королевский оруженосец и помог Готфриду покинуть седло.
– Рад приветствовать гостя дорогого, великого короля Датского! – произнес Гостомысл, подойдя к гостю. Королевский толмач перевел княжье приветствие.
– Имею честь выразить свое королевское почтение государю-русичу, князю Новгородскому Гостомыслу, от лица королевства и всей Дании! – в свою очередь сказал приветственные слова король.
– Добро пожаловать, Ваше Величество, отобедать с дороги и испить меду душистого!
– Благодарю, князь! Только, по делу явился я к тебе сугубо личному и государственной важности.
– Мне про то известно, государь. Однако согласно нашему обычаю, на Руси сначала потчуют дорогого гостя. Когда он насытится и одпочинет, тогда и об делах государственных толкуют. Поэтому не обессудь, Ваше Величество, но прошу для начала отведать яств новгородских!
– Гут! Извольте! – согласился датский король.
– Тогда милости прошу, Ваше Величество!
Обед затянулся до поздней ночи. Гусляры выбивались из сил, распевая песни уважаемым гостям. Свита короля изрядно выпила. Некоторые королевские приближенные стали распевать датские песни. Новгородцы, дабы поддержать дорогих гостей, всячески пытались им угождать, подливая меду и пива. Готфрид все это время не сводил глаз с Умилены, сидевшей неподалеку с сестрами и княжной. Он пожирал ее жадным взглядом, от чего заставлял девушку постоянно краснеть. Юная княжна не привыкла к такому пристальному вниманию не только со стороны короля, но и вообще другого мужчины. Девушка чувствовала себя неловко, и мысленно обращалась к богам поскорее избавить ее от этих невыносимых пыток этикета. И только когда княгиня новгородская вежливо простилась, пожелав гостям и его величеству доброй ночи, а затем удалилась с дочерьми, Умилена с облегчением выдохнула.
– Хвала богам, пытка закончилась, и я могу теперь лечь поспать, – тихо проговорила матери.
– Конечно доченька, иди, приляг. Завтра предстоит нелегкий день для всех нас.
– Ах, матушка, как я боюсь этого «завтра».
– Ничего милая. С нами Сварог и Велес, они защитят, а Макошь Пресветлая укроет тебя от несчастий! Не волнуйся, родная, иди с миром в свои покои.
– Доброй ночи, матушка.
– Доброй ночи, душа моя.
Княгиня с нежной грустью проводила взглядом удаляющуюся дочь. Постояв еще некоторое время в раздумьях, она позвала служницу и отправилась к себе.
Утро выдалось хмурым. Еще до восхода солнца стал моросить дождь, и тяжелые темные тучи нависли над Новгородом. И без того плохое настроение Умилены еще больше ухудшилось. Девушка с тяжестью в душе ожидала неминуемого объяснения с прибывшим женихом. Она находилась в горнице и с тоской взирала в оконный проем, наблюдая за снующими воинами на княжьем дворе. От резкого скрипа отворившейся двери девушка вздрогнула, и обернулась. На пороге стоял мальчик-служка.
– Умилена, тебя король желает видеть! – выпалил он.
– Кто? Король? – переспросила в волнении.
– Ну да, тот басурман… ой… жених видать…
– Он здесь?
– У дверей дожидается… ой… идет.
Не дожидаясь приглашения, на пороге возник Готфрид. Он сурово взглянул на мальчишку, и кивком головы указал ему на дверь. Служка быстро выбежал.
– Умилена, я не стал дожидаться этих шутовских обычаев сватовства, и решил напрямик говорить с тобою, – произнес король на языке русичей.
– Вы говорите на нашем языке? – удивилась девушка.
– Самую малость, чтобы изъясняться с тобою, великая княжна.
– Ваше Величество, я не великая княжна, а…
– Будешь ею! За этим и пришел к тебе, о, любовь моя!
– Но-о…
– Помолчи, не перебивай короля! Выслушай, прошу тебя дитя, прекраснейший цветок души моей!
Король подбежал к растерянной девушке, схватил обеими ладонями ее руку, и стал пред ней на одно колено. Склонив голову, произнес:
– Едва завидев тебя, я понял, что не смогу больше жить на этой земле без дивы Новгородской! Пронзил Амур сердце мое насквозь, не оставив следа, и душа моя воспылала пламенем жгучим! Разум помутился в голове моей, а в глазах темень и боль явилась! О, Господи помилуй и спаси душу мою, ибо влюблен я до безумия!!
