Сердце из пшеницы и ромашек - Елена Котенко

Виктор сел напротив и расслабленно облокотился на спинку лавочки, осматривая её и компьютер пристальным взглядом. Лика педантично сложила наушники в кейс и лишь потом решилась с ним заговорить. Между вчерашним и сегодняшним Виктором, кроме этого прожигающего серьёзного взгляда, не было ничего общего. Сегодня перед Ликой сидел спокойный, крепкий паренёк, аккуратно одетый в джинсы, майку и даже тёмную джинсовку, которая сама девушка не додумалась надеть, хотя и видела гуляющие по небу тёмные тучи. Он сидел довольно расслабленно и изучал её без злости и фонтанирующей резкости. Лика, глядя ему в глаза, даже сумела различить их цвет — темно-карие, с почти чёрным ободочком.

— Как голова? — спросила она, стараясь высмотреть шрам на виске, но там ничего, кроме лёгкой розовой полоски, не было.

— Прошла. Не ищи — на мне все, как на собаке, заживает.

— По-моему, прекрасная способность, — неловко улыбнулась ему Лика.

— Что ты здесь делаешь?

— Здесь — это в дерев…

— Здесь — это именно в этой беседке.

— Я не хотела помешать тебе. Я уйду, если хочешь.

— Я не говорил, что ты мне мешаешь. Я просто спросил, что делаешь.

— Занимаюсь.

— А выглядишь как круглая отличница.

— Я готовлюсь к экзаменам.

— Уже?

— Говорят, чтобы очень хорошо сдать экзамены, нужного готовиться два года. Я и так поздно начала.

— Хорошо — это на сколько, по-твоему?

— В идеале — на соточку, — усмехнулась она.

Виктор улыбнулся одними уголками губ.

— М-да, вот же проблемы у человека.

— А ты что здесь делаешь? Гуляешь?

— Ага. Почти. У меня другие проблемы.

— Расскажешь какие?

— Нет.

— Так нечестно, я тебе про свои рассказала.

— А у нас не было уговора.

— Ну а по справедливости?

— Этот мир не справедлив, — подмигнул ей парень.

— Тогда я угадаю! Ты не гуляешь с парнями и не пошёл с ними к моему отцу копать грядки, но как любитель посидеть дома ты тоже не выглядишь. Ещё ты пришёл именно сюда, значит, тебе нужно тихое место, где можно посидеть. Может, у тебя какие-нибудь отработки?

— А может свидание, — подкинул он ей идею.

— Ой. Тогда я точно лучше пойду, — смутилась Лика.

— Да сиди, шучу я. Можно сказать, что и отработки.

Он опустил взгляд в стол, а его беспокойные загорелые пальцы попытались отковырять щепочку от него.

— Хочешь кексик?

— Какой?

— Шоколадный. С орешками.

— Ты пекла?

— Да. А Аня украшала.

— Тогда давай.

Лика наблюдала, как это серьёзный парень, тщательно, молча, всухомятку жевал её творение.

— Мне понравилось, — заключил он. Котикова улыбнулась. — Не буду тебе мешать.

Лика не успела возразить, как он встал и отправился к столу на другом конце площадки, сел к ней спиной. Она хотела уже вернуться к занятиям, как заметила приближающуюся к ним тень — женщина, лет сорока пяти, в цветастом халате, парочкой очень лишних килограмм и кипой учебников. Глаза её по-злому блестели, хотя лицо в целом казалось добрым. Увидев её, женщина остановилась и широко улыбнулась.

— Здравствуй, милая. Так это ты моя новая ученица?

— Здравствуйте…

— Я — Маргарита Владимировна, классная руководительница будущего одиннадцатого класса, и твоя тоже.

— Очень приятно, меня зовут Лика.

— Ой, какие у тебя сложные уже занятия, — протянула женщина, бесцеремонно заглядывая в её сборник, и прикрикнула. — Нам такие только снятся, да, Витя?

Котикова напряглась, она заметила, как окаменела спина у парня. Он сцепил руки в замок и поставил на них голову.

— Сидит вон, звезда футбола. Весь год мячи гонял да мух, а в конце спохватился, а уже поздно. Все тесты мне завалил, две из десяти аттестации по предметам, представь. Позорник! Теперь вот мучаемся, занимаемся, всю программу до конца лета не освоит — отправлю его на второй год в Гречиху — будет туда-сюда летать. У, позорник!

Виктор сидел неподвижно. Только каштановые волосы на его голове беспокоил ветер. Лика растерялась, не зная, что ответить.

— Возможно, ему просто нужно чуть больше времени и внимания для усвоения материала.

— Ремня ему нужно! Да кто достанет — амбал такой, хоть пожарным шлангом туши. Да ведь неглупый парень, но ленивый — мама дорогая. Ничего не хочет, хоть убейся.

— Может, тогда ему просто нужно попробовать другой формат учёбы, — промямлила Лика, не зная куда деться от ответа.

— Что мне ему, одиннадцатикласснику, на пальцах показывать что ли? Я одна, их — целая банда. Я всё дала, кто не усвоил — это их проблемы…

Маргариту Владимировна, что называется, понесло: и про Виктора, и про свою работу, и про местных ребят, с которыми Лика даже не успела познакомиться. Её будто держали взаперти годами, и вдруг она вырвалась на волю и смогла рассказать о своих мучениях в школе. Она не понимала, что прицельно уничтожала образ Виктора в глазах новой соседки, ровесницы, да ещё и противоположного пола. В её голове все должны были знать о таком «великом позоре», как неуспеваемость, чтобы коллективно исправить мозги провинившемуся. В её голове не существовало реальности, в которой она — Маргарита Владимировна — была не права и делала что-то неправильно. Сердце Лики сжалось от жалости к этим бедным ребятам, которых учили навешивать ярлыки и душили ими, пока не пропадала всякая способность сопротивляться. Этот спортсмен — тот философ, этот бабник — та зубрила, у таких людей не существовало полутонов, их мозг не вмещал разнообразие цветов мира и пытался примитизировать все вокруг — людей, мнения, события. Так жить проще, и так они живут поколениями.

Маргарита Владимировна, наконец, закончила перемывать косточки своим ученикам, заметив, что интерес Лики пропал, и направила к Виктору, который замер на лавочке подобно статуе. Котикова поспешила надеть наушники и постаралась больше не смотреть в их сторону. Однако её взгляд изредка цеплял, как размахивала руками Маргарита Владимировна, как нервно гонял в руках ручку Виктор, как они повышали друг на друга голос. В конце концов женщина что-то крикнула парню в лицо, швырнула на стол папки и со слезами на глазах едва ли не убежала. Виктор пнул ногой стол и, бросив вещи, скрылся в противоположном направлении, даже не взглянув на неё.

Лика несколько минут грызла карандаш, глядя на оставленные вещи, и в конце концов покинула свое место, чтобы собрать разбросанные бумажки: валялись учебники и тесты за десятый класс, кривые конспекты и хрестоматии, смятые таблички. Котикова подняла их на стол и по инерции стала сортировать: книги в одну стопку, тетрадки в другую.

— Спасибо, но не от всего сердца.

Лика подскочила и резко обернулась. Почему-то мокрый Виктор сел за стол, в упор