Сочинения - Иван Никитин

* * *

Печатным первенцем Никитина явилась знаменитая "Русь" (1853). И. А. Бунин вспоминает, как нравилось ему в детстве декламировать распевные никитинские стихи:

Под большим шатром

Голубых небес

Вижу - даль степей

Зеленеется.

И на гранях их,

Выше темных туч,

Цепи гор стоят

Великанами.

По степям в моря

Реки катятся,

И лежат пути

Во все стороны...

Действительно, когда читаешь "Русь" - особенно вслух, - обжигает душу ощущение кровной связи с каждой частичкой того великого целого, что зовется Россией. Удивительно, как сумел начинающий поэт столь вдохновенно пропеть гимн отчей земле! У Никитина есть немало замечательных строк о родине, которые хочется назвать не иначе как объяснением в любви, эта любовь заполнила все его существо. Кратки часы, когда удавалось усилием воли отвлечься от житейской мерзости, - но какой искренностью дышало тогда пламенное слово Никитина:

Глядишь вокруг - и на душе легко, И зреет мысль так вольно, широко, И сладко песнь в честь родины поется, И кровь кипит, и сердце гордо бьется, И с радостью внимаешь звуку слов: "Я Руси сын! здесь край моих отцов!"

Так пишет Никитин в раннем стихотворении "Юг и Север". Исследователи считают, что здесь заметно влияние лермонтовской "Родины". Оно коснулось чисто формальных сторон, отдельных образов - это правда! Конечно, по глубине и изяществу выражения идеи Никитину далеко до Лермонтова; в своих же помыслах они равны, потому что одинаково чисты.

Когда Никитин только начинал литературное поприще, его Русь, какой он ее изображал, отличалась книжностью. С годами образ России приобретал черты родимой степной стороны и даже конкретный облик "богоспасаемого града Воронежа", как он иногда писал.

Воронеж, воронежская земля - колыбель поэта. За свою недолгую жизнь он лишь однажды отлучился за пределы губернии, когда летом 1860 года совершил поездку в Москву и Петербург. Остальное время Никитин пребывал в городе или ближних уездах. Картины, которые он здесь наблюдал, давали обильный материал для широких художественных обобщений. Русь воронежская мало чем отличалась от Руси поволжской или сибирской. Из каждого уголка огромной империи слышен был стон задавленного нуждой мужика и горемыки ремесленника. Будучи воронежцем, поэт оставался подлинным сыном России.

Прославляя отчизну, Никитин никогда не впадал в "ура-патриотизм" казенного или славянофильского толка. Хотя у него и наберется несколько парадных стихотворений, созданных "к случаю" (вроде "На взятие Карса"), но они выглядят случайными. Да ш художественный смысл их чаще всего оказывается шире и долговечнее политической актуальности, связанной с Крымской кампанией или военными операциями на Кавказе.

Главное в никитинской поэзии - это преданность демократический идеалам, гуманизм поэта.

* * *

Перепечатывая "Русь", "Санкт-Петербургские ведомости" писали: "Неужели в г. Никитине суждено воскреснуть Кольцову?" Стихотворение в самом деле давало пищу для подобных прогнозов, но они осуществились не вполне. В творчестве Никитина своеобразно пересеклись лучшие отечественные традиции. Гражданственный пафос Рылеева, лермонтовская тяга к духовности, интерес Кольцова к простонародному быту дополнились современным воздействием обличительной некрасовской поэзии. Вместе с тем Никитин как художник не есть механическая сумма разнородных литературных традиций. Несмотря на перекличку мотивов и пользование сходными приемами, из Никитина выработался не слепой подражатель, но оригинальный мастер со своим кругом тем, со своими интонациями.

Никитин близок к Некрасову по свойствам таланта. В нем также соседствовали лирик, эпический рассказчик и, наконец, откровенный публицист. Иногда эти три стихии объединялись, но чаще существовали порознь, и для каждой из них имелся свой "континент". Лирический дар Никитина выявился преимущественно в стихотворениях о природе; как эпик он силен в сюжетных стихотворных новеллах из народной жизни. Публицистический элемент особенно заметен в антикрепостнических произведениях Никитина. И в каждой сфере он был своеобразен.

Со школьной поры нам памятны пейзажные зарисовки Никитина. Например, эта:

Звезды меркнут и гаснут.

В огне облака.

Белый пар по лугам расстилается.

По веркальной воде, по кудрям лозняка

От зари алый свет разливается.

Дремлет чуткий камыш.

Тишь - безлюдье вокруг,

Чуть приметна тропинка росистая.

Куст заденешь плечом - на лицо тебе вдруг

С листьев брызнет роса серебристая.

Михаила Исаковского изображение утра поразило. Горячий поклонник никитинской музы, он размышляет в статье "О предмете поэзии": "Но ведь я же это утро видел и сам. Почему же я не мог написать о нем столь же хорошо, столь же поэтически убедительно? Да потому, что не мог приподнять его. Оно для меня сливалось со всем остальным, что я считал неинтересным, и оно мне поэтому казалось не стоящим внимания. А вот нашелся человек, который как бы выделил это утро и приподнял его, и оно заиграло для меня всеми красками. Он как бы заново открыл для меня это утро..."

Стихотворения Никитина сулят проницательному читателю множество таких открытий.

Иван Бунин, сам тонкий, изысканный лирик, с восхищением писал О том, что в никитинских картинах природы "была та неуловимая художественная точность и свобода, та даже расстановка слов, тот выбор их, которыми руководствуется невольно только художник, энающий природу всем существом своим...".

Послушайте мелодию никитинского пейзажа:

В синем небе плывут над полями Облака с золотыми краями; Чуть заметен над лесом туман, Теплый вечер прозрачно-румян. ,

Вот уж веет прохладой ночною; Грезит колос над узкой межою; Месяц огненным шаром встает, Красным заревом лес обдает... Как музыкальны великолепно инструментованные стихи!

В синем небе плывут над полями Облака с золотыми краями...

Не правда ли, когда скандируешь эти строки, рождается особое ощущение воздушной легкости, как бы парения? Сознательный фонетический подбор звуков усиливает смысловую сторону.

Пейзаж у Никитина физически осязаем, он создается живыми, сочными мазками, а не призрачными полутонами, его легко перенести на холст живописца. В воображении, будто наяву, возникает таинственный лес, облитый ослепительным сиянием ночного светила. При своей внешней безыскусственности, никитинские метафоры достаточно насыщены энергией образности. Выразиться о летнем вечере "прозрачно-румян" способен только подлинный поэт. Валентин Катаев говорит, что обязан Никитину пониманием красоты русской природы, которую тот умел изображать так удивительно пластично.

Но сказать о никитинском пейзаже только то, что он воспроизведен кистью мастера, - значит, не сказать главного. Не очень приблизимся мы к истине, если отметим и такую любопытную подробность: в отличие от степняка Кольцова, Никитин, как истый горожанин, предпочитает полевому простору тенистый кров задумчивого леса или сада.

Главное - в другом, в совершенно особой роли природы для Никитина, литератора и человека.

Для него пейзажная лирика - нечто гораздо большее, чем просто поэтическая традиция.

Никитин не раз называл природу своим другом и наставником, Даже величал высоким титулом матери. Действительно, природа заменила ему и материнскую ласку, и советы учителей, она стала его нравственными университетами.

К пейзажным зарисовкам, особенно в начальный период творчества, Никитин обращался из необходимости противостоять убогой реальности, эстетически ее преодолевать. Позднее два состояния мира демонстративно сталкиваются друг с другом. "Посмотрите, как упоительно роскошна окружающая нас природа, - словно говорит поэт читателям, - и как убога человеческая жизнь! Неужели вы не замечаете оборванных мужиков, убитых несчастием вдов, ребятишек с сумой через плечо?" Проходит какое-то время, и - странное дело! - пейзаж, не исчезая вовсе, незаметно отступает в стихах на дальний план. Если взглянуть на никитинскую лирику последних двух-трех лет, то нетрудно убедиться, что на долю пейзажа приходятся теперь лишь скупые строки или реже - строфы. Для такого целеустремленного поэта, как Никитин, эту резкую метаморфозу вряд ли можно считать случайностью. Всегдашняя антитеза "природа" - "реальность" была сознательно решена им в пользу "реальности". Поток жизни со всеми ее противоречиями властно приковывал к себе взор художника.

* * *

Некоторые друзья и знакомые Никитина, например, А. П. Норд-штейн и ноэт Аполлон Майков, мечтали образовать из него певца вечной гармонии и умозрительных прелестей. Убежденные сторонники эстетской теории, они были бы рады увидеть в Никитине противовес "некрасовским едким сарказмам". Но столкнуть поэта в объятия "искусства ради искусства" не удалось. Благодарный за многое этим людям, Никитин тем не менее не пожелал подчиниться их влиянию.