Семь на семь - Виктор Александрович Уманский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подходя познакомиться, он старался выглядеть весело и беззаботно, а не напряжённо и взволнованно – как на самом деле себя чувствовал. Несколько минут спустя они с Томой уже сидели рядом на подоконнике, болтая ногами и наблюдая за происходящим в комнате. Красуясь, Кирилл рассказывал про свои подвиги – беготню от жильцов на районе, прыжки на велосипеде, заканчивающиеся ссадинами и гнутыми колёсами. Обычно девочки от этих рассказов таяли: как же, перед ними такой бесстрашный и отвязный парень. Но Тома смотрела перед собой чуть рассеянно, и Кирилл не мог угадать, производит ли на неё хоть какое-то впечатление.
– А ты спортом занимаешься? – спросил он.
– На самокате катаюсь.
– Неплохо! У меня-то рукопашка…
– Что?
– Рукопашный бой.
– Мне такое неинтересно.
– В смысле?
– Не люблю насилие, – серьёзно ответила она.
– Так это же просто такой спорт! – Кирилл рассмеялся. – Хорошо, а что ты любишь?
Тома по-прежнему не смотрела на него.
– Мир. Людей и их чувства. И красоту.
– Поэтому ты фотографируешь?
– В том числе, – она пожала плечами.
С минуту они помолчали.
– Вечерний Арбат относится к красоте этого мира? – спросил Кирилл.
– Ну конечно! – воскликнула Тома.
– Тогда предлагаю прогуляться.
Впервые с того момента, как они уселись на подоконник, Тома повернулась и внимательно посмотрела ему в глаза. Губы её тронула улыбка, и Кирилл почувствовал, будто ему нежно провели рукой по затылку.
– Давай.
Ребята откопали свою одежду в куче вещей на тумбочке. Тома надела пальто и узкую серую шляпу, снятую с гвоздя в стене. Получилось весьма эффектно.
– Вы куда? – спросил Сэм, выглядывая из кухни.
– Просто погулять. Большое спасибо за приглашение, – Кирилл протянул ему руку.
Кирилл решил дать Томе ещё один шанс оценить его лихость. Едва они вышли на улицу, как он начал давиться смехом. Это было началом привычной презентации: зацепившись за какую-то мелочь, он перешёл к истории о том, как они с Деном пересекли мост над одним из каналов в Москве по техническим мосткам. Мостки находились под полотном моста и использовались при строительстве. Теперь же некоторые их секции держались на честном слове, а попасть туда можно было, только вскарабкавшись по стене опоры. Тома слушала внимательно, но восторга пока не обнаруживала.
– А зачем это? – спросила она.
– Ну как… Весело же. Особенно когда по центру там не закреплён пол, и мы вместе с этими мостками наклонялись над водичкой – градусов на сорок пять.
Он снова начал смеяться, но уже тише. Приключение с мостом было что надо, и реакция Томы сбивала с толку.
– Кстати, друган, с которым мы это делали, – безбашенный чел. Он и по тачкам бегал.
– В смысле?
Кирилл объяснил: однажды Ден ни с того ни с сего пробежался по крышам нескольких машин во дворе.
– Зачем портить чужое? – Тома пожала плечами, и в этом жесте не было ни трепета перед хулиганством, ни непримиримого осуждения. Скорее – пренебрежение, будто тема эта была неприятна и скучна.
Кирилл почувствовал себя довольно глупо. Его привычный инструментарий оказался бесполезен. Хулиганская бравада, на ура работавшая с девочками на районе, на Тому, похоже, не действовала. Начать в открытую приставать, как Ден?.. Кирилл почему-то не сомневался, что Тома просто уйдёт. И что тогда делать?
– Хорошо, – он сделал жест рукой, будто подводя черту. – Расскажи о себе. Чем занимаешься, чем интересуешься.
Тома училась в девятом классе и мечтала в будущем стать режиссёром. Сейчас же она фотографировала. Кирилл удивился: несмотря на юный возраст, фотографии Томы уже несколько раз выставлялись. Начало было положено благодаря её отцу – тот занимался издательским делом, имел знакомства среди людей искусства и договорился, что пару лучших фотографий Томы разместят на фотовыставке в музее Москвы. На фотографии обратили внимание, и с тех пор работы Томы выставлялись ещё дважды, в том числе на маленьком стенде в ЦДХ4.
Некоторое время Кирилл с Томой шли молча. Она, казалось, не испытывала ни малейшей неловкости и разглядывала стены зданий, одевающиеся огнями, и наливающееся синевой вечернее небо. А вот перед Кириллом встала насущная проблема: как общаться дальше? Говорить о красоте мира, о которой он никогда особенно и не задумывался? На этом поле ему нечем было удивлять – он к такому не готовился.
Расстались они странно – Кирилл так и не понял, что это было. Тома сильно его зацепила: она жила в загадочном мире, над которым ему страстно хотелось приоткрыть завесу. Она была лёгким ветерком: сложно было предсказать её поведение и немыслимо – удержать в рамках. В конце концов, она была красивее всех, кого он когда-либо видел. Но вот что она думала о самом Кирилле – было совершенно непонятно.
Через пару дней, набравшись смелости, он позвонил Томе с предложением встретиться снова. Тон он взял максимально небрежный – хотелось показать, что отказ для него не страшен. Тома, однако же, согласилась. На этот раз они гуляли по Манежке, а оттуда мимо Храма Христа Спасителя – по Бульварному кольцу. В этот раз он старался учесть прошлые ошибки и не упоминать ничего, связанного с насилием. Тома общалась довольно рассеянно, но пару раз ему всё же удалось её увлечь. Серьёзный спор случился у них по поводу жизненных ценностей. Тома, как и Сэм, была уверена, что жить надо красиво, одним моментом, а умирать – молодым. Кирилл возражал: если хочешь оставить после себя что-то стоящее, то созидать нужно долго и упорно, а быстрая смерть может помешать осуществлению таких планов.
– Важен только момент, когда ты творишь, – заявила Тома. – В этот момент у тебя есть всё, что нужно.
– А как же результат творения?
– Главное – это эмоция.
– А мне кажется, главное – это продукт.
– Ладно. – Она пожала плечами и замолчала.
Такой уход от разговора изрядно раздражал. Попрощался Кирилл сегодня довольно сухо, чем даже заслужил удивлённый взгляд.
В том же духе их отношения продолжались и дальше. Тома не отказывалась от общения, но и не выказывала видимого интереса. Он не чувствовал влияния на неё, не мог предугадать ни её слов, ни поступков. Он хотел, чтобы Тома стала его
