Граф Бертран - Барбара Пикард

Одного за другим призывала к себе Смерть обитателей замка, и расспрашивала их одного за другим: воинов и свиту, конюхов, доезжачих и сокольничих; поваров, полотеров и лакеев; один за другим они отвечали на заданный вопрос. И все, начиная от хранителя библиотеки, тощего, серьезного книжника, родича самого графа, и кончая жалкой судомойкой, что прятала красные руки под засаленным передником и таращилась на Смерть, открыв рот, - все давали один и тот же ответ. В целом замке не нашлось человека, что привел хотя бы один довод в защиту графа Бертрана.

И когда последний из слуг вышел из зала, и Смерть с графом снова остались вдвоем, Смерть повернулась к Бертрану и молвила:"Ты выслушал всех. В замке больше некого расспрашивать, а восход близок".

Граф поглядел в окно и увидел, что на небе уже забрезжил бледный свет нового дня; никогда прежде встающее солнце не казалось ему столь ненавистным, а жизнь - столь желанной. Во дворе закукарекал петух.

- Ты выиграла, - признал граф.

Смерть поднялась с кресла. - Пойдем, - приказала она.

Но в это самое мгновение дверь распахнулась и в зал вошел Хэмфри, уже не во сне, вместе с пажом Рупертом. Одежды мальчугана промокли насквозь от дождя; маленький гонец едва стоял на ногах. Одной рукою поддерживая пажа за плечи, управляющий замка подвел Руперта к очагу, подбросил в огонь дров и принес сухой плащ. - Снимай мокрую одежду, садись и грейся, - велел Хэмфри. - Я принесу тебе чего-нибудь горячего.

- Он очень злился, - спросил Руперт, - когда я не вернулся до темноты? Я пытался, изо всех сил пытался, но не смог. Что он сказал?

- Ничего, насколько мне известно, - отвечал старик. - С самого утра его никто не видел; день прошел бы куда как мирно, да только никто не знал, где он, и всяк то и дело оглядывался, опасаясь, а не стоит ли граф за спиной. Теперь садись и отдыхай, а я сейчас вернусь.

Хэмфри ушел; маленький паж сбросил сапоги и дорожный камзол. Зубы мальчугана стучали, пальцы онемели от холода. Он завернулся в плащ и свернулся в клубок у пылающих поленьев.

- В замке остался еще один человек, которому ты не задала вопроса, заметил граф Смерти. Смерть поглядела на съежившегося у очага мальчика. Ты возлагаешь надежды на его ответ? - спросила она.

- Вовсе нет, - ответствовал граф. - Но ты дала слово спросить всех и каждого. Кроме того, - он улыбнулся краем губ, - это все-таки отсрочка.

Смерть снова уселась в резное кресло и стала ждать; ждал и граф, стараясь продлить последние минуты. А измученный Руперт улегся на пол у огня и уснул.

Голос Смерти звучал нежно и кротко. - Руперт, подойди

сюда. - По-прежнему погруженный в сон, Руперт встал и подошел к подножию возвышения.

- Руперт, если бы графу Бертрану суждено было сегодня умереть, огорчило бы тебя это?

Мальчуган уставился на Смерть во все глаза; затем встряхнулся и улыбнулся. - Да это только сон, - сказал он.

- Ты огорчишься? - настаивала Смерть.

- Конечно.

- Ты меня удивляешь, - молвила Смерть. - Он порою жесток к тебе, и неизменно груб, разве не так?

- Вы здесь чужая, - отозвался Руперт, - иначе бы не задавали подобных вопросов. А ежели вы чужая, так, стало быть, не ваше дело, я вам отвечать не обязан.

- Руперт, - проговорила Смерть, и голос ее звучал нежно и ласково, Можешь ли ты привести хоть один довод в пользу того, чтобы сохранить графу жизнь?

- Да хоть дюжину, - уверенно отозвался мальчик.

В голосе Смерти послышались холодные ноты. - Назови хотя бы один.

Но когда Руперт попытался собраться с мыслями, он не смог придумать убедительного довода; мальчуган знал только, что не хочет смерти графа. Он - мой господин, я горжусь тем, что служу ему, и не желаю, чтобы он умер.

- Это не довод, - молвила Смерть. - Подумай еще.

Руперт надолго задумался. Он озадаченно нахмурился. - Должно быть, я не хочу смерти графа потому, что люблю его, - объявил он наконец.

- Ты его любишь? - удивилась Смерть; голос ее казался холоднее льда. - Ты любишь господина настолько жестокого?

На этот раз в голосе мальчугана прозвучала твердая уверенность. - Да, люблю.

- Это неубедительный довод, - возразила Смерть. - Я его не принимаю. Привязанность слепа и непостоянна, ею легко управлять. Это цветок, что отцветает в одночасье; это мерцающая во тьме свеча, что гаснет от легкого дуновения. Твой довод неубедителен.

Руперт гордо выпрямился. Дерзко глядя в лицо Смерти, - никогда прежде не видел граф подобного выражения на лице пажа, - мальчуган высоко поднял голову, и в голосе его прозвучал вызов. - Я нахожу, что довод достаточно убедителен, - объявил он.

И Смерть опустила взгляд. - Это все, - проговорила она. - Можешь идти. - И Руперт возвратился к очагу и снова растянулся на полу.

- Я сдержу слово, - сказала Смерть графу, - хотя любовь - слаба; жизнь, что держится на волоске столь тонком, все равно что обречена; а привязанность пажа нужно еще доказать. Но в будущем изволь вести себя иначе. Стоит тебе утратить любовь этого мальчугана, и вместе с нею ты утратишь жизнь. Помни об этом и будь осторожен.

- Ни перед кем не преклоню я колен, моля о жизни. Жизнь из чужих рук мне не нужна, - высокомерно бросил граф Бертран.

- Я тебя предупредила, - отвечала Смерть. - Отныне я часто стану навещать тебя. А теперь возвращайся в потайную комнату, и на этот раз твои крики услышат.

И снова граф оказался в одиночестве в темноте кельи. Он принялся стучать в стену и звать на помощь; снаружи, в зале, Руперт заворочался во сне и открыл глаза. Мальчугану понадобилось несколько минут, чтобы выяснить, откуда доносятся звуки; когда же Хэмфри возвратился с чашей парного молока, он подумал было, что юный паж утратил рассудок.

- Это граф, - настаивал Руперт. - Там, за стеною. Это он, я знаю.

Со временем и Хэмфри убедился, что за стеною кто-то есть. И вот наконец-то граф услышал долгожданные удары мотыг и кирок; слуги крушили стену.

Спустя несколько часов отверстие расширилось настолько, чтобы пленник смог выбраться наружу, и граф Бертран снова оказался в зале. Измученный, но не укрощенный, он окинул критическим взглядом шестерых усталых работников, что трудились, не покладая рук, дабы освободить его. - Могли бы работать и быстрее, - съязвил он.

У двери в зал владелец замка заметил Руперта, и остановил на нем долгий пристальный взгляд: мальчуган уже подумал было, что господину его и впрямь стало известно о затянувшейся отлучке гонца. Но в конце-концов граф спросил только:"Так какой же ответ прислал барон Роберт?"

- Он велел передать вам, милорд, что ежели погода не изменится, то пройдет еще немало дней, прежде чем вам удастся поохотиться на дичь достойнее, чем лягушки и рыбы.

Граф Бертран расхохотался.

В последующие дни граф Бертран ни в чем не изменил своего поведения, и с Рупертом обращался ровно так же, как прежде. Граф убедился, что Смерть сказала правду, пообещав не оставлять его надолго; то и дело доводилось ему различить вдалеке высокую, статную фигуру, или углядеть за углом край пурпурного плаща. А случалось, что Смерть подступала совсем близко, терпеливо дожидаясь, чтобы Руперт возненавидел графа, и непокорный достался бы ей.

Однажды вечером, когда графу прискучило стрелять в мишень, укрепленную на противоположной стене зала, он поставил к мишени Руперта. Если ты шевельнешься, - предупредил граф, - я могу и промахнуться. А если на лице твоем я прочту страх, я пойму, что ты не доверяешь моему искусству лучника, и приду в ярость. А когда я прихожу в ярость, я порою попадаю мимо мишени. - Бледный как полотно, Руперт встал напротив расчерченной доски и закрыл глаза, стараясь ни о чем не думать; а граф вогнал в дерево над его головою целую дюжину стрел, выстраивая их в подобие венка. На мгновение граф отвлекся: Смерть стояла в зале, пристально наблюдая за ним; только один Бертран услышал ее предостерегающий голос, и помедлил, глядя на гостью, а затем со смехом отвернулся и вложил новую стрелу в тетиву.

И еще как-то раз, на пиру, граф разгневался на Руперта по ничтожному поводу, и жестоко высмеял мальчугана перед гостями, а затем поднял взгляд: Смерть стояла у самого кресла. Некоторое время Бертран не сводил с гостьи глаз, а затем приказал подать еще вина, с издевкой поднял чашу в немом тосте и выпил за Смерть.

И когда бы граф не заставлял Руперта составить ему партию в шахматы (что происходило почти каждый вечер), Смерть стояла рядом, следя за игрой. Граф играл превосходно, равного ему не нашлось бы во всем замке; и любимым его развлечением было притвориться, будто соперник проигрывает только потому, что боится одержать верх над господином. Бертран уверял, что подобное подобострастие его злит, и требовал, чтобы, выиграв, соперник доказал, что и впрямь не поддается. Руперт старался изо всех сил, но куда ему было тягаться с графом! А Бертран то насмехался, то бранился, и к концу игры мальчуган едва сдерживал слезы, что граф находил весьма забавным.