Расстаться нельзя остаться. Книга для тех, кто устал от драм и хочет счастливых отношений - Карпавичус Артем

Эврика!

Тем более, эволюция уже обкатала технологию моногамии на птицах. Например, семейство черного дрозда. Сначала самец черного дрозда совершает брачный флирт перед самкой, а та делает вид, что его не замечает, но потом поднимает голову и хвост и разрешает спаривание. Затем самка одна строит гнездо, через 12–14 дней вылупляются птенцы, и о них заботятся оба родителя. Правда, есть некоторые баги в работе системы. По данным ряда исследований, каждый шестой птенец оказывается биологически неродным для самца. История, которая встречается и у людей. Но это тема для другой книги.

Итак, в целом технология весьма успешна. Серийная моногамия – идеальный вариант для размножения и выживания рода человеческого!

Только Госпожа Эволюция с довольной ухмылкой готова уже была приступать к реализации своего плана, как вспомнила: ой, эти люди, они ведь разумные. Это не птицы, которых можно инстинктивно запрограммировать строго выполнять те или иные действия. Самец черного дрозда никогда не будет строить гнездо, а самка никогда не будет распускать крылья, если хочет разрешить спаривание. Поведение птиц настолько обусловлено инстинктами, насколько это возможно.

Но это же люди – самые умные живые существа на земле, у них очень пластичный и обучаемый мозг, сложная речь и бесчисленное количество других приобретаемых в течение жизни навыков. У них есть самосознание – личные интересы, ценности, способность совершать выбор. Они еще могут копировать поведение особей другого пола. Все это, разумеется, конфликтовало с нашими инстинктами, которые в процессе эволюции мы безвозвратно утратили.

Взявшись за голову, Госпожа Эволюция подумала: «Ладно, если они такие умные, то сами разберутся, как им адаптироваться к серийной моногамии». И Эволюция была права – все равно не существовало никаких других способов вырастить большие головы наших детей.

Вот мы и подошли к тому, что долговременные отношения, длиной как минимум в родительский цикл, были эволюционно обусловлены для нашего вида из-за размеров мозга.

Но как же связать мужчину и женщину, как сделать так, чтобы они были привязаны друг к другу, пока их дети растут? Как втянуть этих млекопитающих в моногамию? Как разработать формулу отношений, чтоб их тянуло друг к другу?

Об этом и поговорим в следующей главе.

Глава 2

Формула отношений. И как же мы вляпались в эту любовь?

В течение последних 50 лет каждый раз, когда ученые проводят исследования, пытаясь подтвердить или опровергнуть гипотезу о том, что человечество не на обе ноги моногамно, а моногамны только женщины, мужчины полигамны, исследователи получают весьма сомнительные результаты. Анонимные опросы показывают, что на двух изменяющих мужчин приходится только одна изменяющая женщина. Но такие результаты невозможно объяснить ни с точки зрения биологии, ни математики.

Что не так с биологией? У одного вида млекопитающих не бывает такого, чтобы самец был полигамен, а самка моногамна или наоборот.

У одного вида млекопитающих не бывает такого, чтобы самец был полигамен, а самка моногамна или наоборот.

А с математикой еще веселее. На Земле живет примерно одинаковое количество мужчин и женщин. Если уж совсем дотошно, то распределение полов в общем количестве жителей планеты выглядит следующим образом 49,5 % женщин и 50,5 % мужчин[4]. Мальчиков рождается больше примерно на 5–6 %, но со временем значения усредняются к погрешности менее 1 %.

Даже если отмахнуться от биологов фразой «мы люди, у нас очень сложно устроенное поведение», то чем отмахнуться от математиков? С кем эти мужчины изменяют своим партнершам? Где они берут столько женщин для измен? Все эти вопросы, как правило, остаются без вразумительных ответов.

Очевидно при этом другое: веками поощряемая идея, что мужчина должен быть охотником и завоевателем, а женщина – скромно ждать своего суженого, ни к чему, кроме путаницы в головах психологов, изучающих семейные отношения, не привела. Все, что удалось понять, – мужчины завышают количество своих половых партнеров, женщины занижают, а на деле все одинаково молодцы.

Мужчины завышают количество своих половых партнеров, женщины занижают, а на деле все одинаково молодцы.

Почему же тема измен так волнует человечество? Что тут такого страшного, если ваш партнер или партнерша позанимается сексом с кем-то другим и вернется к вам. Почему сама мысль об измене партнера вызывает у нас столько негативных чувств?

Эмоции, рождающиеся в нашем древнем животном мозге, заставляют нас страдать от мысли о том, что партнер займется сексом с кем-то другим. Если эти эмоции рождает древняя часть нашего мозга, то и ответы будем искать в глубокой древности.

Мы помним из первой главы, что Госпожа Эволюция, решая задачу размножения и выживания нашего вида, привела нас к серийной моногамии. Формула отношений выглядела тогда так: «Самка заботится о потомстве и домашнем очаге, получая от самца ресурсы и защиту. Самец дает самке ресурсы и защиту, взамен она растит его потомство, обеспечивая продолжение его генов. Продолжительность – родительский цикл».

Формула выглядит отлично: самка защищена и с ресурсами, самец продолжил гены, у детей вырастает мозг, есть время научиться выживать в мире, в котором они оказались.

Из сегодняшнего дня нам это кажется совершенно нормальным, понятным и жизнеспособным. Но так ли просто Госпоже Эволюции удалось это реализовать? На какие хитрости ей пришлось пойти, чтобы среди 96 % полигамных млекопитающих, люди попали в 4 %, которые пошли моногамной дорогой? Эволюция ведь не бегала от племени к племени с россказнями: «Эй, древние люди, вам нужна серийная моногамия, давайте живите друг с другом парами, вступайте в отношения поскорей. Посмотрите, какие огромные головы у ваших детей, надо чтобы дети выжили, и когда-нибудь через 200–300 тысяч лет ваши потомки построят на орбите Земли Международную космическую станцию, у вас будет куча еды, вы истребите всех своих природных врагов (и друзей заодно), будете жить 80 лет, а не 20–25 как сейчас».

Эволюции нужно было создать природные механизмы, которые бы связывали мужчину и женщину на период родительского цикла. У слонов этого не требовалось, у ягуаров, как мы знаем, тоже, а вот у людей это было вопросом выживания вида – вот тогда-то и родилась любовь.

Эволюции нужно было создать природные механизмы, которые бы связывали мужчину и женщину на период родительского цикла. У людей это было вопросом выживания вида – вот тогда-то и родилась любовь.

О любви размышляли древние греки и римляне. Ульям Шекспир восхвалял любовь в сонетах, Фредерик Шопен прославился музыкальными композициями на любовную тему, Петр Ильич Чайковский создавал романтические произведения для оркестра, а в Мариинском театре на его музыку аж три балета поставили.

Художники и скульпторы всех времен и народов в своих творениях воспевали любовь. Любовная тема нашла место и в фотографическом искусстве, стоит вспомнить хотя бы Альфреда Эйзенштадта, сфотографировавшего знаменитый поцелуй на Тайм-сквер.

Даже какой-то пьяный мужик в эту пятницу горланил про любовь в караоке, заказывая по третьему кругу песню Меладзе «Я не могу без тебя». По телевизору больше 15 лет идет реалити-шоу со слоганом «Построй свою любовь», а Голливуд каждый месяц выпускает по несколько ромкомов.

Человечество повернуто на любви – это надо признать. Мы до такой степени тонем в ней, что пора бы уже подумать о том, что это кому-то нужно. Поискать здесь теорию заговора, если хотите. Но если вы внимательно читали, то долго искать не придется. Любовь между мужчиной и женщиной – это эволюционно обусловленное чувство влечения и привязанности, целью которого является размножение и выживание вида.

Именно об этой любви писали Чайковский, Шопен и Шекспир. Именно такую любовь фотографировал Эйзенштадт и именно о ней орал мужик в караоке. Именно этот вид любви стоит особняком и сильно отличается от любви к латте с маршмеллоу, книгам, вождению в нетрезвом виде и чехословацкому сервизу.