Флагман в изгнании - Дэвид Вебер

Адмирал Александер заставил себя смириться с этим фактом. Все будет даже хуже, чем он предполагал сначала, но по крайней мере его люди покажут чего они стоят, проходя мимо Противника-Один. Пальцы забегали по клавишам, проверяя новый курс на вспомогательном астрогационном экране. Замелькали цифры, и, когда проекции курсов изменились, глаза адмирала вспыхнули. Он все-таки опережал Противника-Один. Ненамного, но этого хватит, чтобы пересечь их курс и не попасть всем строем прямо под сосредоточенный огонь. Хевенитам придется либо изменить курс, пройдя по дуге с внутренней стороны его линии, либо позволить ему проскользнуть у них за кормой. Хевы могли бы, конечно, держаться наравне с ним, продолжая упорный бой и продолжая уничтожать его корабли, но и тогда у них погибнет больше судов.

– Переходим на два-семь-ноль ноль-ноль-ноль! Максимальная боевая мощность! Всем подразделениям – закрыться клином от Противника-Два и продолжить бой с Противником-Один!

Прозвучало подтверждение полученных команд, и его строй совершил резкий поворот относительно курса Противника-Один. Все корабли провернулись вокруг своей оси, подставляя Противнику-Два, все еще находившемуся вне зоны действия ракет, крыши импеллерных клиньев. Ракетный огонь сосредоточился на Противнике-Один, расстояние до которого все сокращалось. Белая Гавань глядел на экран, наблюдая за бегством своих кораблей.

А они именно бежали. Он знал это и знал, чего ему будет стоить неизбежная лучевая перестрелка. Знали это и все остальные, как его экипаж, так и хевениты. Впервые Народная Республика Хевен остановила наступление мантикорцев. Адмирал наблюдал за цифрами на экране, видя, как меняется курс обоих хевенитских подразделений, а БИЦ note 2 тем временем просчитывал, насколько все будет плохо.

Может, он и сумеет выбраться, но риск очень велик. Сложность подготовки таких тактических ловушек заключается в том, что требуется совершенно точно рассчитать время. Космос бесконечен, и в нем можно прятать целые флоты – до тех пор, пока они не выдадут себя энергетическими «выхлопами». Но чтобы засада оказалась удачной, в момент включения двигателей она должна оказаться строго в заданной точке, и тогда жертвы просто попадают в открытую пасть – как чуть-чуть не попал он…

Цифры застыли, и Хэмиш Александер вздохнул с облегчением. Хевы промахнулись. Противник-Два включил двигатели слишком рано, чтобы поймать его. Теперь все зависело от Противника-Один, и…

Еще одна зеленая сигнатура на его экране внезапно вспыхнула красным, и Белая Гавань до крови прикусил губу, глядя, как Корабль Ее Величества «Громовержец» у него на глазах разломился пополам. Выжившие выбрасывались наружу, и на экране замелькали спасательные капсулы, но он ничего не мог сделать для своих людей. Если он затормозит, чтобы подобрать их, Противник-Два догонит основной строй, а любые подразделения, которые он пошлет для поиска и спасения, наверняка будут уничтожены.

Половинки «Громовержца» внезапно исчезли в яркой вспышке света – взорвались оставшиеся заряды. Через несколько мгновений погиб шестой хевенитский супердредноут, и Хэмиш Александер сжал зубы, откинувшись в командирском кресле. У Противника-Два судов для поиска и спасения хватало. Наверняка они подберут заодно и его людей. Он попытался утешиться этой мыслью. Лагерь военнопленных, даже на Хевене, все равно лучше, чем смерть, с горечью подумал адмирал.

– Входим в зону действия энергетического оружия через тридцать семь минут, милорд, – тихо сказал капитан Хантер.– БИЦ считает, что Противник-Один, если захочет, сможет держаться с нами вровень до самой гиперграницы.

– Понятно…

Белая Гавань заставил себя говорить спокойно и уверенно. Он знал, что Хантера ему не обмануть, но правила требовали, чтобы они оба притворялись.

Он смотрел, как седьмой супердредноут вываливается из строя Противника-Один, и пытался выдавить из себя улыбку. Теперь соотношение сил было двадцать два к двадцати пяти, и, прежде чем они войдут в зону действия энергетического оружия, расчеты ракетных установок, вероятно, добьются соотношения в пользу мантикорцев. Но Противник-Один упрямо сохранял прежний курс. Хевенитский флот был больше мантикорского, он мог позволить себе большие потери, и явная готовность Противника-Один стерпеть эти потери пугала Александера.

Ход войны только что изменился, смутно понял он, глядя за тем, как нарастает интенсивность обмена ракетами. Хевы пришли в себя. Они наступали, а не реагировали на атаки мантикорцев привычной паникой. Белая Гавань знал, что так и будет – слишком велика была Народная Республика, чтобы опрокинуть ее разом, – но он надеялся, что на восстановление прежнего уровня подготовки хевам потребуется больше времени. Теперь он понял, что это уже произошло, и глубоко вздохнул.

– Уходим по плану Дельта-три, Байрон, – тихо сказал он, официально подтверждая свое намерение отступить к гипергранице как можно быстрее.– Сосредоточьте все, что у нас есть, на их центральной эскадре. Наверняка их флагманский корабль там – возможно, мы сумеем уничтожить его раньше, чем войдем в радиус действия их энергетического оружия.

– Есть, милорд, – ответил капитан Хантер.

Граф Белой Гавани слушал, как начальник штаба передает его приказы по сети связи боевой группы, откинувшись в кресле и глядя на россыпь боеголовок, мечущихся по экрану. Он сделал все, что смог.

Оставалось только узнать, сколько его людей выживет.

Глава 1

Как и все общественные здания на Грейсоне, дворец Протектора размещался под куполом, но в уголке дворцовой территории был еще один купол, поменьше. Там находилась оранжерея. Гранд-адмирал Уэсли Мэтьюс напрягся, когда гвардеец в униформе цветов дома Мэйхью – каштановый и золотой – открыл перед ним дверь. На него обрушилась волна влажной жары, и Мэтьюс вздохнул, расстегивая воротник мундира. Дальше этого не пойдет. На этот раз он останется в форме, даже если это убьет его.

– Привет, Уэсли, – Бенджамин Мэйхью IX, Протектор Грейсона, приветствовал старшего офицера своего флота, не отрываясь от дела.

– Доброе утро, ваша светлость.

Почтительный ответ Мэтьюса прозвучал слегка приглушенно – внутри оказалось даже хуже, чем он ожидал. Протектор был в одной рубашке, на лбу у него блестели капли пота. Гранд-адмирал вытер свое внезапно взмокшее лицо, посмотрел на индикатор и поморщился. Решимость была плохой защитой против температуры в сорок градусов по Цельсию и влажности в девяносто шесть процентов. Со вздохом Мэтьюс снял китель, подражая правителю планеты.