Охотники за камнем знаний - Анатолий Старов

Карелов с ужасом слушал старого друга. Он едва уловил смысл вопроса Йебсена. Он с трудом сглотнул и машинально провел рукой по шее. С неудовольствием заметил, что рука была неприятно влажной и противно дрожала. Фридрих с интересом наблюдал за реакцией гостя. Он незаметно усмехнулся и пригладил аккуратно расчесанные назад волосы. Потребовалось около минуты, чтобы Карелов справился с охватившим волнением.

– Интереснейшую историю вы мне рассказали, Mein Freund, – слегка дрожащим голосом пробормотал он. – Я все думаю, как вам помочь? Я помню ваш подарок в виде рога айнгорна и чувствую себя обязанным вам. Дайте мне денька два на размышление. Это дело не очень простое. Оно совершенно не терпит ненужной спешки.

– Конечно, друг мой. Что такое день!? Я ждал этого события много лет. Подожду еще немного. Уповаю на вашу порядочность, дорогой Владимир Михайлович. Надеюсь, вы понимаете, о чем я веду речь? А приглашение на эксперимент я вам пришлю в гостиницу, где вы имели желание разместиться. Тогда и сообщите мне о результатах ваших усилий.

Карелов, кивнув головой, слегка поклонился и отправился к дверям, держа перед собой шляпу. От дверей беззвучно отпрянула женская фигура и так же бесшумно исчезла в наступающих сумерках в бесконечных коридорах огромной профессорской квартиры.

Йебсен холодным взглядом проводил гостя и, постанывая, встал с кресла и, подойдя к висящей огромной картине, запустил под нее руку. Нащупав, нажал едва заметную кнопку на стене. Стоящий рядом книжный шкаф едва заметно вздрогнул и с легким шорохом пополз вправо, открывая небольшую потайную дверь. Из дверей в кабинет шагнул на редкость гармонично сложенный молодой человек. Высокий, статный. С торсом, достойным руки великих художников и скульпторов.

– Кен, ты хорошо слышал наш разговор? – Фридрих, подходя, с любопытством взглянул на молодого человека.

– Да, отец. Я внимательно слушал весь твой разговор с этим русским.

– И какого же твое мнение о нашей беседе?

– Если бы я присутствовал при вашей встрече, я смог бы составить о нем более определенной мнение. А так… Я думаю, что он был не на шутку испуган твоим сообщением об убийстве тобой двух человек. Я явно слышал, как задрожал его голос после этого. Зачем ты придумал эту жуткую историю?

Фридрих радостно заулыбался и негромко захлопал руками.

– Браво, Кен. Испуг моего визави я тоже заметил. И это очень хороший признак. Ах, мальчик мой! Ты еще слишком молод и не понимаешь, что иногда гораздо выгоднее убивать человека не руками, а «языком». Может случиться, что одни люди и поныне здравствуют, а другие, вовремя проинформированные об их смерти, испуганы до смерти и готовы на все, чтобы не быть уничтоженными. Впрочем, с чего ты решил, что я придумал эту историю об убийстве этих двоих?

– Но, неужели…

– Вот именно, сын мой. Истины ради, отмечу, что произошли эти убийства много веков назад, и я в этом спектакле не участвовал, к сожалению. Но наш предок… Эту историю я слышал от деда несколько раз и в таких красках, в таких подробностях, что словно я сам присутствовал, когда была совершена эта важная для нас находка, – Йебсен радостно рассмеялся, далеко назад откинув голову. – Ты лучше скажи, ты хорошо усвоил мой урок? – закончив смеяться, поинтересовался он, доставая носовой платок и вытирая заслезившиеся глаза.

– Я тебя понял, отец. Постараюсь не забыть этот урок. Но мне хотелось бы высказать предположение, что в ближайшее время твой друг постарается украсть у тебя раритеты.

– А, вот с этим я с тобой согласен. – Йебсен, подняв указательный палец правой руки, саркастически захихикал. – И как ты догадался до этого? Надо хорошо знать этого русского, чтобы сделать такой правильный вывод. – Фридрих с любопытством посмотрел на отпрыска, словно впервые видя его, пытаясь рассмотреть в нем не безусого молодого человека, но опытного мужа. Удовлетворившись созерцанием, продолжил: – Ради этого ценного раритета мой русский друг готов пойти на все. Ты бы видел, как загорелись его глаза, когда он увидел этот камень. Какой алчностью они засверкали! Хотя он тщательно пытался скрыть заинтересованность. Но меня-то не проведешь. Я на подобных делах уже половину своих зубов съел. А потому я тебя очень прошу, Кен, подбери-ка мне надежных ребят. Деньги я тебе, само собой, дам для их поощрения, – Фридрих подошел к столу и достал из ящика пачку долларов. – Здесь, пожалуй, хватит. Ваша задача не спускать с него взгляда. Обо всех его действиях немедленно докладывайте мне. И пусть твои ребята присмотрят за нашей квартирой. Сигнализация – это хорошо, но взгляду надежного человека я по старинке доверяю больше.

А нам с тобой, дорогой сын, воспользовавшись благоприятными обстоятельствами, пришла пора воспользоваться нашим семейным раритетом. А потом мы проведем на моем русском друге опыт, о котором ты слышал, сидя в секретной комнате, – Йебсен довольно захихикал, потирая руки. – И с ним окончательно покончим. Потому что после того, как он увидел этот раритет, он никогда не успокоится, пока не овладеет им. Давай, Кен, займись-ка нашими делами, не медля.

– Но сейчас уже вечер, отец. Чтобы организовать охрану, мне потребуется некоторое время.

– Хорошо, хорошо, не переживай. Я не думаю, что в столь незнакомой обстановке он сможет предпринять что-либо очень оперативно. Но прошу тебя, не тяни время. У тебя ночь еще впереди. Не поспишь одну. Это иногда и полезно, встряхнуться.

– Ладно, отец, я пошел набирать ребят и организовывать наблюдение.

– М-да, – Фридрих достал из кармана халата медальон, повертел его между пальцами, поднял на уровень глаз. Покачивая из стороны в сторону, негромко задумчиво произнес:

– А вот силу этого распрекрасного предмета я, действительно, готов испытать на своем друге, – он взглянул на своего замершего сына и, довольный, рассмеялся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Поселок, раскинувшийся на пологом склоне горы, среди вековых деревьев, состоял из полутора десятков домов. Каждый дом был окружен высоким деревянным забором. Деревня была ограждена валом из огромных валунов и рвом для защиты от нападения соседних племен и римлян, которые стали все чаще их беспокоить своими набегами.

В середине поселка стоял большой дом, сложенный из бревен, хозяином которого был эделинг Арминий. Дом был недавно построен и еще источал запах свежего рубленого дерева.

На большом подворье стояло огромное количество голов рогатого скота, готовящегося к выходу на пастбище, на лесную поляну за высокую охранную стену поселения. В низком сарае истошно хрюкали огромные черные волосатые свиноматки и хряки, звонко визжали подросшие подсвинки. Требовали своей утренней похлебки. Все было, как всегда. Просто и обыденно.

Арминий был одет в кожаную тунику, под которой была шерстяная рубашка с короткими рукавами. На крепких ногах были надеты кожаные сандалии с высокими шерстяными обмотками. На широком кожаном ремне, затейливо украшенном металлическими заклепками и бляшками, в деревянных, обтянутых свиной кожей, ножнах висел сакс. Невдалеке на огромном пне лежал метательный топор. К коровнику была прислонена фрамея. Время было неспокойным. Римляне и воинственные соседи из племени тунгров нередко нападали на поселение брухтеров, и надо постоянно быть в готовности к отпору. Как и все свободные мужчины, Арминий носил длинные волосы, связанные на затылке кожаной ленточкой, и с юношеских лет его борода не знала, что такое бритье.

Рядом с ним работала высокая красивая женщина, жена эделинга. Одета она была, так же как и муж. Только кожа ее туники была обработана более тщательно, тонко. И была украшена изящными фибулами и пряжками. А на крепких стройных ногах ее были высокие светлой кожи мягкие сапоги. Ее длинные светлые волосы были подчеркнуто небрежно прикрыты тонкой шерстяной сеткой, которая свидетельствовала, что женщина была замужней. Ажурная сетка была украшена свежими полевыми цветами.

Во двор из дома выскочила девочка лет десяти, не по возрасту рослая, с большими голубыми глазами, с распущенными светлыми, как у мамы, волосами. Она несла перед собой большой поднос с насыпанным зерном для кормежки курей, ходящих по широкому подворью, ловко лавирующих между ног коров.

Арминий насторожился, услышав тревожный шум со стороны подножья горы, в противоположной стороне от ворот селения. Эделинг обернулся к жене и дочери.

– Маота, возьми дочь и марш в дом, – не допускающим возражения хрипловатым от волнения голосом проговорил он, – я схожу в поселок, узнаю, что произошло. И не выходите, пока я не вернусь, – Арминий, прихватив с пенька метательный топор, вышел с подворья.

Маота, взяв дочь за руку, забежала в дом, закрыв за собой массивную дверь на запор. Они долго сидели в доме, с тревогой прислушиваясь к доносившимся с подворья шумам. Мать, сидя на лавке, держала в руках сакс. Анния стояла рядом и с испугом смотрела на дверь.