Монетка на счастье - Барбара Картленд

— Вы отвезете меня в Лондон, мама?

Миссис Уикем направилась к письменному столу.

— Послушай, Клиона, ты думаешь только о себе, — проговорила она в раздражении. — Задерживаешь меня пустой болтовней, когда столько дел. Нужно все приготовить к вечеру, и ты помоги Мэттьюс: достань наши лучшие полотняные скатерти и салфетки с кружевом. Надеюсь, они никуда не исчезли.

— Нет, конечно, нет, мама.

— И грум лорда Вигора не должен ждать так долго, — продолжала миссис Уикем. — Я сейчас напишу ответ, а вы, Мэттьюс, снесете его вниз. Клиона, возьми записку для Берил — вот она, — отнеси. Иди через парк.

— Хорошо, мама, это займет совсем немного времени, и я помогу Мэттьюс по возвращении. — Клиона, подойдя к дверям, остановилась на мгновение. — Мама, наверно, вы меня хотели держать подальше от гостей сегодня вечером?

Миссис Уикем, сидевшая за письменным столом, подняла взгляд на дочь. Казалось, она хочет возразить, но тут же на лице у нее появилось недоброе выражение. Что сказал бы сейчас, посмотрев на нее, лорд Вигор?

— Да, Клиона, именно, — ответила она резким и безжалостным тоном. — У тебя нет приличного платья, тебе нечего надеть. Не хочется, чтобы моим друзьям было стыдно за тебя.

— Не беспокойтесь, мама. Я не покажусь им на глаза. И мне все равно, что подумают ваши друзья, но я не хочу, чтобы вам было стыдно за меня.

Клиона выбежала со слезами на глазах, которые она не успела скрыть ни от матери, ни от служанки.

— Обидели вы ее, — тихо промолвила старушка.

— Ничего не поделаешь, — с вызовом ответила ей миссис Уикем. — Это мой последний шанс, вам понятно? Самый последний. Мне делали уже предложения, последуют и другие, но не от тех, кто действительно что-то из себя представляет и сможет дать мне то, чего я желаю.

— А ну как его светлость и впрямь попросит вас выйти за него замуж? — спросила Мэттьюс. — Вы так ему и не покажете свое дитя? Навсегда спрячете от его глаз?

— Боже, какая глупость! Оставьте меня с вашими бессмысленными вопросами, — рассердилась госпожа. — Хватит на сегодня. Речь идет лишь об этом вечере, поймите, этот вечер решит все! Займитесь, бога ради, делом, накрывайте на стол, иначе вам вообще не успеть. Скажите кухарке, я желаю ее видеть тотчас же.

— Слушаюсь, сударыня.

Мэттьюс вышла. На лестнице она помедлила минуту. Старушка была уверена, что Клиона убежала к себе в спальню, сидит там на кровати, стараясь не разрыдаться, подавить чувство невыразимой обиды, нанесенной матерью.

Слишком она молоденькая, слишком ей больно такое слушать, думала служанка. Откуда ей знать, как со всем этим разобраться, как понять.

И старая Мэттьюс, которая тоже весьма смутно себе представляла, как со всем этим разобраться, побрела на кухню.

Через несколько минут Клиона отправилась выполнять поручение. В руке она держала записку матери, рядом бежали два черных спаниеля, без которых она редко выходила из дома.

Клиона перешла шаткий дощатый мостик, отделявший их парк от поместья лорда Форнсетта. Ее отец никогда не был владельцем старого помещичьего дома, где она родилась и провела всю свою жизнь. Дом был взят в аренду у дальнего родственника лорда Форнсетта, но арендную плату давным-давно перестали вносить, и усадьба как бы перешла в собственность мистера Уикема. Так считал и он, и вся округа.

Клиона и леди Берил были единственными детьми у родителей, к тому же они состояли хоть и в дальнем, но в родстве, и было решено, что всего разумнее для девочек проводить как можно больше времени вместе и даже вместе брать уроки у одних и тех же учителей. И только когда семнадцатилетняя Берил убежала из дома и вышла замуж, Клиона осознала с изумлением — подруга ее старше и гораздо опытнее, чем она.

Два года разницы между ними никогда до той поры не были заметны. Однако сейчас Клиона испытывала такое чувство, будто она должна встретиться не с подругой детства, а с незнакомой молодой дамой.

Охваченная внезапным смятением, как и несколько дней назад, когда не посмела окликнуть Берил, увидев ее на верховой прогулке, Клиона свернула в сторону от калитки, за которой был огород и прямая дорожка к Замку. Она решила пойти более длинным путем — через выгон мимо конюшни.

Уже у самых ворот она заметила приближавшегося всадника. Незнакомец был очень высокого роста, великолепный костюм для верховой езды подчеркивал ширину его плеч, начищенные сапоги блестели.

Клиона остановилась, глядя на подъезжающего. Она наблюдала в восхищении, как легко он управляется с норовистой лошадью, которая бросается из стороны в сторону и становится на дыбы, стремясь избавиться от мешающей ей узды. Вот наездник уже у ворот — Клиона не успела сообразить, что он приехал в Замок. Он посмотрел на нее и резко приказал:

— Ну-ка, девушка, открывай ворота, не мешкай! — Клиона от удивления широко раскрыла глаза и тут только поняла, что ее приняли за доярку лорда Форнсетта. «Немудрено», — подумала она. Платье у нее старое-престарое, правда, отправляясь в путь, она надела шляпу, но солнце так припекаю, что ей захотелось шляпу снять, она несла ее в руке, держа за ленты.

Приказание позабавило и смутило Клиону, но она решила повиноваться и взялась за створку ворот.

— Ты, я вижу, замечталась, — негромко произнес своим низким, звучным голосом незнакомец. — Это никуда не годится, так у тебя работа не пойдет.

Клиона промолчала. Если она заговорит, он, конечно, поймет по ее голосу, что это вовсе не скотница с фермы, как кажется с виду. Все крестьяне говорили с типичным оксфордширским акцентом. Клиона надеялась, что голос у нее звучит музыкально, но даже если и нет, по крайней мере она разговаривает как человек, получивший хорошее воспитание.

Клиона попыталась открыть ворота, но безуспешно. Она изо всех сил тянула и дергала створку, однако ворота были слишком тяжелые. Наконец, полушутливо-полусердито вздохнув, всадник спрыгнул с коня и пришел Клионе на подмогу.

Стоило ему, казалось, без малейшего усилия толкнуть ворота, как они тотчас же растворились. Клиона и незнакомец стояли лицом к лицу и глядели друг на друга.

Он оказался даже выше, чем ей представилось, настоящий великан. По элегантному костюму, драгоценной цепочке от часов, свисающей из нагрудного кармана, золотой рукояти хлыста было ясно, что это важный господин.

Красивое лицо, но взгляд из-под темных бровей суровый и неуступчивый, в твердой линии рта и уголках губ сквозило презрительное недоверие ко всему на свете. Видно было, что это человек разочарованный и к жизни относится с насмешкой.

— Полагаю, я должен вознаградить тебя за услугу, хоть ты и не справилась с таким легким делом, — сказал он.