Дорогой Одина. Волчица - Сайра Вервольф

Она подскочила к кровати и стала трясти своё тело, в надежде что она всё таки проснётся и предотвратит надвигающуюся беду.

– Просыпайся, просыпайся! Волчица!

Кто – то засмеялся рядом. Какой некрасивый шут. Лохмотья изорванного платья. Лицо изрезанно морщинами, отчего пудра выглядит на нём как осыпающаяся штукатурка.

– Хочешь подарок?

Вопрос прозвучал удивительно мягко и тепло. Но что – то пугающее в его улыбке и глазах заставило напрячься, отшатнутся от протянутой руки. И этот запах. Как от него воняет. Разве в мире существуют такие скоморохи?

– Уйди.

Девочка решительно сжала кулаки.

– Не хочешь? – Ярко накрашенные брови приподнялись домиком над широко раскрытыми глазами. – Тогда поговорим?

– Поговорим?

– Да. – Багровые губы расплылись в оскале.

– Не хочу.

– К примеру, о твоём отце, – продолжил клоун как ни в чём не бывало. – А потом я подарю тебе шарики. Тебе какие по душе? Всем детям они нравятся.

Нерешительность отразилась на юном лице. Разве он знает папу?

– Да, да, я очень хорошо знаю твоего папочку. Можешь мне поверить! Очень хорошо. Ведь это он послал меня к тебе с подарками, правду тебе говорю. Твой драгоценный и горячо любимый родитель.

Папин друг… Но так тревожно на сердце. Разве нельзя приехать? И что шут пристал с шариками?

Малышка расслабилась и сделала глубокий вдох и выдох. Мысленно представила что он – неудачная маска, наложенные друг на друга мазки краски. Чтобы обнажить оригинал, нужно взять в руки тряпку, смоченную в растворителе, и стереть старый слой.

Лицо, проступившее под слоем белой пудры, не принадлежало человеку.

– Что ты делаешь, мой маленький ангелочек? – От притворной нежности и любви в голосе существа подступила тошнота. – Ты хочешь потанцевать со мной? Или хочешь взять мой ша… Ах ты маленькая дрянь!

Слишком поздно клоун понял, что за движения руками делал ребёнок. Но как она поняла?

– Ну ничего, это мы быстро исправим. Ты возьмёшь МОЙ ШАРИК! – Рука в белой перчатке бессильно повисла. Девочка уже переместилась на другое место.

– Ты возьмёшь МОЙ ШАРИК! ВОЗЬМЁШЬ! МОЙ ШАРИК! ВОЗЬМЁШЬ МОЙ ШАРИК! ВОЗЬМЁШЬ МОЙ ШАРИИИК!

– Нет. Убирайся туда, откуда пришёл! – Крест, где мой крест. Один, защити. – Я ненавижу шарики!

– Он не услышит тебя! Никогда больше не услышит, дрянная девчонка! Ты плохая девочка, а всех плохих девочек забираю Я.

«Разозли его».

Голос Отца. Ты со мной, Папа мой. Уверенность тёплой волной окутала тело.

– У тебя изо рта воняет, ряженая кукла. – Девочка в страхе замерла. Сработало?

Клоун с яростным рычанием бросился вперёд.

На долю секунды, всего лишь на долю, малышке показалось, что Клоун её съест. Закрыла глаза, неистово шепча молитвы к Отцу.

Свист разрезаемого крылом ветра вихрем взъерошил волосы. Вороны. Птицы с ликующим карканьем накинулись на обидчика, разрывая жалкое платье и медленно вытесняя незваного гостя из палаты.

Ощутила справа присутствие чего-то родного. Обернулась. Старец из сна протянул руку и коснулся лба малютки. Потрепал по голове.

– Я никогда тебя не брошу, Дочка.

Тяжесть упала с плеч от ласкового любящего голоса. «Всё наладится, я поправлюсь».

Старец последний раз улыбнулся и направился к выходу.

– Папа, останься!

Завертелось, закружилось перед глазами. Голос врача издалека что – то кричал.

– Ещё два кубика под сердце! – Улыбается и смотрит в глаза девочки. – Как ты нас перепугала, малышка.

– Клоун.

Врач рассмеялся.

– Дерзишь, значит выздоравливаешь.

Ну его. Всё равно не поверит. Серые, серые мысли…

Утром уборщица увидит птичьи перья рядом с окном и пару лоскутов от шутовского костюма. Удивиться, но никому не расскажет. Только станет украдкой наблюдать за девочкой, вспоминая ночной кошмар. Окровавленного Клоуна, убегающего от стаи воронов. Клоуна со страшными глазами, в которых зияла пустота. Клоуна, от которого веяло обжигающей ненавистью и смертью.

Где-то глубоко в сердце поселиться уверенность: «Он вернётся».

Глава 2. Ночь всех ночей

Иногда возникает чувство, что время останавливается, замирает. И только ты продолжаешь двигаться в своём режиме, пробуя осознать причину такого поведения.

Как в замедленной съёмке.

Ночной порой не до сна. Хочется в лесную глушь, на природу. Да не важно куда, только бы уйти, сбежать из этих душных каменных клеток, вырваться из круговорота рутины простых людей…

Вздрагиваешь от безумной мысли. Я же тоже – обычная?

И морщишься от неприятного ощущения. Нет, не обычная. Обычные не видят мёртвых, не разговаривают с природой и богами. Не слышат Зов Луны в полнолуние.

Странная… Изгой в мире живых.

– У вашей девочки очень… развита фантазия. Её необходимо врачам показать или психологу детскому.

Читайте – сумасшедшая. Ещё одно клеймо серых невзрачных людей.

Как хочется убежать… Скинуть одежду, коснуться голыми ступнями земли и бежать в бешеной гонке наравне с волками. Петь с ними песни при Луне, разделять еду и крышу над головой…

Не человек. Болезненно заломило дёсны. В последние дни это случается всё чаще.

– Деточка, это у вас клыки.

Правда? А мне думалось, для красоты что – то растёт.

Перед полной Луной мучают сны. Тяжёлые, вязкие… Начинаешь гореть в лихорадочном припадке. Цвета становятся до болезненного яркими, сочными, бьющими в глаза. Вкусовые рецепторы сходят с ума. Звуки оглушают и те слова, что произносятся шёпотом, слышишь даже сквозь толстые бетонные стены, находясь в другой комнате.

Крови… Мяса… Ничего не нужно, только попробовать их…

– Она больная! Твоей дочери нужна помощь и чем скорее тем лучше! – Слова отчима, услышанные из кухни, хлыстом бьют по сердцу. Я здоровая…

– Она ведьма и оборотень, как ты не поймешь, дурная твоя башка? Врач не поможет. Она должна пройти Посвящение!

Благодарю, мамочка, за поддержку… Тяжело привалилась к стене, чувствуя, что почва проваливается под ногами… Вот почему тянет в лес… И организм так себя ведёт. И незнакомые мужчины и парни на улицах сворачивают шею в её сторону, когда она в сопровождении матери идёт по делам. А она-то, глупая, думала, что мать узнала про сон в ночь дня рождения и поэтому никуда не отпускает её одну.

– Вы обе больные! По вам психушка плачет.

Отчим в порыве гнева выскочил из комнаты с перекошенным лицом. Сил уже не осталось. Меня засасывало в пучину, сотканную из страха, пустоты и черноты. И моего разрешения не спрашивали. Меня ждал лес. Туманный лес из сна на берегу сказочно прекрасной реки, берущей своё начало в глубине величественных гор, неясными силуэтами мелькавших в просвете тумана и плотного покрывала облаков. Моё тайное убежище. Моё место силы в начавшихся астральных путешествиях.

Мужчина ни на шутку перепугался, увидев побелевшее лицо падчерицы, сползавшей по стене на пол. Исхудавшая, промокшая до нитки от пота, она из последних сил пыталась что-то сказать дураку отчиму.

Стало тяжело дышать при мысли, что это конец. Что не увидишь этих удивительных глаз, меняющих свой цвет от настроения. Не прикоснешься к непослушным локонам оттенка белого золота, искрящихся в свете солнца и луны и окутывающих сиянием её хрупкую, но такую сильную фигурку. Не услышишь завораживающего голоса сирены или амазонки-воительницы.

«Она – Настоящая».

С этими мыслями подхватываешь маленькое тело и кричишь жене.

– Прости меня… Девочка… Доченька…

Такая прозрачная кожа, что вены под ней кажутся до безобразия чёрными… Словно вся жизнь вытекла из неё, покинула это измученное тело…

– Не бросай меня, Волчица! – В ужасе мужчина вздрогнул, поняв, что произнес эти слова вслух. Никто не слышал. Все были заняты его падчерицей.

«Белая Волчица».

Поймал себя на мысли, что молится. Неизвестно кому, лишь бы услышали и помогли.

– Слава Богам, началось. – Женщина вытерла испарину со лба и возмущенно посмотрела на мужа. – Хватит бормотать. Лучше помоги.

Девочка обрела своё Имя, ставшее для неё оберегом на всю оставшуюся жизнь.

Руки с трудом слушаются тела. Замерзли, хотя за окнами лето безжалостно повышает температуру воздуха. Пальцы не хотят держать ручку, чтобы записать события сегодняшнего дня и мысли в связи с наблюдениями.