Когривед (СИ) - Семизаров Андрей

— Не стреляйте! — внезапно раздалось на чистом русском.

Женский голос, и доносился он из дальнего дома, куда ещё не добрались «Перуны». Один из роботов остановился и взял здание на прицел.

— Медленно выходите с поднятыми руками, — воспроизвёл он соответствующую запись. — Если у вас при себе есть оружие, бросьте его на землю. Попытки сопротивления приведут к ликвидации.

В дверном проёме показалась девушка. Грязь покрывала её волосы настолько сильно, что цвет их не угадывался, зато на перепачканном лице чётко выделялись зелёные глаза. Она озиралась по сторонам, задрав руки высоко над головой, при этом тело девушки некрасиво сгорбилось и дрожало. Одежда: драный сарафан и затёртая куртка размера на три больше. Левую ногу опутывала самодельная повязка из посеревших окровавленных тряпок.

— Откуда тут гражданские? — спросил кто-то из солдат.

Ему никто не ответил. Командир указал на Островского, потом — на девушку. Василий, пригибаясь, выдвинулся в её сторону, готовясь в любой момент открыть огонь.

— Снимите куртку, — приказал он, приблизившись.

— Что? — не поняла девушка, продолжая затравленно озираться.

— Снимите куртку, — повторил Островский.

Девушка взялась за полы одежды, и тут Василий увидел, что под курткой у неё надета разгрузка, карманы которой соединены проводами. Не пытаясь соперничать с «Перунами» по скорости реакции, Островский прыгнул в сторону и покатился по земле в поисках укрытия.

— Chwała Wielkiej Polsce! — крикнула девушка, и Василий сжался, ожидая взрыва.

Его не последовало. «Перун» отработал короткой очередью, затем последовал звук падения тела. Островский приподнялся и увидел, что девушке начисто снесло голову.

Позже в развалинах они нашли натовскую форму и автоматическую винтовку с опустошёнными магазинами. Василий потом неоднократно возвращался в своих мыслях к этому поступку врага. Всё глупо и нелогично. Против «Перунов» девушка выстоять не могла, а досмотр гражданских являлся обязательной процедурой у обеих воюющих сторон. Взрывчатку бы точно обнаружили. В случае подрыва она бы сумела разменять свою жизнь на жизнь всего одного солдата. Пожалуй, единственным объяснением такого поступка была дикая ненависть к русским бойцам. Хоть одного, да прибрать с собой, раз точно придётся умирать.

Именно в тот день к Островскому пришло осознание, что никакой пощады враг не заслуживает. Пленных не брать, и ни шагу назад!

Бог с ним! Война давно закончилась, жить нужно настоящим. «Перуны» для охраны периметра не помешали бы, конечно. Увидев таких, ни один «грибник» не сунется. Василий как-то пытался поговорить на этот счёт в Минобороны, но там отказали, сославшись на то, что роботы слишком сильно заточены под военные и контртеррористические задачи. В данный момент шла работа по созданию робота-охранника для стратегических объектов, и Островскому пообещали, что вернутся к этому вопросу, когда появится какая-то конкретика. Пока придётся обходиться охраной, состоящей из живых людей.

К ним, откровенно говоря, претензии отсутствовали. Охрана добросовестно выполняла свои обязанности. Просто по-детски хотелось какого-то величия, футуризма, мощи… Будущее, которое они тут куют, формируется в рамках микромира, его не очень видно невооружённым глазом. Оглянись по сторонам — вокруг лес, обычные люди, птицы, ёжики, красота и благолепие. Никаких тебе шагающих машин, мехов с ракетницами или летающих каров.

Василий усмехнулся. С такими мыслями надо срочно переводиться представителем в Самарский НИИ робототехники. Вот там размах, да. Глупости! Островскому и тут хорошо и комфортно. Рядом с грибами, микроскопами, модификацией генома и прочими атрибутами бионауки. Минутку помечтал, теперь пора в бой! Совещание начнётся через пять минут.

Про НИИ Роботех Василий вспомнил неслучайно. Институт тоже сотрудничал с «Роскосмосом» и в некотором роде конкурировал с Когриведом по части разработок. Да, в дружеской форме, соревновательно, и всё же ряд исследований в обеих организациях проводился параллельно. Например, в Самаре сейчас пытались изобрести проводку, стойкую к плесени. Нормальная практика. Всегда должен быть запасной вариант.

Если Когривед являл собой крайне новаторский и экспериментальный проект, то институт робототехники опирался на фундаментальные наработки инженеров прошлого и настоящего. Промышленность, военные, космос. Ставились чёткие задачи, и их решали в строгом соответствии с техническим заданием. В институте грибоведения к процессу подходили более творчески, насколько такое возможно в рамках науки. Островскому это очень нравилось. Есть размах мысли, полёт фантазии, блеск в глазах учёных, энтузиазм молодых лаборантов, знающих, что подобного ещё никто в мире не делал. Отличная мотивация к труду и созиданию!

Коллектив, к слову, подобрался замечательный. Много молодёжи, активное общение, совместный досуг. Сам Василий вежливо отказывался, когда ему предлагали присоединиться к какой-нибудь из компаний, но в душе радовался за ребят и девчонок. Даст бог, и новые семьи возникнут, и детишки появятся. Население страны должно прирастать и множиться.

Вздохнув, Василий попытался отвлечься от раздумий о детях. Что-то сегодня не туда заносит! Будь его воля, Островский завёл бы ещё двоих или троих. Не сложилось. По медицинским показаниям рожать жене не рекомендовали, и Коля стал одновременно и первым, и последним ребёнком в их семье. С другой стороны, ему доставались все любовь и внимание родителей, и он не познал ревности старшего брата, которым мог стать, появись в семье другие дети. Везде есть свои плюсы…

Существовал, конечно, вариант с детдомом. Взять кого-то оттуда. Островский иногда о нём думал и сразу отметал. Как воспримет Коля? Если уж так поступать, то сделать это стоило раньше. Сейчас мальчик достаточно взрослый, чтобы понимать разницу между родным и чужим ребёнком. Почему-то Островский не решался поговорить с Колей, а ведь такая беседа напрашивалась самая собой. Что-то его сдерживало, и объяснить, что именно, не получалось.

— Минута до включения, — напомнил Знайка.

Директор Когриведа и представитель «Роскосмоса» познакомились лет десять-двенадцать назад на какой-то научной конференции. Ни точной даты, ни названия мероприятия никто не помнил. Да и должности они тогда занимали другие. Это абсолютно не мешало Хлебникову и Островскому поддерживать приятельские отношения.

Узнав, что Василий приедет в Когривед, Сергей Сергеевич обрадовался. С предыдущим представителем у них сложились неоднозначные отношения. Он оказался далёк от этой отрасли знаний и пытался еженедельно требовать каких-то результатов, несмотря на то, что его руководство понимало — наука так не работает. К счастью, долго он на своём месте не задержался и уволился. Хлебников вздохнул с облегчением, а тут и новость про Островского подоспела. Фартит, так фартит!

После совещания они пошли обедать. Сергей Сергеевич окинул взглядом порцию Василия и хмыкнул.

— Мне живот надо убрать! — начал оправдываться Островский.

— Смотри, Вась, — наставительно проговорил Хлебников, — без хорошего питания голова работать не будет. Закончишь, как твой предшественник!

— Он-то сам ушёл.

— А тебя выгонят. Ещё и с позором.

— Зато без пуза! — Василий решил уйти от этой темы и поинтересовался: — Как там Оксана?

— Скучает, — вздохнул Сергей Сергеевич. — Предлагал ей Лену на неделю-другую в гости прислать, упирается. Говорит, что теперь моя очередь с ней возиться. Припоминает, как ей пришлось в аспирантуре всё досрочно защищать из-за беременности и три года в декрете сидеть.

Хлебников засмеялся.

— Отставить! — скомандовал Островский. — Лену не трогай. Им с Колей и без нас хорошо. Пусть развлекают друг друга.

— Слушаюсь! — Сергей Сергеевич приложил руку к голове в воинском приветствии. — Давай уже есть! Будто на совещании не наговорились…