Малыш Гури. Книга первая. Там, где нас не ждут… - Москаленко Юрий "Мюн"

Я потёр рукой ушибленное правое плечо. Учебный меч ничем не отличается от настоящего, длина, вес всё такое же, только деревянное. Вот им мне и прилетело.

Макры – народ неуёмный, раньше живший разбоем и грабежами, теперь немного оцивилизованный, что ли. Лет двести назад, местные лорды, уставшие от бесконечных боестолкновений с воинственными соседями, непрекращающихся грабежей, чтобы защитить свои владения и прекратить разбой, объединили свои дружины, и зашли в леса, где обитали макры, для приструнения зарвавшихся.

Увы, но вышли, вернее, выбежали обратно, единицы, в их числе и будущий первый герцог Империи, на земле потомков которого теперь живёт этот достойный народ. А что делать – договорились. Макры живут теперь сами по себе, по своим законам, находясь у себя дома, а на территории Империи являются свободными гражданами, пользуясь правами благородного сословия, но, не являясь им. За это они обязаны, при угрозе внешней агрессии, предоставить ополчение, куда входит всё взрослое население от 16 лет и старше, но это только при угрозе извне. Во внутренние разборки аристократов и благородных макры ввязываются самостоятельно на свой страх и риск, как простые наёмники. Платят им за это хорошо, и ничего удивительного, что военному делу учат маленьких макров, чуть ли не с пелёнок. Вот и в наше противостояние неожиданно вмешалось оружие, пусть и деревянное, но от этого не менее эффективное.

Небольшое отступление: на землях макров отсутствует рабство, нет чего-то вроде крепостного права. Любой, кому совет старейшин разрешил находиться на территориях Этрука, так называются земли, где живут эти благородные потомки разбойников своими кланами, которых, между прочим, насчитывается аж но двадцать пять, живут свободными. Сами добывают себе на хлеб, сами воспитывают детей, сами решают свои проблемы, сами умирают, если конечно не нарушили немногочисленные законы макров, вернее сказать даже не законы, а обычаи, устои, общепринятые нормы поведения. Их немного, но за нарушения их, обычное наказание – смерть.

Я не макр, но я свободный. Кормлю себя сам, работаю для этого наравне со всеми, могу себя защищать, и даже могу иметь оружие, но быть макром и пользоваться ихними привилегиями на остальной территории Империи, я не могу. Стоит мне только покинуть Этрук и любой благородный может объявить меня своим рабом или крепостным, что в принципе не есть разница. Всё различие между рабом и крепостным состоит в том, что хозяин за убийство крепостного должен заплатить, что-то типа штрафа наместнику Императора, как за самого крепостного, так и за возможных его потомков. Как мне рассказывали, сумма выходит изрядная, равная примерно стоимости двух-трёх хороших рабов. А во всём остальном, особой разницы нет. Я спрашивал Хэрна, если ли какая-нибудь страна, где не существует рабства, на что он пожал плечами и ответил:

– «Надеюсь!»

Вот так.

Данный мир местные называют Кервин, живём в Империи Синх. Герцогство наше имеет название Ван, а больше информации не дают, не принято малышне интересоваться политикой, не доросли ещё. Со мной не особо разговаривают, я тут никто и зовут меня никак. Я даже не знаю, вернее, усиленно делаю вид, что не знаю, кто правит в Империи, как зовут монарха, как зовут герцога, кто у макров полевой генерал, а кто верховный волхв. Как мне один раз объяснил Хэрн – тебя у макров касается только то, что тебя касается, а большего не надо. Мал ещё.

А информация нужна, без неё выживать очень сложно. Вот и с мечом ситуация хреновая из-за отсутствия её родной «инфы», знал бы, что у этого ханурика Эдса брат вернулся с караваном, не кричал бы ему на всю улицу, что он трусливый хорёк, а тут паренёк из соседнего дома выходит. Споко-о-йно так выходит, я и не обратил особого внимания. Пока боковым зрением не заметил замах чем-то, только успел приподнять правое плечо и вжать голову. Сволочь, этот братан. Без предупреждения, молча, без единого звука. Бац мечом. Хотел по шее дать, за оскорбление родственничка, а ведь, гад, старше меня почти на 10 лет. Он с тренировки от соседа выходил, ещё хорошо, что учебный меч, а если бы боевой? Пришлось дать дёру, а ведь мог так и убить. И вряд ли ему что-нибудь за это было бы. У него железная отмазка – прилюдное оскорбление родственника, а то, что это дети и этот родственник по отношению ко мне вытворяет ещё и не такое, думаю никого волновать не стало бы. Одним словом, я не они, я – не макр.

А, собственно, кто я?

В прошлом, вернее сказать, в прошлой жизни, там, на родной земле – жизнерадостный, весёлый, неунывающий, военный пенсионер. Муж, отец двоих детей, успевший стать дедушкой, уроженец города Владивостока, сын военнослужащего, ввиду этого в детстве объездившего вслед за отцом весь Дальний Восток. Окончивший десятилетку посёлка Буревестник, острова Итуруп, Курильской гряды, затем Уссурийское ВВАКУ, потом горящий Кавказ, а дальше – пенсия, Владивосток, полковничьи погоны запаса, и постоянная нехватка денег – на пенсию особо не разгуляешься. Даже зону успел застать, полтора года вычеркнутой жизни – хотя, та ещё школа. 39 колония под Спасском-Дальним – клоака страшная, но бывалые называли её «дет сад», честно скажу – «ИМ – верю». Ну, не будем о печальном.

И дёрнул меня чёрт совершить незабываемое путешествие, с целью личного обогащения, в посёлок Восток, что находится на севере Приморского края. Так нет, идиоту, чтобы как все нормальные люди, проехаться на личном автомобиле японского производства, каких-то 480 километров по российской дороге просёлочного типа, нет – надо же выделаться – самолёт ему подавай, и не простой, а типа «Кукурузника». Я, хоть двадцать пять лет и в авиации прослужил, но как он обзывается У-2 или ПО-2, не в курсе. Ещё и однокашник по училищу, Олежка «Шлоп», вставил свою лепту:

– «Не дрефь, Юрок, всё будет чин-чинарём, проскочим туда-обратно и не заметишь. Двести граммов коньячку перед взлётом и посадкой и никакая болтанка, и ямы воздушные не страшны. Да здравствует, малая авиация!!!».

Мне бы, дураку, вспомнить свои ночные кошмары, которые мучили меня лет так 20 назад, будто лечу я на «маленьком самолётике» в качестве пассажира, а он возьми и начни падать. И долго так падал, и было ужасно страшно от безысходности и невозможности влиять на этот аттракцион. Так и просыпался перед самой встречей с землёй в холодном поту, диким криком будя жену и детей. И, придя на аэродром под Дальнереченском, и, видя состояние нашей «малой авиации», в лице древних бипланов, мне бы задуматься, но, увы, ударная доза коньяка благополучно загружена в организм, а дальше – море по колено. Сели в самолёт, а там – «За взлёт» – стопарик, за летуна – стопарик, и так далее, и тому подобное. В общем, я отрубился.

Ну, а теперь, кто я в этом мире?!

Глава 2

Пробуждение было страшное! Сперва вернулся слух. Нет, лучше бы он не возвращался! Крики боли и отчаянья ворвались в мозг, как буравчик зубодробительной машинки у стоматолога. Металлический лязг, глухие и звонкие удары, возгласы и стенания, мольбы о помощи, и мольбы о пощаде – все перемешалось в сплошной беспрерывный гул. Самое интересное, что я не понимал ни йоты из того, что кто-то кричал, всё воспринималось на уровне интонации, выплеске эмоций и, возможно, инстинкте самосохранения. Язык, который слышался был мне неизвестен, я его не знал.

Однако!

Я плохо чувствовал своё тело, сильно болела голова, меня мутило, вот-вот вывернет на изнанку и зверски хотелось плакать. «Плакать!!!» – и это в мои-то неполные 50 лет.

Какого здесь происходит?

«Мы падаем!!! – осенило меня, но звучащие удары, крики многих людей, больше похоже на бойню. Да и чувства невесомости, когда падаешь с высоты, отсутствует. Под спиной камни с кулак, и, вроде как, трава.

«На земле ЛЕЖУ» – сделал вывод я.