Изгнанница. Проверка истинности (СИ) - Инна Дворцова

С деланым равнодушием я пожимаю плечами и скрываюсь в дилижансе. Экипаж трогается с места, я выглядываю в окно. Дэрек стоит и смотрит вслед.

– Тебе придётся смириться, – кричу я на прощание. Я вижу, как он мотает головой.

Глава 3. Встреча в родительском доме

Конечная станция нашего дилижанса – Амбара, мой родной город. Всё время в пути, я металась между желанием вновь увидеть родителей и страхом, что меня не пустят даже на порог.

Для них я недостойная дочь, покрывшая честь рода позором. Вместо престижного места в госпитале в столице или Министерстве магии я еду в богом забытое место. И теперь не смогу помогать им деньгами.

Иногда, мне кажется, что родись я без магического дара, моя жизнь была бы намного проще. Не было бы завышенных ожиданий и требований, как к моим братьям и сёстрам.

Я единственная в семье за последние несколько поколений родилась магически одарённой. С меня и спрос особый.

На полном серьёзе я размышляла о том, стоит ли мне заходить в родительский дом, где меня не хотели видеть. Воспоминания о последнем годе жизни разрывали мне сердце чувством вины. Я позволила себе расслабиться и думать только о себе и учёбе.

За год прошла трёхлетнюю учебную программу и с блеском сдала экзамены за полный курс обучения в академии магии Вейсен. Мне удалось стать лучшей выпускницей. Получить золотой посох, увитый лозой винограда, где листья – изумруды, а ягоды синие сапфиры. Такие знаки отличия получает не каждый целитель. За всю историю академии всего три целителя удостоились его и все они были магами жизни, как и я.

Смотрю в окно. Выгоревшие на солнце степи за окном навевают мрачные мысли о собственном одиночестве. Я как ковыль, который вырос, порадовал божественным цветением и сгорел дотла на солнце.

Если честно, то я просто боюсь показаться на глаза своей семье. Не смогу видеть разочарование в глазах мамы. Презрение в глазах отца я уже видела. Весь год просыпалась в холодном поту, когда мне снился этот взгляд.

Нет, не пойду домой, мне и так хватает негатива. Дождусь ночного дилижанса в Тебих и уеду, никем не замеченной, наконец-то решила я, когда карета остановилась на станции родного города.

Ничего не изменилось, я осторожно выглядываю в окно. Всё те же милые домики на окраине, утопающие в цвету розовых кустов. Дилижанс останавливается на обшарпанной станции, диссонирующей с общим цветущим видом городка.

Жители Амбары не любят покидать её. Большинство обитателей городка никогда не выезжали за его пределы и считали станцию символом предательства их убеждений. Никого не интересует, что она работает и наоборот. В город приезжают новые люди, которых, впрочем, здесь тоже не слишком жалуют.

Я выхожу из дилижанса одной из последних. Мне торопиться некуда. Становлюсь в очередь на выдачу багажа.

– Добро пожаловать домой, Наиля, – услышала я за спиной голос младшего брата и саквояж выпал из рук. Как же они узнали, когда я буду в городе?

Уоррен с лёгкостью подхватил мой багаж с земли. Взглянул в мои полные боли глаза, бросил саквояж и порывисто обнял.

– Всё пройдёт, сестрёнка, – прошептал он. – Может, это и к лучшему.

Я всхлипываю ему в плечо, намочила рубашку, а Уоррен только гладит меня по спине и что-то ласково шепчет.

Вот бы в тот день, когда мне выносили приговор, вместо отца приехал Уоррен. Может, я бы не так переживала, а родители к тому времени отошли от известия, что я больше не смогу присылать им деньги.

Деньги, опять эти деньги. Любовь родителей строилась на том, сколько я могу принести денег. Нет денег – нет любви.

Уоррен сдаёт громоздкие чемоданы и саквояж в камеру хранения на вокзале, чтобы уехать вечерним дилижансом.

Он мягко берёт меня под руку и ведёт к дому. Как же вырос мой младший брат. Уже выше меня на голову. На следующий год он выпускается из школы, а я не смогу помочь ему с дальнейшим обучением. Опять грязным комом наваливается чувство вины.

Наконец-то мы добираемся до дома. Я цепляюсь за свою сумочку, словно ища в ней спасение от неизбежного. Руки свело судорогой от того, как крепко я держу сумку, или от нервов.

С замиранием сердца переступаю порог дома. Меня никто не встречает. Уоррен кричит, что привёл меня. С лестницы на его крик летят сёстры и братья, обнимают меня. Я искренне рада их видеть. Выглядят они, как оборванцы. Старая залатанная одежда, дырявая обувь. Нет, невозможно так поизноситься за один год. Чувство вины заполняет меня доверху. Какая же я дрянная сестра, не смогла помочь своей семье.

Дав мне возможность насладиться видом детворы, навстречу выходит мама в старом поношенном платье, косынке и фартуке, как у простолюдинки. Её взгляд выражает немой укор. Отец так и не вышел меня встретить.

На мои глаза наворачиваются слёзы. Как же я рада их всех видеть. И как же больно, что моих денег не хватает на достойную жизнь. А теперь и столько не будет.

– Ты привезла деньги? – первое, что спрашивает у меня мама. – Нам из-за твоих махинаций и авантюр жить не на что. Дети ходят в школу в поношенной одежде. Мы стали посмешищем в городе.

– Здравствуй, мама, – мой голос дрожит. Я так и не научилась не воспринимать её упрёки. Каждое слово острыми иглами вонзается в сердце, заставляя испытывать разъедающее, как кислота, чувство вины.

Мама смотрит на меня, как на какого-то диковинного зверька. Мне опять становится трудно дышать. Мне самой нужна помощь целителя.

– Я стала лучшей выпускницей академии, – решаюсь я поделиться с ней своей радостью.

Меня так и не пригласили пройти в гостиную. Мама стоит, заслоняя мне проход в дом.

– И что из этого? Почему тогда ты не столичном госпитале работаешь? – Её голос резок и сух. – Куда заслали лучшую ученицу?

Вопросы как хлыстом бьют по моему самолюбию, гордости, разрывая их на куски. Я не могу ей открыться, куда еду. Боюсь, что тогда она совсем возненавидит меня.

– Ты зачем явилась? Отец тебе всё сказал, – её голос, произнося такие страшные слова, даже не дрогнул. – Пока не будешь работать в столичном госпитале и присылать нам достойное содержание, домой можешь не показываться.

Братья и сёстры затихают, как испуганные зверьки. Только Уоррен не боится высказать своё