Один под парусами вокруг света (сборник) - Джошуа Слокам

– Это вылезет! – крикнул проходивший мимо с корзиной моллюсков за плечами житель Мериона.

– Набивка вылезет! – тут же подхватывал другой с Уэст-Айленда, увидев, как я заполняю швы хлопком. Пес Бруно завилял хвостом.

Даже мистер Бен Джи – известный авторитет среди китобоев – засомневался и тихо спросил, не думаю ли я, что хлопок вылезет.

– Как быстро он вылезет? – крикнул мой старый друг капитан, которого много раз относили в море взятые им на гарпун киты. – Скажите, как быстро? – снова крикнул он. – Может быть, за это время мы уже доберемся до порта?

Тем не менее поверх хлопка я положил слой пакли, как планировал сделать с самого начала. И Бруно снова завилял хвостом. Впоследствии хлопок ни разу не вылез. Когда с конопачением было покончено, я покрыл дно двумя слоями медной краски, а палубу и фальшборт свинцовыми белилами. Затем поставил на место руль и покрасил, а на следующий день «Спрей» был спущен на воду. Качаясь на мелкой волне, стоя на старом ржавом якоре, он напоминал лебедя.

По окончании работ «Спрей» имел в длину тридцать шесть футов девять дюймов, самая широкая его часть была четырнадцати футов двух дюймов, а осадка составляла четыре фута два дюйма. Его вместимость составляла 9 регистровых тонн нетто и 12,71 тонн брутто.

Затем я оснастил его мачтой из прекрасной ньюгэмпширской ели, а также всевозможными мелочами, необходимыми для небольшого путешествия. Паруса были поставлены, и «Спрей» птицей полетел в пробное плавание вдоль берегов залива Баззардс со мной и моим другом капитаном Пирсом на борту. Все было в полном порядке! Единственное, что беспокоило моих друзей, оставшихся на побережье, – окупятся ли мои затраты. Стоимость нового судна состояла из двух частей: я потратил на материалы пятьсот пятьдесят три доллара шестьдесят два цента и тринадцать месяцев собственного нелегкого труда. Пробыв в Фэрхейвене на несколько месяцев дольше, я время от времени получал работу по оснастке китобойных судов, находящихся в гавани, что давало мне дополнительный заработок.

Глава II

Несостоявшийся рыбак. Планирование кругосветного путешествия. От Бостона до Глостера. Снаряжение океанской экспедиции. Половина рыбацкой плоскодонки вместо судовой шлюпки. От Глостера до Новой Шотландии. В домашних водах. В кругу старых друзей.

Целый сезон я провел у побережья, осваивая новое для себя ремесло рыбака только для того, чтобы убедиться, что я не умею правильно насаживать наживку. И вот наконец наступил момент сняться с якоря и отправиться в настоящее плавание. Я решил отправиться в кругосветное плавание и, воспользовавшись попутным ветром, в полдень 24 апреля 1895 года снялся с якоря, поставил паруса и отошел от Бостона, где всю зиму был пришвартован «Спрей». Полуденные фабричные свистки раздались именно в тот момент, когда мой шлюп с полным парусным вооружением взял курс в открытое море. Осуществив в гавани небольшой маневр и бодро пройдя левым галсом мимо паромов, судно устремилось вперед. Фотограф, находившийся в этот момент на внешнем пирсе Ист-Бостона, успел сфотографировать проносящийся мимо «Спрей» с поднятым флагом и расправленными парусами.

Я ощущал лихорадочное возбуждение, оглушительное биение пульса, шагая по палубе и вдыхая свежий воздух. Понимая, что пути назад нет, я в полной мере осознал важность путешествия, которое решил предпринять. Я ни с кем не советовался, ибо полагался на свое собственное мнение и опыт в вопросах, относящихся к мореходству. Доказательством тому, что даже лучшие моряки могут совершать худшие ошибки, чем я, одинокий мореплаватель, был большой пароход, полностью укомплектованный экипажем, офицерским составом и лоцманами, скрученный и переломанный, лежавший на берегу невдалеке от бостонского порта. Это был «Венецианец». Он напоролся на рифы и раскололся надвое. Вот так в первый час моего одиночного плавания у меня появилось доказательство, что «Спрей», по крайней мере, может плавать лучше некоторых больших пароходов, ибо я уже проплыл дальше, чем он.

– Будь внимательным, «Спрей», и берегись! – громко произнес я вслух, когда в сказочной тишине мы плыли по заливу.

Ветер посвежел, а «Спрей» тем временем на скорости семь узлов обогнул маяк на острове Дир.

Миновав его, я направился в Глостер, чтобы приобрести там кое-какие рыболовные снасти. Волны, радостно танцующие поперек залива Массачусетс, встретили выходящего из гавани «Спрея» мириадами рассыпающихся вокруг него сверкающих камней при каждом ударе волны. День был идеальным, ясным и солнечным. Каждая подброшенная в воздух частица воды превращалась в жемчужину, и «Спрей», несущийся вперед, выхватывал у моря одно ожерелье за другим, постоянно меняя их. Мне часто приходилось видеть миниатюрную радугу вокруг носа корабля, но того, что сейчас происходило вокруг «Спрея», мне прежде видеть не доводилось. По-видимому, сам добрый ангел путешествовал вместе с нами; так я понял море.

Вскоре впереди появился высокий берег Наханта, а Марблхед остался далеко за кормой. Все другие суда предпочитали более мористые воды, но ни один из них не шел попутным со «Спреем» курсом. Я услышал заунывный звон колокола на горе Нормана, когда мы проходили совсем близко от рифа, на котором разбилась шхуна «Гесперус». Его обломки, словно кости, белели на берегу. Ветер становился все свежее, и я решил убавить грот, чтобы облегчить управление шлюпом, ибо я с трудом мог удерживать его с поднятыми парусами. Шхуна впереди меня спустила все паруса и направлялась в порт, пользуясь попутным ветром. Как только «Спрей» поравнялся с незнакомцем, я увидел, что некоторых парусов на нем нет вовсе, а рваные клочья других просто болтаются на снастях. Похоже, что это были последствия перенесенной грозы.

Для стоянки я выбрал мелкую бухточку в прекрасной глостерской гавани, чтобы еще раз осмотреть «Спрей», снова все взвесить, проверить свои чувства и все то, что связано с предстоящим путешествием. Весь залив был покрыт белоснежной пеной, и мое небольшое судно прямо-таки утопало в ней. Это был мой первый опыт захода в порт на корабле, не имеющем экипажа. Старые рыбаки побежали вниз к пристани, куда направлялся «Спрей», по-видимому решив, что он точно разобьет там себе «голову». Не знаю, как удалось предотвратить это бедствие, но сердце мое будто колотилось у меня в горле, когда я, отпустив руль, быстро шагнул вперед и стал спускать кливер.

Шлюп с приспущенными парусами продолжал медленно двигаться вперед и пристал бортом к причальной свае на подветренной стороне причала с такой осторожностью, при которой даже не разбилось бы яйцо. Неторопливо я обмотал трос вокруг причального столба, и «Спрей» был пришвартован. Тогда маленькая толпа на пристани поприветствовала меня.

– Лучше вы бы и не сделали, – вскричал старый шкипер, – даже если бы весили тонну!

Сейчас мой вес был значительно меньше одной пятнадцатой тонны, но я ничего не сказал, только напустил на себя вид небрежного равнодушия, говоривший: «О, пустяки!» В глазах одного из самых талантливых в мире моряков, я не хотел выглядеть зеленым новичком, тем более что намеревался остановиться в Глостере на несколько дней. Если бы я произнес хоть слово, то, конечно, выдал бы себя, ибо до сих пор был довольно таки взволнованным и прерывисто дышал.

Я пробыл в Глостере около двух недель, приобретая различные вещи для предстоящего плавания. Владельцы пристани позволили мне пришвартоваться, а местные с рыболовных судов снабдили меня огромным количеством сушеной трески, а также баррелем нефти, чтобы успокаивать волны. Будучи опытными капитанами, они проявили большой интерес к моему путешествию. Они также преподнесли «Спрею» в подарок «собственный рыбацкий» фонарь, который отбрасывал свет на весьма большое расстояние вокруг. Действительно, корабль, который способен налететь на судно с таким светом на борту, может наскочить и на плавающий маяк. Багор и прочие рыболовные снасти, без которых, как утверждал один старый рыбак, я не мог пуститься в плавание, были также помещены на борт. Затем в бухту спустили ящик медной краски – известное средство против обрастания дна, которое после этого не раз меня выручало. Я нанес два слоя этой краски на нижнюю часть «Спрея», пока он во время отлива находился на грунте.

Захваченную с собой плоскодонную лодку я немного перестроил: вырезал новую корму, распилил лодку поперек и вот так превратил плоскодонку в палубную спасательную шлюпку. Такую половину лодки я мог поднять достаточно легко, зацепив фалы за крюки, приспособленные именно для этой цели. Целая же лодка была достаточно тяжела и с ней трудно было справиться в одиночку. Да и на палубе явно хватало места только для половины лодки. Поэтому я решил, что это лучше, чем ничего, и более чем достаточно для одного человека. Тем более что я представлял, как прекрасно подойдет сооруженная мною лодка в качестве корыта для стирки или ванной для мытья. В действительности такое применение плоскодонки напрашивалось само собой, и когда на Самоа у меня появилась прачка, то она приняла это соображение без возражений. Она заметила, что это совершенно новое изобретение, несравнимое ни с одним предметом, которые когда-либо американские миссионеры доставляли на острова, и оно очень необходимо мне.