Сказки русских писателей - Владимир Аникин

Герои сказки-романа призывают не молчать, действовать во имя свободы. Закованный в цепи Просперо обличает Толстяков. «Ваш мозг заплыл жиром, — говорит он. — Вы ничего не видите дальше своего брюха!.. — И продолжает: — Крестьяне, у которых вы отнимаете хлеб, добытый тяжелым трудом, поднимаются против помещиков. Они сжигают их дворцы, они выгоняют их со своей земли. Рудокопы не хотят добывать уголь для того, чтобы вы завладели им. Рабочие ломают машины, чтобы не работать ради вашего обогащения. Матросы выбрасывают ваши грузы в море. Солдаты отказываются служить вам. Ученые, чиновники, судьи, актеры переходят на сторону народа. Все, кто раньше работал на вас и получал за это гроши, в то время как вы жирели, все несчастные, обездоленные, голодные, исхудалые, сироты, калеки, нищие, — все идут войной против вас, против жирных, богатых, заменивших сердце камнем…»

Писатель обладал особым даром придавать всему, о чем писал, даже самым обыденным вещам, вид сказочного чуда Он пишет: «Пламя факелов летело по ветру. В темноте можно было подумать, что скачут черные лошади с огненными гривами». Или вот еще — о ночном городе: «Внизу медленно и густо шла вода, черная и блестящая, как смола. Город опрокидывался в воду, тонул, уплывал и не мог уплыть, только растворялся нежными золотистыми пятнами. Он ехал мостами, изогнутыми в виде арок. Снизу или с другого берега они казались кошками, выгибающими перед прыжком железные спины». Теперь трудно сказать, какие впечатления отложились в таких описаниях. Возможно, это и Петроград, но не исключено, что это мог быть и другой город. Одно ясно — особенным романтическим зрением наделила Олешу его эпоха, необычная, полная свершений.

Мужественный ответ на прямой вопрос, как жить, как поступать, дал в своих сказках Константин Георгиевич Паустовский, мастер небольшой новеллы. В сказках, им написанных, пленяет неизменная преданность высоким гражданским помыслам. Верностью патриотическому долгу писатель мерит достоинство человека. В сказке «Теплый хлеб» мальчик Филька, по прозвищу «Ну Тебя» (из-за обыкновения так отвечать на все), дурно обошелся с конем, раненным на войне, — не покормил, ударил его, а хлеб бросил в снег. И тут случилось непредвиденное: завыл, засвистал пронзительный ветер, вздул снег, началась метель, едва Филька добрался до своей избы. Старая бабка рассказала мальчику, что много лет назад злой мужик из их деревни вот так же обидел солдата, потерявшего ногу в турецкой баталии, и тоже случился лютый мороз, а тот мужик помер. Горько стало мальчику, с большим трудом он вернул себе расположение односельчан — только тогда, когда накормил коня испеченным теплым хлебом. Жить надо, не роняя достоинства, и чтить всех, кто в грозную годину свершал тяжкий ратный труд.

В сказках Паустовского живой рассказ сочетается с тонким описанием русской природы. Оттепель среди зимы описана с проникновенным знанием ее примет: «Ветер дул с юга. С каждым часом становилось все теплее. С крыш падали и со звоном разбивались сосульки. Вороны вылезли из-под застрех и снова обсыхали на трубах, толкались, каркали». Сказка легко переходит в достоверный рассказ.

Андрей Платонович Платонов ближе стоял к следованию фольклорным традициям, но и он вносил в сказки много чисто бытовых подробностей. Вот родившая чудесного младенца мать спешит обрадовать отца, позвала старика караульщика, он когда-то служил в солдатах и знал грамоту. «Сперва она велела поклоны написать — от нее и от батюшки, а потом о сыне велела писать…» А вот какие слова нашел писатель, чтобы рассказать о тревоге матери, проводившей сына на войну: «Днем она думала о нем, а ночью он ей снился. То она видела, что он побил всех врагов и к ней возвращается, то она видела, как он лежит один в поле, убитый, а вороны выклевывают его глаза». Сказка под пером писателя обретала подлинность рассказа о народной жизни. Отсюда и общий пафос платоновской сказки — размышления о жизни и судьбе: «Несчастье хоть и живет на свете, да нечаянно, а счастье должно жить постоянно». Сказка вообще тяготеет к глубоким суждениям — в ней выражена своего рода философия жизни.

Вот и Евгений Львович Шварц развил в одной из своих сказок мысль о ценности времени. Время несет изменения, благотворные и губительные, полезные и вредные, и от людей зависит повернуть время к себе полезной стороной, но это случается, когда не упускается самая возможность все делать в свой срок. Не так поступал Петя Зубов, ученик третьего класса, он откладывал все дела: «Успею!» И не заметил, как сократил свою жизнь: «Вот ведь как, оказывается, устроено на свете: человек, который понапрасну теряет время, сам не замечает, как стареет».

Строгим нравственным судом Шварц осудил жестокость. Брат выставил брата неодетого на мороз во двор, а когда вспомнил о нем, было поздно. Искупление вины тяжко, но делает человека человеком. Сказки Шварца принадлежат к разряду произведений с постановкой и разрешением преимущественно этических вопросов.

Валентин Петрович Катаев, в свою очередь, разработал тему ценности человеческих поступков. Из всех чудес, которые свершились в сказке о цветике-семицветике, самую большую радость его обладательнице принесло исцеление хромого мальчика. Сразу померкли все другие чудеса. Учит трудолюбию сказка о дудочке. В истории свободно совмещаются новизна выдумки и следование логике, традиционной для сказок, мотив чудесного предмета волшебного слова.

Евгений Андреевич Пермяк больше, чем другие писатели-сказочники, был привержен мысли о необходимости постоянного труда («Золотой гвоздь»). Да и вся человеческая культура существует как умное деяние. Покорение природы не мыслится вне союза разума и трудовой сметки («Как Огонь Воду замуж взял»).

Поэзия природы целиком стала основой художественности в сказках Виталия Валентиновича Бианки. Свобода вымысла соединилась в его сказках с правдой о несказанно причудливом мире леса, полей, рек и озер. В сказке поведано, как тесно связана между собой жизнь птиц, насекомых, зверей и самого человека. Перестала Сова летать на поле: обидел ее Старик — и развелось много мышей; покинули поле шмели — некому стало опылять клевер; не стало хорошего корма — и все меньше стала доиться Корова. И вот уже нечем Старику забелить чай («Сова»). Нос у каждой птицы свой, хорошо приспособлен для ее жизни. И трудно решить, чей же нос лучше («Чей нос лучше?»).

Что ни сказка — то новая страница из многолистной писательской энциклопедии, в которой охвачены все месяцы года, все следующие чередом изменения в природе. Все в этом мире до мельчайших мелочей известно писателю. Все поражает своей затейливостью. Однако, верный свойствам сказки как искусству, Бианки не только несет своим читателям знание. Он всегда остается художником. Отсюда веселая игра интонаций, метких выражений и вообще весь склад писательской речи, речи повествователя — поэта и художника. Вот и про Сову сказано, что она «вдовушка», что «из дупла глазищами луп-луп, ножищами туп-туп». Эта игра словом — как в прибаутках, как в детских играх. Маленькая сказочка «Лис и Мышонок» стала привлекательнее от одного необычного словечка в последней фразе: «отнорочек». Лис сказал, что подстережет Мышонка в норе. А Мышонок отвечает: есть, мол, у меня спаленка, есть и кладовочка — можно отсидеться. Но Лис не отступает — говорит, что разроет норку. Тут Мышонок и сказал: «А я от тебя в отнорочек — и был таков!» Все в сказках Бианки располагает к любви к миру живой природы — любви высокой, облагораживающей, той, без которой нет настоящего человека.

Русские писатели всегда охотно обращались к разработке тем, мотивов и образов сказочного фольклора других народов и народностей. В наше время переход сказок от народа к народу — один из могучих и плодотворных источников взаимного обогащения культур разных народов. Выдающийся успех пришел к писателю-дальневосточнику Дмитрию Дмитриевичу Нагишкину, когда он решился на воссоздание в сказках фольклорных преданий и мифов нанайцев, ульчей, нивхов, орочей и других малых народов Приамурья и Приморья. Нагишкин нашел здесь все, чем привлекательно подлинное художественное творчество, — глубокую жизненность, романтическую героику, дерзкий вымысел и неповторимость такого взгляда на мир, в котором объединились древние традиции мифа и реализм.

Герой сказки писателя храбрец, отважный Азмун, чтобы спасти свой народ от голодной смерти, спустился на дно морское. Спустился и увидел: лежит на нарах старый Тайрнадз, владыка моря, спит, забыл о нивхах — перестал посылать им рыбу. Разбудил Тайрнадза юноша. «Я — Азмун, нивхского народа человек, — назвал себя герой. — Отец, нивхам помоги — нивхам рыбу пошли. Отец, нивхи с голоду помирают». Это речь человека, помнящего о своем долге. И стыдно стало Тайрнадзу. В трактовке сказочного подвига ощутима манера Нагишкина как автора широко известного романа о Виталии Бонивуре («Сердце Бонивура»). В истории о юноше Азмуне подвиг во имя счастья и благополучия народа воссоздается в полном соответствии с героическим пафосом нивхских преданий. В фольклоре народов Дальнего Востока писатель нашел близкое себе.