Цвети родной Узбекистан ! Но только - без меня - Андрей Чиланзарский

Вернемся же в Узбекистан. Узбеки обожают набиваться в машину до отказа, включить на всю мощность магнитофон, открыть все окна и мчаться по ночному городу на всех парах. При этом высовываться из этих самых окон и орать на прохожих как оглашенные. Ну а если устраивают гонки, так и крику в два-три раза больше. Обкурятся или напьются — и вопят. Причем музыка неизменно одна и та же, несмотря на то, какие годы на дворе: 70-е, 80-е или 90-е. Это ансамбль «Бони М». Уж не знаю, чем их взяли чернокожие (по сравнению с которыми даже узбеки себя белыми считают), да только круче этого квартета в Узбекистане ничего нет. Конечно, музыкальные новинки, хоть и с опозданием в полгода, туда доходят, но не имеют того бешеного успеха, который неизменно имели и имеют «Бони М».

Сев в машину, узбеки чувствуют себя королями. Даже набившись впятером, они тормозят возле девушек, ожидающих на остановках автобуса или троллейбуса, и предлагают им «прокатиться». Убеждение в том, что все русские женщины — проститутки, в узбеках неискоренимо. Ведь судят узбеки по своим невестам и женам. Думают, что и у русских так принято: вслух говорить о целомудрии, а втихаря — пускаться во все тяжкие. Мне не раз приходилось слышать от самих узбеков, что узбечки до свадьбы боятся потерять девственность, а поэтому соглашаются на любой вид секса, кроме вагинального. Анальные же и оральные добрачные игрища у узбечек — невинная шалость. В этом и состоит азиатское лицемерие: делаю, что хочу, но об этом никто не должен знать! Впрочем, богатые узбечки могут позволить себе любой вид добрачного секса, т. к. всегда могут оплатить операцию по восстановлению девственной плевы.

Встречаются среди русских девчонок, правда, и такие, которым машина и умение сорить деньгами застилают глаза. Но живут они в основном в отдаленном спальном районе под названием «Сергели». Более точно этот район можно было бы назвать — рабочая слободка «На дне»: культуры — минимум, пьянства максимум. Отбросы и позор русского народа. В Сергелях также живет много корейцев. Корейцы — гроза города и даже узбеков. Более наглых и беспощадных людей чем корейцы я не встречал: узбеки «отдыхают». Корейцы держат себя с большим достоинством и высокомерием, молчаливы, а потому частенько сходят за умных или по крайней мере за осведомленных. В трудолюбии им, конечно, не откажешь, но смекалистых корейцев я не встречал. Все они зашорены стереотипами, вбитыми неизвестно кем, причем произносят любую банальность как истину в последней инстанции. Впрочем, разок мне довелось увидеть корейцев растерянными. Это было, когда они встретились с настоящим южным корейцем. Ко мне тот южнокореец относился как к белому человеку, а своих собратьев как бы и не замечал. У меня было преимущество — я знал английский, который был известен и южнокорейцу. А наши советские корейцы хоть и знали свой родной язык, но он, как оказалось, очень сильно отличался от настоящего корейского. «Они нас и за людей не считают» — сказал мне тогда про южных собратьев один из советских корейцев, с завистью глядя на меня…

Есть еще одна «каста» машин, для которых совсем уж никаких правил не существует. Это машины с кабминовскими номерами. Начинаются они с букв UZ. В основном это 31-е Волги и Дэу-Эсперо. Они могут обогнать справа, выехать на встречную полосу, не притормозить на красный свет, а сотрудник ГАИ лишь отдаст честь. Помнится, вышел я из троллейбуса и стал переходить дорогу. Причем не по зебре, а в метрах пяти от нее. Сделал это из предосторожности, чтобы видеть машины из третьего ряда. И, как оказалось, не зря — из третьего ряда вылетела Дэу с кабминовским номером. А гаишник на той стороне дороги свистнул мне, чтобы я остановился, и заорал, чтобы я пошел по переходу. Я поглядел в ему в глаза и презрительно сплюнул в сторону. Этот «жест» знают все азиаты (позже я испробовал его и на кавказцах — тоже понимают). Вроде как своим плевком показал человеку крайнюю степень своего презрения, а если начнет придираться, то всегда можно сказать: ну и что, слюна накопилась, вот я и сплюнул, ты-то тут причем? Понял и этот гаишник (он же узбек, а это излюбленная их манера — пройти мимо русского, посмотреть ему в глаза и сплюнуть), подозвал меня и заставил предъявить документы. Документов я принципиально не носил, а если бы и были, то не дал бы, так как то что дашь в руки менту, уже бесплатно обратно не получишь. Стал гаишник требовать с меня штраф — 70 сумов. И хотя это копейки, а я только-только разменял 50 долларов из зарплаты «на жизнь», платить штраф не хотелось из принципа. Далее наш разговор напоминал «я ему про Фому, а он мне про Ерему». Т. е., я ему про кабминовскую машину, которая нарушила правила и чуть меня не сбила, а он про то, что я шел не по зебре, хотя и на разрешающий сигнал светофора. Мы говорили на повышенных тонах почти десять минут, вокруг нас собиралась толпа, а его напарник подъехал на «Шестерке» и они уже хотели впихнуть меня в машину, чтобы увезти в участок. Но, как на грех, на красный свет прошли человек шесть или семь, вышедших из трамвая. Я спросил: почему меня вы хотите оштрафовать, хотя я шел на зеленый, а этих не останавливаете, хотя они идут на красный и тоже не по зебре? «Э, я сам знаю кого останавливать, а кого нет!» — услышал я в ответ. Ах так, — говорю я ему, — ладно, поедем в участок, но я в своей объяснительной напишу, что вы меня остановили из-за того, что я русский (шестеро нарушивших, на мое счастье, оказались узбеками). Гаишник еще больше рассвирепел, выматерился, сказал, что я не мужик («ты не мужик» — любимое ругательство узбеков, когда больше крыть нечем) и отпустил.

Еще как-то раз меня остановили в метро с большим чемоданом. В Ташкенте у ментов шиза — если большой чемодан, то обязательно с наркотиками или оружием. Я, хорошо зная законы, отказался его открывать без ордера на обыск. После нескольких минут давления на мою психику и угроз вызвать сотрудников СНБ (бывшего КГБ), один из ментов мне сказал: «Вот ты говоришь какой-то там закон-макон, а не знаешь, что в книгах одно, а в жизни совсем по-другому». На это я сказал, что законы для того в книгах и пишутся, чтобы их соблюдали в жизни. «Э, в книгах много разный чушь-мушь пишут» — ответил мент. Я ухватился за его фразу и тут же спросил: «По вашему, наш президент Ислам Каримов написал 10 томов чуши?» «Не-е-е» — испугался мент — «наш президент пишет все правильно. Если бы все делали как он пишет, мы бы жили как в Америке». И тут я перешел в наступление: «Вот и подавайте пример первыми, делая так, как пишет наш президент, а то люди видят как вы беспредел творите, озлобляются и становятся террористами». Кончилось тем, что менты меня отпустили, сказав: «Извини, братан, мы просто ошиблись. Захады если что.»

Вообще, от встречи с ментами очень сильно спасает наличие мобильного телефона, т. к. мобильник (который в Ташкенте называют соткой) — это признак крутости. А раз крутой, значит менту с тобой связываться себе дороже. Узбеки обожают теребить мобильники в руках. Разговаривать дорого, вот они и набирают какой-нибудь номер, а затем сбрасывают. А может просто звонят на бесплатные номера сервисной службы. Надо же показать, что у тебя есть бабки не только на трубу, но и на связь. Даже если их нету… Как только мобильник касается уха, узбек начинает сутулиться, засовывает свободную руку в карман штанов и начинает косолапо расхаживать из одной стороны в другую. А уж если куда-то дозвонился, то разговаривает тоном начальника или «крутого братка» по другому у них не получается.

Но я немного отвлекся. После обретения независимости Узбекистан стал клепать свое законодательство, которое должно отличаться от «московского». Оно, правда, и до сих пор мало чем отличается, так как ума не напортачить не хватает — остается лишь обезьянничать, сдирать один к одному принимаемые в России законы, а потом вносить в них незначительные изменения, которые дадут возможность сказать, что они все таки «не такие как в России». Доходит до смешного — русская Дума еще только рассматривала какой-то закон, а узбеки уже приняли его проект как свой собственный, чтобы потом говорить, что даже Россия у них все слизывает. Вот было смеху, когда Дума, после нескольких чтений, отклонила этот закон вообще, как вредный и неправильный. (В Узбекистане этот закон действует по сей день.) Но даже после этого случая узбеки не сменили своей тактики — как списывали российские законы, так и продолжают их списывать. Наверно, в правительстве Узбекистана никто не читал «Планету обезьян» Пьера Буля и не подозревает, что это ничем хорошим не закончится…

Так вот, правила дорожного движения в Узбекистане — российские. Разве что они отменили ремень безопасности и повысили на 10 км/ч скоростные ограничения — теперь в городе можно ездить со скоростью 70, а за городом 100 км/ч. Вот эти изменения как правило и знают узбекские водители, а также «красный свет», «помеха справа» и «под знак не вставать». И все! Остального как бы и не существует. А зачем учить правила, если все равно за экзамен в ГАИ платить?!