Камешник. Сборник рассказов - Анатолий Скала

Из подводной прохлады уклейки на свет выплыли. Подобрали бесплатное угощение. Одна для чего-то на бережок выпрыгнула… Глупая… Только выпрыгнула – и схватил её бородатый пенёк. Так и надо, вперед будешь думать, куда прыгаешь… Опять крошек у берега понасыпалось. Удивляется окунь: когда пенёк рыб ловить начнёт? Или так и будет их за ничто кормить?

Переплыл он поближе: уклейки заметили – сиганули, как брызнули по воде. Вместо них появились плотвички. У окуня сердце замерло: ходят, ходят плотвички, поглядывают, крошки носиками подтыкают, закусывают… Вот одна увидала ещё крошечку, на осоку упавшую. Ухватила её, плещет хвостиком, развлекается. Вот куда-то помчалась. Не выдержал полосатый да цап её за сверкающий хвостик. Плотвичка – на берег, а окунь – за ней, треплет хвостик. Чуть вовсе не оторвал!

Уж Тимоня в пакет его затолкал, а он всё ещё перепуганную плотвичку сглотнуть приспосабливается… Пришлось глупую выручать.

– Ну, злодей, отпускай её, я кому говорю! – зашипел на него домовой.

Бросил окунь плотвичку, уставился через пленку на домового, передними плавниками его к себе манит. Приблизился домовой, а разбойник глаза на него выпучил и грозит:

– Я тебе сейчас так поддам плавником, ты ещё у меня тут наплачешься. Выпускай меня в воду немедленно, пока я у тебя весь пакет не истыкал.

«Ну, – думает домовой, – пугать меня вздумал!». Насадил снова хлебушка на осоку и снова плотвичку поймал. Интересно ему: только схватит рыбешка за листик, чтоб хлебушек сдёрнуть, а вместо того – дёрг – и вылетела на бережок. Схватит рыбку Тимоня и тут же в пакет. Пускай плавает.

«Хорошо им там, – думает, – как в аквариуме!» Ловит, ловит он рыб, потом вздумал пересчитать, сколько рыбок поймал? Удивляется: как было в пакете три рыбы, – две плотвички и окунь – так три и осталось!

– Куда рыб подевал? – зашипел он на окуня. – Сознавайся, утроба твоя ненасытная, съел уклеек с плотвичками?

– Не извольте напраслину возводить, – отвечает сердитый разбойник. А сам в сторону смотрит, и хвост самой последней рыбешки ещё изо рта торчит.

– Это как не извольте? – тоже начал сердиться Тимоня. – Было три рыбки вместе с тобой, да ещё трёх поймал – всего, значит, полдюжины. Куда остальных подевал?

– Не извольте напраслину возводить, – повторил снова окунь, управившись с хвостиком. – Мы на дюжины не обучены, мы по весу определяемся. Вы прикиньте пакет на весах – сколько было в нём весу вначале и сколько сейчас? А потом с вами будем и разговаривать! Если прежнего весу не обнаружится.

– Хорошо, пойдем вешаться на весах, – рассердился Тимоня. – Не может быть, чтобы рыбок не стало, а весу не убыло. Заморочил мне голову полосатый разбойник!

Дошли до дому. Чтобы было удобнее наблюдать за разбойником, притащил домовой на весы большой таз. Запустил в него одного окуня и двух рыбок уклеек. Сам в сенцы за гирьками побежал. Пока рылся – хозяин с рыбалки вернулся…

Ступил на порог и кричит:

– Ростик, вы чего рыбу бросили? Посмотри, там ворона уже одного окуня утащила…

Хозяйка ему отвечает:

– Так ещё ни Ирина, ни Ростик не приходили… Откуда бы рыбе там взяться?

Бросил гирьки свои домовой, через щелочку во двор выглянул: что там окунь успел натворить? Смотрит: доэкспериментировался полосатый разбойник – ворона сейчас над ним свой эксперимент производит. Уселась на веточку и глядит, с какой стороны за обед взяться удобнее?

А у тазика кошка Мурка одну рыбку съела и за последнюю принялась. Уж такого бесстыдства от Мурки Тимоня не ждал. От вороны, от той чего угодно дождёшься, но Мурка!.. Ведь видела, кто с рыбалки тех рыбок принёс?..

Вот хозяин не видел, так, значит, не видел – с хозяина спросу нет. Он и сам до сих пор в толк не возьмет, кто с реки домой рыбу принёс. Ходит по двору взад-вперед, сам с собой разговаривает:

– Если Ростик с Иринкой ещё не пришли, то сама что ли рыба к нам с речки пожаловала? И чьи это следочки до самых ворот понашлепались?

– Вот не знаю, – жена ему отвечает, – разве только сапожки одни с речки пришли, а детишки ещё ловить рыбу остались.

Хозяин ещё раз на улицу вышел – следочки в грязи посмотреть.

– Нет, – кричит жене, – если бы сами сапожки пришли, то тогда бы рисунок другой от подошв отпечатался. У ребячьих сапожек протекторы как у машин, а здесь пятка и пальчики отпечатались. Надо дальше по этим следочкам пройти, может быть, и подошвы с таким отпечатком отыщутся?..

Домовой видит – дело неладное. Убежал да и спрятался от хозяина в подпечь. А о том, что печь летом холодная, не подумал; и что сам сырой – тоже, видимо, позабыл. Так от этой забывчивости да холодных ног и стал к ночи подкашливать… Днём ещё не заметно бы было, а вечером вся семья села ужинать. Все молчат. Тишина за столом. Только изредка кашель вылетит из-под печи: «кхе-кхе-кхе». И опять тишина.

Слушал, слушал хозяин таинственный кашель, не выдержал – бросил ложку и говорит:

– Надоел мне уже этот кашель. Простыл если кто, так ему надо мёду дать и горячего молока… А чтоб больше не кашлял, пускай босиком по рыбалкам не шляется. Пускай дома сидит.

После этого взял табак и ушёл на крылечко курить.

Только двери захлопнулись, сразу начали ребятишки о чём-то шептаться. Потом кто-то пришёл и под печку что-то поставил. Домовой протянул туда руку – стоит кружка горячего молока, а на блюдечке рядом с кружкой лежит сотовый мёд… И ещё на него листик сыру рывочками залезает – как будто кто его снизу подталкивает и шуршит в темноте.

Ну а кто в темноте шуршит? Кошка рыбой объелась и спит – мурчит на всю избу с котятами. А сыр влазит тоню-ю-юсенький, тоньше мышьего писку. Как раз такой, какой больше всего домовой и любил.

Съел он мёд, выпил кружечку молока и уже собирался за сыр приниматься, да тут и опамятовался!.. Окунь что говорил?.. Если что-нибудь съесть на весах, то продукт никуда не девается… А я где молоко с медом съел? На полу! На весы надо было идти!

Взял он сыр и пошёл на весы. Прилетела ворона, поглядела на сыр, спрашивает:

– Ты чего это, сыр собрался поесть?

– Сыр, – ответил Тимоня. – Не всё другим свое пузо едой набивать… Ты зачем моего окуня утащила?

– Твоего? – переспросила ворона и о чём-то задумалась.

– Я с ним опыт хотел провести, а ты – раз, и стащила, – по-прежнему выговаривал ей Тимоня, устраиваясь на весах.

– Какой опыт? – полюбопытствовала ворона. А выслушав, сказала Тимоне:

– Раз уж я виноватая, проводи этот опыт со мной. Этот окунь опять бы тебя обманул: много ты разглядишь сквозь пакет, как бы он тех плотвичек ел? А я вся на виду – сразу видно, что с сыром произойдёт.

Она вспрыгнула на весы, приготовила клюв пошире для опыта, да тут кошка Мурка откуда-то появилась и замяукала. Сыр со страху в желудок вороне упал, а ворона на дерево убралась.

Посмотрел домовой – вот разбойники так разбойники, ведь опять же меня обманули: нет ни рыбы, ни сыру. А гости нагрянут, и опыт им не на чём показать, а не только уж чем-нибудь угостить… Постоял, порасстраивался домовой. Делать нечего – и пошёл к себе под печь, простуду лечить.

Всадник, скачущий по реке

Началось это поздним вечером. Мы с Ириной и Ростиком возвращались по зимней дороге к себе в Таганы. Ветер, вот уже сутки вздымающий бурю и не дающий проезда автобусам, понемногу стихал. Но в ночи было холодно, и мы пятились, закрывая носы варежками: всё равно вся тропинка была заметёна сугробами, и нащупывать путь приходилось ногами.

И вдруг всё вокруг осветилось сиянием. Сугробы окрасились яркой зеленью, и по ним побежали прозрачные тени деревьев. Мы вскрикнули и тотчас оглянулись назад – то есть встали носами вперед. Над вершинами белоствольных берёз возле нашего дома висел огненный шар. Он был ярче, чем множество лун и тихонько снижался. Потом исчез за трубой, а за домом чего-то стрещало и пыхнуло во все стороны.

– Короткое замыкание! – вскрикнул Ростик.

– Берёзы горят! – испугалась Иринка.

– Наверное, к нам во двор залетел заблудившийся метеорит, – постарался я успокоить детей.

– Тогда пусть лучше будет заблудшее НЛО, – предложила Иринка.

– А что если оно опустилось в трубу? – вновь нагнал на нас страху Ростик.

Мы убавили шаг, и кто как приготовились к неожиданностям. Я взял в руки изрядный ком снега.

Дойдя до калитки, мы выглянули через забор, но никаких следов произошедшей посадки не обнаружили: снег был целым, тропинка не сломана, и нигде никакого движения или шума, труба снизу была не видна. Пробравшись к крыльцу, мы вновь огляделись и вовсе уже успокоенные вошли в дом. Но и там тоже всё было тихо.

Тот вечер у нас получился особенно длинным. Дела были нами приделаны до отъезда, и мы от безделья часа два проспорили, что за шар залетел к нам во двор и куда он девался? Пришли к выводу, что в берёзах запуталась и затем без следа растворилась обычная зимняя молния, да к тому же ещё шаровая.