Гаврош - Наталья Уланова

Валера, понимая, что если вот так сейчас оставит его, то потом получит еще большую головную боль. Отец перестанет подходить к телефону, откажется от пресловутой яичницы, да еще и дверь на щеколду запрет. Надо было мириться.

– Ладно, давай руку. До скорого, пап… Ты скажи, что тебе в следующий раз привести?

Отец подал ему вялую руку и ответил:

– Сиделку.

– Кого? – улыбнулся сын. Отец так его удивил, что он разом забыл о недавнем конфликте, даже ушла тяжесть с души. – Пап, кого тебе привести?

Отец, поняв настроение сына, уловил также то, что нечаянно придуманное для очередного каприза слово и вдруг сорвавшееся – можно и нужно отстаивать.

– Ничего не знаю, найди мне сиделку! Пусть приходит, смотрит за мной… И это…как его…пусть следит, чтобы у меня ничего не украли! – глаза отца блеснули вредным, но молодым светом.

– Ну ты меня прям огорошил, право… Где я тебе сейчас сиделку найду? Люди из города уезжают.

– Это не моё дело. Где хочешь и кого хочешь – ищи, – категорично заявил отец. – Дверь захлопнешь.

Разговор и посещение на этом заканчивались.

И вот теперь этого «кого хочешь» Валера вёз отцу. Он еще раз усмехнулся, предвкушая его первую реакцию на это чудо. Дальше порога он нас не пустит, решил Валера и поддал газу. Ливень не унимался, и оттого из-под колёс взметнулись высокие брызги. Тротуар был безлюден и пуст. Окатить было некого. И потому можно позволить себе такое роскошество.

Девчонка продолжала дрожать. Нужно было поддержать разговор, чтобы как-то вывести её из такого состояния.

– Так что же ты, Женя, к старому постороннему человеку в машину уселась-то? Не побоялась?

Он ожидал быстрой реакции на свои слова, но девчонка будто спала с открытыми глазами. Совсем замороженная, подумал он.

– …Я номер машины увидела…а Вы же всё время мимо проезжали…

– А-а-а…ну да… ну да… Слушай, а ты хоть что-то делать можешь? – он посматривал на неё в зеркало заднего обзора. – Ну там, еду готовить, стирать, убирать умеешь?

– Умею, – спокойно послышалось в ответ.

Валера усмехнулся подобной самоуверенности и нахальству.

– В детском саду тебя этому научили? – произнёс он и еще раз наткнулся на колючий взгляд, который его невозможно смешил.

В этот момент из-под колёс обгонявшей с её стороны машины взметнулась водяная волна и окатила оконное стекло. Девчонка чертыхнулась и недовольно произнесла:

– Ой ты…как они ужасно ездиют!

– Они что?! – Валера даже развернулся. Но Женя, решив, что мужчина пожилой и оттого не расслышал, спокойно повторила:

– Да, ездиют они, говорю, ужасно…

– Деточка моя, ты откуда приехала?

– Ниоткуда. Я здесь живу.

– Где, здесь?

Женя недопонимала, что именно требует от неё этот человек.

– Я сейчас в посёлке живу. Но раньше жила в другом месте. Вам адрес сказать?

Валера еще раз, сощурив глаза, посмотрел на неё, то ли дурочка, то ли издевается… Да нет, скорее святая простота. Нет, ну надо же…

– Где училась, спрашиваю? Кто тебя учил так разговаривать?

– Как так?

– Боже мой, вот я попал… Боже мой, кого я везу?.. Ты хоть знаешь к кому ты едешь?

– Знаю, – обиженно произнесла Женя.

– Так к кому?

– К дедушке.

– Ах, ну да…к дедушке, – Валерий громко выдохнул. Он видел, как девчонка нервно заёрзала, забилась в угол и боится теперь поднять на него взгляд. Он приметил, как до того, она то и дело его внимательно осматривала. Ну, чего я завелся-то? Ну, подумаешь, слово не так сказала, надо значит объяснить человеку как правильно.

– Жень, а Жень, ты мне там яйца не подавила? – как можно веселее и примирительнее спросил он. И по смешно раздувшимся ноздрям и всхлипнувшему носу догадался, что на подобную мысль сам же и натолкнул. – Ну-ну, осторожнее… я вот тебе раздавлю! – он от души рассмеялся чему-то своему и совершенно непонятному ей. Уже въезжая во двор, Валера тихо сказал:

– Женя, запомни: машины ездят. Ездят они. Поняла? Ездят, а потом останавливаются, – на этом слове он притормозил машину у подъезда. – Вот и приехали. А то смотри, дедушка у нас умный, – он протянул ей коробку с ежом: – Давай, понимайся на третий этаж. Там коричневая такая дверь, и звоночек справа. Вот в него и звони. Нажала, отпустила. Нажала, отпустила. И так три раза.

Женя звонила долго, но никто не открывал. Дверь была красивая. На золотистой табличке наклонными буквами выгравировано: Нилов С.Д.

Валерий поднялся, вздохнул и молча открыл дверь своим ключом. Отец стоял у стены, согнувшийся и напуганный. Но, заметив сына, а за ним девушку, он прямо на глазах начал выпрямляться. Валерий уж и позабыл, что отец может быть таким высоким.

– Папа, знакомься, это Женя, – он подтолкнул девчонку вперед.

– Какая очаровательная девушка. Проходите, проходите, пожалуйста, – послышалось в ответ.

Валера никак не ожидал подобной реакции. Он еще раз критически осмотрел Женю. Девчонка, как девчонка… Ничего особенного. Курточка странная, дешевенькая, брючишки коротенькие, наверно материала не хватило длиннее сделать, сапожки какие-то подозрительные. Но предел всему – стрижка, эта убивающая стрижка! Слов нет! Какая там девушка? Да она мальчишка! Гаврош! Ну да, Гаврош и есть…

Но отец, по всей видимости, так не думал. Следующий его поступок не просто удивил Валеру, а убил окончательно. Он приблизился к девушке и поцеловал ей руку. Такой вот галантный кавалер.

Странное дело, но Женя совершенно тому не смутилась. Напротив, она в таком кокетливом изяществе склонила голову, будто это было её жизненным предназначением: подавать руку для поцелуя. Таким счастливым и волнующимся Валера отца никогда еще не видел.

– Ну вы, ребята, даете! Может мне вообще, уйти? Папа, не забывайся, я тебе не развлечение привёз, а того – кого ты просил, – следующее слово он произнёс по слогам: – Си-дел-ку… Сиделку, папа!

Улыбка с лица отца сошла, а само оно как-то разом скукожилось. Он согнулся и молча пошёл в свою комнату, как послушный ребенок, обиженный несправедливым окриком. Но в настроении уходящего отца было больше необъяснимого разочарования, нежели детской обиды.

– Женя, а ты чего стоишь? А ну-ка, марш в ванную. Отогреваться!

Еще один напуганный зверёк выпучил на него глаза.

– Боже мой…как мне этот детский сад надоел! А ну-ка снимай обувь и быстро иди раздеваться! Тоже мне, Гаврош! Что это ты держишь?

Женя безмолвно протянула ему обувную коробку, под крышкой которой, закутанный в тёплые тряпочки, безмятежно посапывал маленький колючий комочек, которому одному пока здесь было хорошо и спокойно.

Она аккуратно сняла сапожки, поставила их в уголок, но один из них предательски наклонился. Женя испуганно его поправила, но Валерий, конечно же, заметил громадную дырищу на подошве. Он оттолкнул девушку, взял разом два сапожка и перевернул. Вторая подошва ничем от первой не отличалась.

– Это что?

Женя густо покраснела и тронула входную ручку.

– Откройте…

– Это что, спрашиваю? Ты так по улицам ходишь? Видно до тебя никому дела нет…

– Есть до меня дело… А это ничего. Ерунда… Просто до остановки далеко очень, вот я и бегаю… Это от бега всё, честное слово! Меня дома тоже ругают…

– От бега говоришь? А не от того, что у тебя дрянная обувь?

– От бега… Это новые сапожки… Честное слово! Стёрлись просто быстро…

– Угу, вижу, что новые… Иди в ванную. Хватит болтать. И так весь день из-за вас потерян…

Часть 3-я

Валерий глянул на часы и ужаснулся. В этой суматохе совершенно ведь вылетело из головы, что он давно должен был выйти из дома! Сегодня они с его царицей Тамарой планировали уехать за город дня так на два на три, чтобы вдвоем отметить его день рождения.

Эта женщина, случайно появившаяся в жизни, сумела задержаться в ней на десять лет. Познакомились они более чем романтично – она неторопливо шла по тенистой стороне улицы, но шла так, будто лебедь плыла. А он, выхватив и сразу оценив эту царственную походку, резко притормозил у пыльного бордюра, пригнулся к рулю и, внимательно наблюдая за заворожившими взгляд ножками, судорожно выстраивал стратегический план захвата этой породистой, как он решил, бабёнки. На его счастье, а скорее погибель, она остановилась возле аптеки, как бы раздумывая: входить/не входить, а затем, элегантно поправив темные очки, все же вошла. Он, разумеется, тут же последовал за ней…

С тех пор его и без того насыщенная жизнь приобрела особую пикантность. Эдакую перчинку. Откуда ему, наивному человеку, было тогда знать, что в тот знаменательный день на улице города разыгрался тщательно продуманный спектакль, в котором Царица Тамара искусно прикинулась жертвой. Лишь спустя много лет, во время бурной ссоры, ему, в сердцах, раскрыли глаза на эту хлёсткую правду…