Возвращение лорда Гленрейвена - Энн Бэрбор

Ужинали они в комнате для слуг. Джем сидел молча, слушая болтовню остальных. Было заметно, что слуг в поместье не хватало. Он размышлял о том, что какое-то число работников может работать в поле. В деревне он слышал, что вдова Кастерс разводила овец, хотя ее стадо было не таким большим, как в былые времена.

По крайней мере стол был сытным, отметил он про себя, заглатывая вкусного цыпленка, – она не экономила на своих слугах. Похоже, вся прислуга боготворит ее. Он заметил, что все с любовью произносят ее имя. Он вспомнил маленькую фигурку в больших не по росту бриджах и рубашке. Как, черт возьми, ей удалось выйти замуж за Кастерса? Это было удивительно. Трудно представить, как она может выглядеть в такой же безразмерной шляпе. Но вообще-то она казалась порядочной девушкой.

Джем вздрогнул. Он не хотел думать о том, насколько порядочна миссис Кастерс. Месть – вот одна из причин, по которым он приехал в Рейвенкрофт. Он так долго жаждал мести. Он вспомнил о ярости, охватившей его в тот момент, когда он узнал, что новый хозяин Рейвенкрофта уже год как умер. Он разжал непроизвольно сжавшиеся кулаки. Возможно, ему не удастся свершить возмездие, но тогда он добьется другой цели. А когда он ее добьется, то молодой вдове придется чистить еще чьи-то конюшни.

Он слегка устыдился своих мыслей о мести, закончил есть и поспешил на конюшню, чтобы заняться тем, что Джона уготовил ему на вечер.

Через несколько часов он был свободен. Помывшись под колонкой в углу загона, он подошел к главному зданию и несколько минут просто смотрел на его фасад, выложенный из местного камня, который блестел в лучах заходящего солнца. «Это прекрасное старое строение», – думал он о нем с любовью. Изначально это была лишь небольшая прямоугольная постройка, но последующие поколения, которые весьма процветали, продолжали надстраивать ее. Теперь у дома были два изогнутых крыла, которые как бы обнимали подъезд к нему, а за главным зданием были другие постройки, невидимые с того места, где он стоял. «Как вдове удается поддерживать все это?» – подумал он, поворачиваясь и разглядывая неухоженные газоны вокруг себя. Ему казалось, что каждое дерево, каждый куст, каждая впадина связаны у него с каким-то воспоминанием.

«Скоро, – подумал он возбужденно, – скоро…»

Он вернулся в загон и стоял в подступающей темноте, опершись на перила перед одной из конюшен. Он вдыхал запахи лета. И дома. Эти слова радостно стучали в его мозгу.

Он заметил, что к нему шел Джона, и подвинулся, чтобы тот мог встать рядом.

– Ты неплохо поработал сегодня, приятель, – ворчливо заметил Джона, – особенно если учесть, что для тебя такая работа в новинку. – Он несколько минут смотрел в темноту, пожевывая травинку. Даже не взглянув на Джема, он продолжил: – И как себя чувствует лорд Гленрейвен, вернувшись домой?

ГЛАВА ВТОРАЯ

Джем повернулся к Джоне. Его лицо выражало полное недоумение.

– Что вы сказали?

Джона ответил ироническим смехом.

– Не надо шутить со мной, милорд. Еще утром у меня возникли подозрения, что это вы. И вскоре я убедился, что прав.

Джем внимательно посмотрел в лицо старику, перед тем как ответить.

– И что же меня выдало? – спросил он наконец.

– О, у вас есть семейное сходство. И потом то, как вы держитесь. Вы всегда вели себя как лорд, даже больше, чем сам лорд. И потом, когда я попросил вас принести упряжь, вы знали, куда идти за ней, хотя вам никто не говорил об этом.

Джем смущенно улыбнулся:

– Надо было мне знать, что тебя не провести, старый дьявол.

На лице Джоны возникло подобие улыбки.

– Да уж, – хмыкнул он.

Лицо Джема стало серьезным.

– Могу я положиться на то, что ты не выдашь меня хотя бы некоторое время?

Улыбка исчезла с лица Джоны.

– Это зависит от того, зачем это вам нужно. Мне не нравится иметь секреты от миссис Кастерс. Вы приехали, чтобы причинить ей зло? – вдруг спросил он.

– Нет! – воскликнул Джем. – Совсем нет. По крайней мере…

Джона проворчал:

– Я спрашиваю лишь о том, зачем вы приехали сюда. Со злыми намерениями?

Джем внимательно посмотрел на старика, думая о том, стоит ли все выкладывать ему. Если он признается во всем Джоне, а тот прямо пойдет к миссис Кастерс и все расскажет ей, поскольку считает себя обязанным ей, то для Джема это будет означать конец всем его замыслам. С другой стороны, союзник внутри усадьбы мог бы здорово ему помочь. Такой человек, который знает о том, какой жизнью живет дом… Он знал, что Джона – честный человек, который всегда был предан своему хозяину и его семье еще со старых добрых времен.

Он глубоко вздохнул:

– Джона, тебе известно о том, что случилось, когда отец…

– День, когда умер старый господин, а поместье перешло в руки Эмануэля Кастерса, был самым черным днем в истории Рейвенкрофта и всех тех, чьи судьбы с ним связаны. – Лицо Джоны стало мрачным. – При всем уважении, я не могу понять, как ваш отец позволил, чтобы это произошло.

– Но, похоже, тебя вполне устраивает молодая вдова.

– Ну, она – это совсем другое дело. Говорили, что старый ублюдок заставил ее выйти за него. Ее отец был должен Кастерсу деньги, так же как и ваш отец, и этот старый блудливый козел положил глаз на миссис Клавдию. Он всегда любил красивых девушек.

Джем удивленно посмотрел на него. Красивых девушек? В его памяти возник образ: бесформенная фигура, облаченная в дешевые, безвкусные одеяния.

– Надо, однако, отдать ей должное, – продолжал Джона, – она достойно сносила его издевательства.

– Да? А я-то думал, она была полностью в его власти.

Грубоватый говорок Джоны мягко звучал в ночи.

– Все так сначала думали. Но эта девушка не из тех, кто долго остается в чьей-то власти. Он было попробовал свои шуточки с ней, как с двумя своими первыми женами. Да, – продолжал он, отвечая на удивленный взгляд Джема, – у него было еще две жены. Первую он взял через две недели после его приезда в Рейвенкрофт. Она умерла через год, а через полгода он женился во второй раз. Эта выдержала дольше, три года терпела…

– А от чего они…

– Ну, ходили разные слуги. Я думаю, что Кастерс убил их обеих, – сказал он прямо. – Ну, может, он это сделал не намеренно, но один раз я видел, как он ударил миссис Джулию, свою первую жену. Говоря по чести, он нередко бил ее. Но однажды это было здесь, в загоне… Она была такой маленькой и, наверное, сделала что-то, что ему не понравилось. В общем, он накинулся на нее с кулаками, и она рухнула, как подкошенная. И ударилась головой о край кормушки.

– О Боже!.. – пробормотал Джем. – И что, никто не мог помочь ей?

Джона ответил коротким смешком.

– Конечно, никто не мог ей помочь, вы прекрасно это знаете. Это дорого стоило бы защитнику, может быть, даже жизни. Через несколько минут она сама поднялась, и казалось, что все нормально, но примерно через неделю она слегла. Доктор назвал это горячкой мозга, и примерно через три дня она умерла.

– А его вторая жена? – прошептал Джем.

– Однажды она убежала из дома. Мы слышали, как он ее избивал. Горничная сказала, что были слышны звуки ударов. Это была холодная ночь, шел проливной дождь. Она убегала все дальше и дальше. Кастерс взял несколько слуг и погнался за ней, но нашли ее только через несколько часов, промокшую до нитки, в церковном дворе. Она заболела воспалением легких и где-то через неделю умерла.

– Я знал, что он был чудовищем, – сдавленным голосом сказал Джем, – но, похоже, не знал и половины. Даже зная его, трудно было представить себе, сколько зла было в его душе.

– Да… – протянул Джона, – здоровый был мужик, прямой и откровенный.

Джем кивнул, давая понять, что помнит.

– Всегда готов был посмеяться и хлопнуть по спине того, – продолжал Джона, – кого считал достойным себя. Все соседи-аристократы обожали его. Они не видели, как он ругает и избивает тех, кто ему служит.

– Но, – прервал его Джем, – ты говоришь, что с миссис Кастерс он обращался по-другому?

– Начал он с ней так же, как и с остальными. Как-то ночью он избил ее в кровь. Но, – Джона почесал свою грязную голову, – больше этого никогда не повторилось. Я не знаю, но казалось, что он сам боится ее. И обращался с ней, ну, можно сказать, с уважением. По крайней мере он стал слушать ее больше, чем кого-либо. И…

– А как умер Кастерс? В деревне говорят, что он упал с лошади.

– Похоже, так оно и было. Как-то вечером он возвращался домой, вроде бы был пьян. С ним был его приятель, и они начали шуметь и распевать песни. Ну, этот второй мужик – Минчин его звали – рассказал, что вдруг лошадь Кастерса испугалась чего-то и понесла. А затем Минчин уже увидел Кастерса в канаве со сломанной шеей. Правда, я не знаю никого, кто бы огорчился, узнав об этом. По крайней мере, никого, кто бы хорошо о нем отозвался.

– Да, я думаю, он был таким же плохим хозяином, как и мужем, – сказал Джем.

– Хуже. Бесился из-за мелочей. Я помню, как он врывался в конюшню с одним из своих списков в руке. Он любил составлять такие списки: кто что должен сделать за день. Обычно эти списки были совершенно бессмысленными, но если что-то не выполнялось, то был шанс узнать, какие тяжелые у него кулаки или даже насколько остры каблуки его ботинок. А на важные вещи он не обращал внимания. Он получил это предприятие из рук вашего отца, – Джона указал рукой на конюшни, сейчас казавшиеся мрачными и темными, – и довел все до разорения. Он продавал все подряд, когда ему хотелось, а потом, когда стало ясно, что дело плохо, он продал почти всех оставшихся животных за гроши – слава Богу, хоть Ворлока оставил. – Джона тяжело вздохнул. – Если бы только ваш отец не отдал ему поместье…