Аномалия Шарли (ЛП) - Форд Ша

Мужчина явно не знал, с кем говорил: мой папа никогда ничего не ронял.

— Нет, но я видел, как это происходит, по телевизору.

— Хорошо, вы знакомы с концепцией. Итак, допустим, что вы с благоверной убираете после ужина, и один из вас уронил тарелку. У нее теперь небольшой скол на ободе, но она все еще отлично работает как тарелка, не так ли?

— Ну, не при гостях, — фыркает мама.

— Конечно, нет. Это было бы невежливо. Но вы можете положить на нее еду, когда вокруг никого нет, и она будет работать.

— Нет, мне придется ее починить. Я не хочу, чтобы у меня дома была треснутая посуда…

— Но вы могли бы, — резко сказал мужчина. — Это я пытаюсь донести: вы могли бы. У нее есть скол на ободе, но вы все равно можете ее использовать.

Взрослым было не свойственно перебивать друг друга, а еще более непривычно было повышать голос. Я не могла понять, удивлены мои родители поведением мужчины или нет. Может, было нормально, что люди из мэрии так говорили.

— Вся эта ситуация с Шарлиз — это как скол на тарелке, — продолжил мужчина. — На самом деле с ней все в порядке. У нее два глаза, четыре конечности — все пальцы рук и ног. У нее средние показатели в школе, и я не вижу причин, чтобы это изменилось. Если бы она родилась с чем-то меньшим, чем то, что вы заказали, больница никогда бы не доставила ее. Шарлиз просто другая.

Когда мой папа заговорил, его голос прозвучал как гравий:

— Похоже, вы говорите, что она сломана.

— Нет. Нет, сэр, она не сломана. Где-то в ней скол, насколько мы можем судить, — сказал мужчина, и его слова звучали так, будто он процедил их сквозь зубы. — В ней что-то не работает. Вот почему я здесь. Я окажу ей необходимую помощь. Я провожу небольшую программу в Граните, месте, где такие дети, как Шарлиз, могут устроиться на работу и получить образование — это прямо как школы здесь, в городе.

— Только это в Граните, — усмехнулась мама. — Я не думала, что кто-то на самом деле жил в Граните. Там грязь и дым, а еще эти мерзкие ржавые постройки.

— Разве мы не можем просто оставить ее здесь? — тихо сказал папа. — Я постоянно езжу на игры. Не составит труда зайти и забрать школьную работу Шарлиз.

— А… ну, дело не столько в том, что она пропустит школу. Есть некоторые, ну, назовем их побочными эффектами, когда ребенок рождается несовершенным, — осторожно сказал мужчина. — Сейчас это не проблема. Но как только они достигают определенного возраста, у таких детей, как Шарлиз, начинают проявляться некоторые физические симптомы, из-за которых ей будет трудно жить в Большом Далласе.

— Симптомы? Как что? — фыркнула моя мать.

— Пятна на лице, выделение кожного сала… ненормальный рост волос.

— О, как отвратительно… — ее слова оборвались пронзительным всхлипом. — Я должна была знать! Я должна была понять — она не похожа на нас! Все эти отметины на ее коже, и глаза такого ужасного, скучного цвета!

— Карие? — сказал мужчина.

Моя мать разразилась воплем, который мог разбить стекло:

— Но… мы заказали зеленый!

— Во внешности Шарлиз нет ничего необычного, — пытался ее успокоить человек из мэрии. — Родители могут вносить предложения о том, как они хотят, чтобы их дети выглядели, но иногда это просто не принимается…

— У остальных принялось! — хрипло сказала моя мать. — Ни у кого из моих друзей нет детей, которые выглядят так… невзрачно!

Она заскулила, и затем я услышала безошибочное цоканье ее каблуков, когда она поспешила прочь.

Я понятия не имела, что иметь карие глаза было ненормально. Я понятия не имела, что выглядела некрасиво.

Мой папа ждал, пока моя мать уйдет, прежде чем сказать что-нибудь еще.

— Итак, вы хотите отвезти Шарлиз в Гранит?

— Чтобы помочь ей расти и развиваться по-своему, да.

— Ага, — я услышала звук стула, который отодвинули. — А что у вас за работа, еще раз?

— Я начальник отдела планирования.

— Никогда не слышал об этом.

— Ну, мы предпочитаем держаться особняком, — холодно ответил мужчина. — Многое из того, что мы делаем, требует работы в лаборатории, поэтому у нас редко есть возможность объехать Большой Даллас, но я должен сказать, что мне очень нравится эта поездка. Рубин такой миленький городок.

— В прошлом году мы вышли в плей-офф, — сказал папа.

— Конечно. Я видел эту игру — у вас хорошая рука, сэр, — добавил мужчина, посмеиваясь. Затем его голос стал серьезным. — Я знаю, что это необычно — идея отправить единственного ребенка жить в Гранит. Но, если я могу быть откровенен с вами: это лучший шанс, который у нее есть. Альтернатива для кого-то вроде Шарлиз… ну, это неприятно.

Мгновение было тихо — и впервые я беспокоилась, что мой отец действительно может это сделать. Он мог даже отправить меня жить в Гранит.

Я попыталась открыть рот, но… не смогла. Не помнила, как. Мои руки тоже не двигались. Я попыталась сосредоточиться, заставить себя скатиться с постели и выбежать в коридор. Я закрыла глаза и представила это настолько ясно, насколько могла.

Ничего.

Я услышала звук открывающегося куба мужчины и свист, он составлял какой-то документ. Но я ничего не могла сделать, чтобы остановить это.

— Если вы просто распишитесь тут, пожалуйста, мы со всем этим покончим.

Слезы катились по моим щекам, я услышала еще один свист. Папа подписал, и теперь человек из мэрии собирался меня забрать.

— Часы посещения — каждый первый четверг месяца. Вы можете приходить чаще, если хотите, просто позвоните заранее. И тут…

Раздался шорох бумаги, а затем тихое бормотание моего читающего отца.

— Для чего это?

— Это возмещение, — тихо сказал мужчина. — Я знаю, что уже слишком поздно пытаться снова, но мы надеемся, что это поможет вам немного утешиться.

Папа хмыкнул в ответ.

— Можете попрощаться, если хотите. Я верю, что маленькая мисс Шарлиз не спит.

Я не знала, как человек из мэрии узнал, что я не сплю. Но я была так благодарна за то, что мой отец вошел в дверь, что забыла обо всем остальном.

Он улыбнулся мне, наклоняясь над моей кроватью. Его голубые глаза смотрели на меня, затем он погладил меня по волосам.

— Это пойдет тебе на пользу, Шарлиз. У тебя все будет хорошо. Мы с твоей мамой будем приходить в гости при каждом удобном случае. А тем временем мистер Блэкстоун очень хорошо о тебе позаботится. У тебя все будет хорошо.

Его слова успокоили меня. Если папа верил, что я могла что-то сделать, то я знала, что могла это сделать — как в тот раз, когда он научил меня карабкаться по канату. Было страшно подняться на такую ​​высоту в одиночестве. Это заставило мои руки и ноги чувствовать себя шаткими. Единственное, что держало меня в равновесии, это знание того, что мой отец был прямо внизу, ожидал, чтобы поймать меня, если я упаду.

Мысль о том, чтобы покинуть дом, пугала меня так же, как карабканье по той веревке. Но я полностью доверяла отцу.

Он никогда не давал мне повода не доверять ему.

Еще одна улыбка, быстрое похлопывание по голове, и папа ушел. Он нырнул в дверной проем и пожал руку мужчине, стоящему с другой стороны. Мое сердце билось так быстро, что я не слышала, что они говорят, из-за шума. Прежде чем я успела прийти в себя, ко мне в комнату зашел человек из мэрии.

— Что ж, здравствуйте, маленькая мисс Шарлиз, — сказал он с улыбкой.

Мне не понравилась его улыбка.

Я не знала, почему, но она не успокоила меня.

Его лицо было слишком бледным, а губы — слишком красными. Волна его темных волос напоминала мне рога. В его глазах тоже не было ничего хорошего. Они были золотистыми, того же цвета, что и обручальное кольцо моего отца. Но его глаза не сияли так, как должны сиять золотые вещи. Пока они смотрели на меня, мне стало холодно.

— Меня зовут Говард Блэкстоун, я из мэрии, — он постучал по узору на своем галстуке, и я узнала символ власти в виде красной звезды и пушки. — Я знаю, что я взрослый, а ты ребенок, но ты можешь звать меня Говард, если хочешь. В Граните мы не относимся к протоколу так серьезно. Думаю, тебе там понравится.