Вселенский неудачник - Дмитрий Емец

– Вот, рекомендую – отличная модель: «Протон-25G». Совершил три путешествия к Лебедю, участвовал в освоении Хвоста Змеи, Орла и Лиры. Скажу вам по секрету, развивает очень неплохую скорость, хотя внешне, конечно, скрывать не буду, имеет некоторые косметические дефекты. Но что такое внешность, когда сердце звездолета в двигателе, а он у него почти новый! – бодро начал робот, подводя меня к совершенной рухляди, измятой метеоритами, как консервная банка.

Последнее замечание Али сделал, заметив, какой взгляд я бросил на этот звездолет.

– Надеюсь, эта мятая кастрюля не все, что у вас есть? – вежливо спросил я. Мне были хорошо известны уловки торговцев, которые вначале всегда показывали самое плохое из того, чем располагали.

– Значит, вы не будете брать «Протон»? – огорчился робот. – Что ж, не стану уговаривать, но, поверьте, вы делаете ошибку. Разумеется, это не самая современная модель, зато очень надежная. Некоторые, знаете ли, любят ретрозвездолеты... Ладно, пройдемте дальше. Вот, смотрите, «Челенджер» модели 2230 года! Прекрасный, ухоженный корабль! Рассчитан для дальнего космоса, но почти не летал – только короткие рейсы в пределах Солнечной системы. Великолепный, практически новый двигатель! А какой салон! Настоящие кожаные кресла в кабине пилота, а отделка каюты! Пойдемте, я вам покажу!

Робот ухватил меня за рукав и почти силой потащил внутрь. Это показалось мне подозрительным, и я предпочел сперва повнимательнее присмотреться к звездолету снаружи. Интуиция не обманула. Почти сразу я обнаружил то, что силился скрыть этот титановый пройдоха.

– А что, у «Челенджеров» первых моделей совсем не было хвостовой обшивки? – спросил я. – И как насчет гравитационной установки? Здесь ее нет, а мне не улыбается десятилетиями плавать в невесомости.

– Но гравитационную установку можно поставить новую, – быстро возразил робот.

– Найти нужную запчасть на модель трехсотлетней давности практически нереально, и вам, как торговцу ракетами, это должно быть известно. Нет, спасибо, сидите на своих кожаных креслах сами, – решительно сказал я.

Али не стал спорить, лишь с хитрым видом потряс указательным пальцем у меня перед лицом. Координация движений у него была неважная, и он едва не вдавил мой нос в голову.

– Aх, юноша, вы из молодых да ранних! Теперь я вижу, что вас не проведешь. Но законы коммерции... Признаюсь, у меня просто руки не поднимаются продать по-настоящему хороший корабль тому, кто ничего не понимает. Но вы, я вижу, знаете в них толк. Ваша взяла: я покажу вам то, что действительно заслуживает внимания.

Говоря, что у меня есть опыт, робот беззастенчиво льстил. За штурвалом я до этих пор сидел только однажды, когда приобретал звездоплавательный патент. Все остальные познания почерпнул из обучающих дисков, которые вставлял в гипнонаушники во время сна.

Робот прохромал вдоль ряда рассыпающейся рухляди и свернул в узкий проход между кораблями. Я был поражен, когда внезапно из-за махины тяжелого танкера выплыл узкий, окрашенный в серебристый цвет звездолет со строгим, смело и решительно очерченным силуэтом. Рядом с неуклюжим, круглым, как бочка, танкером он казался особенно стройным и стремительным. Мои руки дрожат, когда я вспоминаю об этом... Нет, не могу и не хочу описывать, что я ощутил тогда, ибо все будет ложью. Скажу лишь, что если я когда-либо и испытал любовь с первого взгляда, то это была любовь к нему – к могучему красавцу-звездолету. Я сразу, в первое же мгновение понял, что куплю его, но, разумеется, постарался не подать виду, чтобы хитрый робот не заломил цену. Хотя Али, кажется, все понял, потому что его фотоэлементы как-то совсем иначе, с эдакой скрытой ехидцей уставились на меня.

– Вот он! – Звездолет модели «Сокол-3D», – с гордостью сказал робот. – Отличный корабль. Семьдесят лет назад поставлен в серийное производство, но выпущено было всего десять или двенадцать таких красавцев. Легкие в управлении, комфортные, быстро набирают скорость, а какая экономичность! Подбросьте в реактор всего пару горстей любых молекул – мусора, песка, чего угодно, – и на несколько недель можете забыть о всяком топливе. Правда, этому кораблику пришлось немало побегать: нет такого уголка Вселенной, где бы он не побывал. Думаю, он много чего мог бы нам рассказать, если бы у него был язык.

Мы обошли звездолет со всех сторон. Я не поленился и пролез под днищем, потрогав управляющие тяги. Внешне все было как будто в норме. Когда я вылез, дожидавшийся меня робот похлопал по борту ладонью:

– Посмотрите, какой металл! Что и говорить, умели раньше делать! Семь десятилетий прошло, а ни одного пятнышка коррозии! Для таких бортов метеоритный поток что легкий дождик... Правда, должен признаться, есть у него и кое-какие недостатки. Говорю это с тем, чтобы вы не сочли меня недобросовестным.

– Что за недостатки? – с беспокойством спросил я.

– Надо следить за атомным двигателем – порой он начинает греться, впрочем, ничего критического. Прежний владелец говорил, что нужно просто достать из реактора стержень, дать ему остыть и сразу же всунуть обратно.

– И сильно двигатель успевает нагреться?

– Самую малость! – спохватился робот. – Но если вдуматься, найдете немало хороших сторон. Например, на нем можно отлично жарить яичницу.

«Ничего себе самую малость, если до яичницы дело дошло», – подумал я.

– Вот, пожалуй, и все основные недостатки, – сказал Али, которому, видно, не терпелось свернуть эту тему. – Кстати, забыл похвалиться, эта модель снабжена безотказным мозгом-навигатором, который, кроме штурманских, может выполнять еще и функции пилота, не говоря уже о том, что и собеседник он просто замечательный.

Заметив, что на этот раз робот явно предпочитает держать меня снаружи, я решил осмотреть внутренности ракеты. Сразу же стало ясно, почему Али так поступал. Жилая площадь звездолета была совсем мизерной. Всего одна средних размеров каюта, которая служила одновременно и спальней, и кухней, и мастерской, и навигаторской, и шлюзовой, и вообще всем, чем угодно. В углу отсека выступала задняя часть атомного двигателя, над которой предыдущий хозяин натянул веревку для просушки носков. Каюта была такой загроможденной, что робот даже не рискнул в нее войти, а остался снаружи и отпускал комментарии, просунув внутрь голову.

– Помещение, правда, небольшое, но, кроме него есть еще складик! – заявил он, стремясь улучшить впечатление.

Я открыл дверцу и заглянул в соседний отсек. Он не наврал: складик и в самом деле был небольшим. Честнее было бы назвать его стенным шкафом, которым он в действительности и являлся. На одном гвозде там висел скафандр, на другом – реактивный ранец. Вознамерься я положить туда что-нибудь еще, например чемодан, пришлось бы долго его впихивать.

– Ну как вам? Это же почти еще одна каюта! – крикнул снаружи робот, очевидно, ожидавший, что я упаду от счастья в обморок.

– Сам не хочешь заглянуть? – колко предложил я.

– Нет, я лучше здесь постою! Вдруг появятся еще клиенты?

– Ванной, конечно, нет?

– Э-э... Зато есть отличное жестяное корыто. Поставите его на атомный реактор – вскипятите, разбавите холодной водичкой и плещитесь на здоровье хоть целый день. Только при этом не забывайте присматривать за датчиком внутриракетного давления.

– А что, он неисправен? – забеспокоился я.

– Датчик-то как раз исправен, – успокоил робот. – Насос барахлит. Он нагнетает воздух интенсивнее, чем необходимо, и от избыточного давления может закладывать уши.

– Хм... А класс безопасности у ракеты, надеюсь, достаточно высокий? – спросил я.

Робот уставился на меня немигающими зрительными датчиками. Его квадратное с оспинами ржавчины лицо ровным счетом ничего не выражало. Али молчал довольно долго. В башке у него что-то поскрипывало, а на лбу изредка вспыхивал красный процессорный диод – очевидно, он рылся в своей дряхлой компьютерной памяти, причем безуспешно.

– В чем дело? Забыл что-нибудь? – нетерпеливо спросил я, зная, что старые роботы иногда зависают из-за ерунды: например размышляя, с какой ноги – с правой или левой – сделать первый шаг, или безуспешно извлекая квадратный корень из нуля.

– Забыл, – признался торговец. – Какая последняя буква в английском алфавите?

– Кажется, «зэт».

– Точно, Z! – воскликнул робот. – Класс безопасности этой ракеты – Z! Во всяком случае, был таким, когда она была новой.

Я присвистнул, почувствовав себя почти смертником. Класс Z – подумать страшно! Для сравнения: ядру, на котором летал барон Мюнхгаузен, тоже присвоили бы класс Z. Так вот основная причина, по которой модель так скоро сняли с производства. «Интересно, – подумал я, – зачем он сказал правду? Хотя эти сведения указаны в техпаспорте, и я все равно бы увидел».

– Ну что? – мрачно спросил робот, проницательно изучая мое лицо. – Не будете покупать?