Убойный сюжет - Александр Тюрин

— Но я проверял, проплата произведена, денежки поступили на их счет две недели назад.

— И с моей стороны все тип-топ. Техред из газеты произвел разметку рукописи. Когда я ее притащил, директор типографии кинулся меня поздравлять и чуть ли не обнимать, дескать, наконец, у нас в городе писатель объявился, текст-де немедленно пойдет в горячий набор… А потом началась всякая ерунда, наборщик то болеет, то пьяный лежит, то в декрете, печатная машина то неисправная, то несмазанная. Короче, кто-то меня тормозит, Шварц.

— Все ясно, кто. Раз директор-обнимальщик не является хозяином этого заведения, он хочет еще и на лапу получить… Погодка сегодня хорошая стоит, значит, сегодня и приеду. Этот гад типографский будет у нас с тобой еще за водкой бегать.

Несмотря на погожий день, настроение было поганое. Не дали мне красивый жест красиво сделать. Этот говнюк директор хоть и получил свою приличную долю акций предприятия, а рефлексы сохранил советские — обязательно надо что-нибудь урвать под прилавком. А в Свердловске-37 никуда кроме него не сунешься. В Екатеринбурге же печать устраивать — хлопотно и дорого.

Радио тоже портило настрой. У меня дома или на работе табу на всякие масс медиа и медиа для масс, особенно на болванский телек и газеты. Раньше они были запроданы с потрохами партийным паханам, теперь же партийные паханы стали просто паханами, а к ним добавились «темнилы» со стороны. Да еще репортерам можно собственную дурь беспрепятственно качать наружу.

Но в разъездах я все-таки радиоголосами пользуюсь, чтобы не отключаться от такого монотонного дела как вождение.

"…Директор фонда "Спасем Урал" Алексей Гуняков заявил, что в условиях, когда правительство удушает налогами заводы и фабрики, его организация остается единственным спасительным плотом для детских домов и домов престарелых…"

Поменьше бы таких «плотов». Гуняков — это наш, из Свердловска-37. Когда главпахан (тот Михаил, что со звездой на лбу) дал партейцам добро на коммерцию, первый секретарь горкома Гуняков сорганизовал этот самый фонд, через который потекли на биржу цветметаллы, а также всякие перекопленные запасы с госпредприятий, ну и пошла обналичиваться безналичка. Жить стало лучше и веселее не только Гунякову, но и десятку других товарищей. Но на то они и лучшие представители народа. За всю свою историю Гуняков и копейки налога не заплатил, и не детдомам он помогает, а своей женке, которая командует местным собесом. Пришлет, например, ей парочку 486-х компьютеров, якобы для обучения старперов в богадельне высококлассному программированию.

"…наш матерый писатель-детективщик Вячеслав Цокотухин заканчивает новую книгу под названием "Беспредел районного масштаба", в которой рассказывает о диких нравах так называемых "новых русских"…"

Как-то проезжал я мимо особнячка "старого русского" Цокотухина — мне Степа пальцем указал на изящное строение стиля "сталинский теремок". Раньше там успешно проживал глава местного ГБ Остапенко (шутниками прозываемый Гестапенко), Цокотухин же у него просто гостил. А заодно собирал материал про "кристально чистых чекистов" и пробивал гэбэшную визу на издание своих баек. Потом гуняковский фонд в награду за кристальную чистоту улучшил гэбэшнику жилищные условия, а тот, в свою очередь, загнал свою прежнюю хатку любимому писателю.

"…известный английский ученый профессор Джейсон Хок заявил, что под воздействием программирующих высокочастотных лучей из космоса компьютерные вирусы вскоре приобретут достаточную разумность, чтобы сразиться с родом человеческим. Только антивирусные программы высокого уровня могут полностью обезопасить наше будущее…"

По-моему, это просто скрытая реклама производителей антивирусных пакетов, а Дж. Хок — профессор кислых щей, раз дает использовать свое имя в мелкокалиберном рекламном ролике.

А это что за зараза! Толпятся гаишники, один другого внушительнее, стоят запрещающие знаки. Безропотно замер разный транспорт от груженых фургонов до катафалков. Проезд закрыт?

— Проезд закрыт, — всунулась в мою кабину усатая морда, мигом втянув в себя все пространство и всю атмосферу.

— Что ж мне теперь — разворачиваться в обратную сторону?

— Вот именно, и побыстрее, — лениво подтвердил гаишник.

Я все-таки выбрался полюбоваться гадостной ситуацией.

С двух сторон от дороги — овраги, буераки, еще дальше — лес, а участок шоссе метров в двадцать превратился в ямину, на дне которой бултыхаются обломки асфальта и плещется мутная водичка.

— Говорят, подземные воды размывали-размывали и вот, наконец, размылили насыпь, — пояснил кто-то из шоферюг. — А у меня пять тонн курятины для Свердловска-37. Ее подземные воды не волнуют, протухнет назло, а мне потом зарплаты не видать.

— Товарищ лейтенант, дайте мне справку, что здесь не проскочить было, — обратился другой водила к гаишнику, — я ведь яйца в Свердловск-37 должен доставить.

— У тебя их сколько? — вежливо спросил офицер.

— Пять тысяч, — с готовностью отозвался шофер.

— По-моему, двух тебе вполне достаточно, — громыхнул гаишник.

— При демократах даже земля проваливается, до чего землю довели, — сказанул гражданин с седым аккуратным хохолком, выпавший из черной несколько потрепанной «Волги», по повадке видно, что отставник.

— А чего-от страдаете? — вмешался какой-то старичок из местных. — Я вообще не по шоссе хожу, а левее по тропке.

— Ну и иди по своей левой тропке как можно дальше, — посоветовал кто-то местному жителю.

— Широкая ли тропка? — поинтересовался я.

— Ага, — старикан охотно заобъяснял, — по ней две коровы рядышком, не задевая друг дружку боками, прогуляться могут.

А что, у меня же не груженный КАМАЗ, но вполне аккуратная «хондочка». И старичок, надеюсь, не леший, чья функция сводится к заманиванию «иномарок» в чащобу или болото.

— Давай, дедуля, я тебя прокачу бесплатно, как спонсор, а ты меня проведешь своей партизанской тропой.

Отъехали мы с дедом Макарычем назад, сползли по обочине, где не слишком отвесный склон был, и покатили по тропе, украшенной коровьими лепешками. Обе стороны дорожки обступали деревья, колеса все чаще спотыкались о корни, а старикан меня развлекал:

— Свердловск-37 — он ведь до войны деревней был и прозывался Шайтанкопытовкой.

— Знаю, дедуля, знаю, я ведь там родился.

— Но не знаешь почему. Проезжал там некогда лютый хан Батый с воеводой своим Есугеем. Вон на месте нынешнего города ханский конь спотыкнулся так, что уронил татарина. Тот разорался, рассвирепел, проклял место это. Мол, как только в нем наберется народу побольше, оно вмиг и погибнет от огня и грома…