Прощай, моё всё - Мисс М

– Черт побери… – от испуга я схватился за грудь. – Почему ты преследуешь меня? – спросил я, глядя исподлобья.

– Я хочу играть, – тонким голоском ответил тот.

– Если ты и дальше будешь меня так пугать, то играть будет не с кем! – закричал я.

– Мужчина, Вы в порядке? Все хорошо? – вмешалась женщина, сидящая рядом. – Почему вы кричите?

– Женщина, не лезьте! Этот ребенок всюду ходит за мной!

На меня обратило внимание еще большее количество людей.

– Какой ребенок? – спросила она тоном, полным изумления, – Сидение свободно, лучше бы присели, если плохо себя чувствуете.

Рыжий мальчик очень громко смеялся и болтал ножками, стуча своими башмачками по корпусу под сидением. Через его смех я едва ли слышал голос приставучей мадам: «Мужчина, Вы в порядке? Мужчина?»

– Да… Да, в порядке, – отвечал я неуверенным тоном, отворачиваясь от мальчишки, но не сводя с него глаз.

– Играть, хочу играть! – кричал мальчик на весь вагон и хихикал.

Я уткнулся в мертвую точку закрытых дверей и чувствовал, как пульсирует мой стеклянный взор. Это фантазия, просто фантазия…

«Просто ты конченый!» – мелькнула в голове фраза вчерашней девушки. Мир вздохнул с облегчением, потому что от меня больше нечего ждать, ибо я кончился… Что ж, я вздохнул вместе с ним.

Помню, как я, имея девушек, делал с ними все, чего мне хотелось, и даже больше. Я позволял себе любые проявления непристойности и жестокости, которые только можно было себе представить, а в конце просто швырял в них горсткой купюр и захлопывал за собой дверь. Мне нравилась эта жизнь. И что самое ужасное – как только я отдавал деньги, я чувствовал, что им больше ничего не должен. Словно эти рельефные бумаги как-то помогут им забыть мои издевательства и успокоят их, когда по среди ночи они проснутся от ночных кошмаров, вспоминая, заперлись ли они изнутри.

Все еще помню запах шикарного одеколона, насквозь пропитанных рубашек, висевших в моем шкафу, и помню запах дорогих парфюмов очаровательных продажных женщин, вешавшихся на меня от входа, и до самого выхода.

Помню, как катал их по ночному городу, сигналя и крича вслед глупым людишкам, врубая на всю громкость музыку с басами, порой совсем забывая о том, что руки мои должны быть на руле, а не на телах искусительниц, наклонявшихся все ниже.

Мне даже уже и не вспомнить, на чем в моей работе я так поднялся… Но затем везение, покер, автоматы, и я стал самой модной плесенью на этой помойке. Я имел всех, кого мне хотелось, но я так и не поимел Фортуну, которая, в свою очередь устала смотреть на то, как я ею пользуюсь, и поимела меня сама. Но едва ли жестче, чем мои вкусы.

«Милый? Что это значит?» – вспоминаю я тонкий голосок моей возлюбленной. Она дрожала и оглядывалась, как загнанная в угол лань, наблюдая за ехидными улыбками моих друзей.

«Милый?..»

– Мужчина, Вы выходите? – обратилась ко мне женщина.

– А? Да, выхожу… – я сошел вниз.

– Рыжий пацан, говоришь? Чувак, а как поточнее он выглядит? – мой друг купил нам по банке пива, и мы сели во дворе, скрытом в чаще домов.

– Да как я, только маленький совсем. Лет пять на вид. Рыжий, кудрявый… – я отпил немного пива.

– И он всюду с тобой?

– Нет, не всюду. Но он возникает из ниоткуда и исчезает.

– Чувак, ты учил физику в школе? «Ничто не возникает из ниоткуда, и не исчезает в никуда», – с выражением за гнусавил мой друг, размахивая указательным пальцем.

– Вряд ли его вообще можно подставить хоть под один закон физики, – я отпил еще.

– Чувачек, может это какие-то твои внутренние страхи взывают к тебе? Ну типа преследуют тебя из прошлой жизни? – закачался тот.

– Что ж я, совсем двинулся что ли? – поднял брови я.

Легкий весенний ветерок трепал дредозаменители, свисающие из-под разноцветной шапки моего друга, находя сове разочарование в моей обритой голове. Конец марта, скоро все будет цвести и пахнуть, но меня это абсолютно не заботит. Такое чувство, что вот уже год весь мир живет в своем ритме, а для меня время будто остановилось. Я словно застрял в какой-то временной воронке, прыгая изо дня в день в одно и то же утро.

Я хотел было еще глотнуть пива, но отвел банку от своих губ, задумавшись.

– Скажи, друг… – начал я – …А почему ты все еще со мной? Я ведь самый низкий человек на планете, и я отдал бы все, ради того, чтобы сейчас речь шла о росте… Помню, я спас тебе жизнь, но, по-моему, ты уже достаточно сделал для меня, чего только твоя стряпня стоит.

Мой собеседник достал из куртки наверняка не так давно скрученную сигарету, и, прикурив и смачно затянувшись, начал говорить:

– Великий Джа учит нас любить. Великий Джа учит нас помогать слабым и наслаждаться моментами радости. Великий Джа учит нас отставить в сторону ссоры и плохие воспоминания, – затем он поднял руки к небу, – Любите друг друга!

Единственным подавшим реакцию был проезжающий мимо велосипедист, посигналивший полу-игрушечным звоночком.

– Джа смотрит на тебя, брат! – махал ему вслед мой друг и улыбался.

М-да, была бы у меня возможность «покуривать» каждый день, я бы, наверное, тоже принял растафарианство, и любил бы всех и вся.

– Он смотрит и на тебя, чувак, – продолжил мой друг. – Он ждет, что ты будешь творить добрые дела, и тогда он тебя примет.

– То есть ты считаешь, что на свете нет Мира, который должен тебя принять? Есть Джа?

– Мир есть, от этого никуда не скрыться. Просто ты в наказание был послан за свои грехи в рабство, страдать под гнетом Вавилона. Когда ты исправишь все свои ошибки, жди прихода Джа, который освободит тебя и уведет в Рай на земле, и будешь ты счастлив и любим, – произнес он гнусавым голосом и затянул сигарету.

– Но как мне исправить свои ошибки? Я уже давно пережил и потерял все, что могло бы помочь восстановить руины некогда разрушенных мною замков. Получается, что твой Джа не всех спасает, а значит он не Бог. Или он очень жестокий Бог, потому что ему плевать на то, что у некоторых нет возможности исправиться. И что, они вечно будут сгибаться под натиском Вавилона, страдая и рыдая?

– Чувак… – тот снова затянулся. – Я и не думал об этом. Выходит, что Джа выбирает достойных.

– А как стать достойным, если он не дает тебе шанса им стать? Если он не дает тебе шанса исправиться?

Хотя, если так подумать, то даже если бы я встретил этого парня раньше, я бы все равно не послушал его философию, и не исправил всех своих грехов, ведь думал, что грех – это страшилка на ночь для маленьких мальчиков и девочек, которых учили правильно себя вести в приличном обществе. Я скорее всего послал бы его ко всем чертям, или оставил бы в своей компании в виде дружка-болванчика.

Индульгенция – единственное, что на тот момент заставляло меня увлекаться эпохой Возрождения. Я швырял деньги направо и налево тем, кого обидел и моя душа, как мне казалось, становилась чиста. Даже если бы я всерьез взялся за ум, я бы все равно никак не смог повернуть все вспять, и не заставлять людей испытывать ту боль, которая доставляла мне такое удовольствие.

– Чувак… Я буду думать, – гнусавый швырнул окурок под лавку.

– Ты в курсе, что чувак – это кастрированный баран?

III

– Привет. Я не знаю, что обычно говорят в таких случаях… Наверное, что-то вроде «прости». Только вот я понимаю, что сотни моих «прости» не излечат тебя от моих гнусных поступков. Ты терпела все мои измены, пьяные скандалы. Не знаю, может я даже руку на тебя поднимал, я не помню… Представляешь, я не помню… Но прекрасно помню, как отравлял тебе жизнь своим существованием и наказывал тебя им снова и снова. Хотя какой толк от того, что я все это помню, ведь это никак меня не корит. Ты, наверное, и подумать не могла, что я стану таким бесчувственным и бездушным, ведь ты искренне любила меня. Наверное, в обмен на все богатства и веселья я отдал свою душу, сам того не ведая, и вот, действие договора закончилось, и я остался ни с чем. Мне довелось потерять самого дорогого для меня человека – тебя. И самое страшное, что я этого не понимал. Мне каждый раз казалось, что ты все еще где-то там, любишь и ждешь меня, чтобы принять в свои объятия, спрятать от этого мира и навсегда исцелить. Ведь ты всегда это делала, просто я не обращал на это внимание. Знай, что я всегда буду плестись у твоих ног, и знай, что я каждый день думаю о тебе. Поверь, раскаиваюсь больше, чем кто-либо на этой планете, но это все равно ничего не изменит. Ты живешь где-то там, и ты счастлива, а я буду просто тихонько за этим наблюдать, высматривая силуэты в твоих окнах, и верить, что ушел из твоей жизни не зря…

– Ну как?

– Чувак, я бы тебя послал, – ответил мой друг, закуривая очередной косяк, сидя на лавочке уже стемневшей улицы.

– М-да. Я бы тоже себя послал, – ответил я, подняв голову в беспросветное небо. – Но это же просто раскаяние, как ты мне посоветовал.