Пацаны, не стреляйте друг в друга - Владимир Колычев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Уже... – ничуть не смутился тот. – Должность у меня хорошая была. Служилось хорошо, звания новые раз в год давали. С полковника начал, до капитана дослужился.
– Что за должность? – всерьез воспринял шутку Юра.
– Это анекдот такой есть. Не было никакой должности. И полковником я не был. Даже майором...
– А служили где?
– Участковым, в городе. Вот на повышение пошел. Родное, так сказать, село, старший участковый. Майора, может, скоро получу...
– Мне тоже майора пора получать, – невольно нахмурился Костромской.
– Да ты не переживай, парень. Я здесь долго не задержусь. Будешь еще начальником. Скоро будешь...
– Да ладно, чего уж там, – смутился Юра.
– Не ладно. Думаешь, я тебя не понимаю? На капитанскую должность желающих не было, а как майорскую ввели – так начальник со стороны вдруг объявился.
– Ну, если бы со стороны... Если б я знал, что вас назначат...
– А ты не знал?
– Нет. Сказали, что какой-то «варяг» будет...
– Поэтому и решил здесь остаться, в этом кабинете? Сам себе голова, а «варяги» – сами по себе, так?
– Да нет, – смущенно пожал плечами Костромской. – Просто я подумал... Опорный пункт для чего строили? Вернее, для кого?
– Для кого?
– Для новых русских, из коттеджного поселка. Их же охранять надо... А о нашей Серебровке кто заботиться будет?
– Значит, новый опорный пункт – для Новой Серебровки, а старый – для Старой?.. Если бы так, Юра, а то ведь обида в тебе говорит... Или уже все в прошлом, а?
– Ну, в прошлом... – не стал противиться Костромской. – Все равно Самсоныч кабинеты эти забирает. Игорному клубу расширяться некуда. А сюда из Новой Серебровки наезжают, деньги неплохие крутятся. Игровой зал есть, бар еще нужен...
– Самсоныч, говоришь, забирает? – удивленно повел бровью Панфилов. – Он что, до сих пор у руля?
– Глава муниципального образования.
– Звучит... Надо бы к нему зайти, представиться. Сколько ему лет было, когда я уходил?
– Лет пятьдесят. Сейчас семьдесят. Здоровый мужик, сносу нет. Не курит, не пьет, зимой снегом растирается...
– Не пьет? С кем же мне тогда рюмочку-другую пропустить? – весело улыбнулся Панфилов. – С отцом твоим?
Юра помрачнел, насупил брови.
– Не с ним. А за него, – печально вздохнул он.
– Извини, не знал... Когда?
– В позапрошлом году, весной. Инфаркт...
Он поднялся со своего места, открыл сейф, вытащил оттуда бутылку водки, два стакана, четким привычным движением сорвал пробку.
Марк Илларионович выпил, не закусывая.
– Ух, зараза! Резка! Спирт с водой!..
– Что, не понравилось? – недоуменно глянул на него Костромской.
– Да нет... Дерьмо, если честно. Зато какая атмосфера!..
– Какая?
– Молодым себя почувствовал. На отца своего ты очень похож. Как будто лейтенант я, с Иванычем газ-квас... Эх, душевный был человек... А с Самсонычем я поговорю. Себе хочу этот кабинет забрать. Сам здесь буду заседать.
– Шутите?
– Нет. Нравится мне здесь... Может, я за молодостью сюда ехал. А новый кабинет мне, Юра, и даром не нужен...
– Но там же не только кабинет, там еще и общежитие...
– Не хочу.
– Там же комфортно. Мебель, плазма...
– Ерунда... Мне бы, Юра, дом обычный, деревенский снять...
– Я не знаю... Снять можно. Но если в сезон, то дорого выйдет. Места у нас элитные, так сказать, до Москвы недалеко, озеро – купанье, рыбалка. Летом дачников понаедет...
– Дорого, говоришь... – в глубоком раздумье покачал головой Панфилов. – А что значит, дорого?
– Если в среднем, то где-то тысяча в месяц. В долларах.
– Тысяча долларов в месяц... Для капитана Панфилова, может, и дорого... А если комнату снять? Мне бы ту самую, где я раньше жил...
– У Егоровны?
– У нее, – в легком ностальгическом волнении кивнул он. – Как она там, живая хоть?
– В позапрошлом году еще живая была. А как сейчас, не знаю. Дом продала, задорого, к дочке в город переехала...
– Хорошая женщина, обедами меня кормила. Самые вкусные пельмени – у нее... А дом хоть стоит?
– Куда там! Нет избы, снесли подчистую. Там сейчас особняк строится. Что вы хотите, первая линия у воды. Там земля самая дорогая... В новом поселке земли свободной уже нет, здесь выкупают...
– Пусть выкупают, лишь бы порядок был. Или проблемы?
– Ну как сказать, – пожал плечами Костромской. – Новые тихо живут, самогон не гонят, водку гуртом не жрут, жен по улицам не гоняют. Тихие омуты у них, свои там черти... В апреле одного из озера вытаскивали. Говорят, сам в прорубь нырнул... Не верю я. Думаю, что помогли...
– А может, и сам, – задумчиво изрек Панфилов.
– Глупости. Мужик в расцвете лет, богатый, сладкая жизнь, все такое. Дочь в Англии живет, сын во Франции, в Сорбонне учится. Сам с женой молодой жил. Видел я ее, красавица. А дом какой... Жить бы да радоваться.
– Молодая жена, говоришь? А старая где?
– Умерла. Так он молодую нашел...
– И что с того? С молодой по старой так затосковать можно...
Марк Илларионович ушел в себя, замолчал.
– Как? – спросил Юра, чтобы вывести его из ступора.
– Не знаю... Не было у меня старой жены... Все молодые... И красивые... Вначале вроде бы все хорошо, а потом такая тоска... О чем это я?
– О молодых красивых женах.
– Не все так просто, Юра, как кажется... И не такие уж они счастливые, эти новые русские, как тебе кажется...
– Вы откуда знаете?
– Знаю. Я же в Москве работал, с олигархом там одним разговаривал. Жаловался он мне. Плохо, говорит, когда денег под завязку. Ты думаешь, почему они с жиру бесятся? Потому что стремиться больше не к чему. Вот они и выдуриваются, кто во что горазд...
– Вот именно, что с жиру бесятся, – недоверчиво усмехнулся Костромской. – Им бы лопату в руки да зарплату три тысячи в месяц, посмотрел бы я, как они запели. На богатство жалуются, а бедняками быть не хотят...
– Жалуются. И не хотят... Но это не наши с тобой заботы, Юра. Пусть как хотят, так и живут. У них свои черти, а у нас, брат, свои тараканы... Может, на улицу выйдем, а?.. Как там в песне, глянем на село. Не знаю, гуляют ли там девки, но на душе у меня весело... Знаешь, анекдот такой. Сидят два червя в навозе, молодой и старый. Сын у папаши спрашивает – почему, говорит, одни черви в яблоках живут, другие в абрикосах, а мы в дерьме? «Понимаешь, сын, есть такое понятие – Родина!» Смешно? А мне не очень... Такое ощущение, что я в эту самую родину попал. И так на душе хорошо... Отвык я, Юра, без закуски пить. Захмелел я, кажется...
– На свежий воздух надо. Пошли, по селу пройдемся, покажу, что здесь да как...
– Нет, завтра покажешь. Давай на озеро сходим, по берегу хочу пройтись.
Панфилов давно уже мечтал вернуться в Серебровку. Но тянула его сюда не только ностальгия по молодости. Была у него в далеком прошлом девушка, которую он пытался, но так и не смог забыть. Девушка, сравниться с которой не могла ни одна женщина из тех, что время от времени ненадолго задерживались в его жизни...
* * *В дверь постучали.
– Да, да! – отозвался лейтенант Панфилов.
В кабинет неуверенно вошел мужчина лет сорока. Робкий заискивающий взгляд, мятый дешевый костюм-двойка из сельпо, в руках свернутая в трубочку кепка. Щека разодрана, правая верхняя бровь закрыта пластырем.
– Присаживайтесь, – Марк показал на стул.
– Да я постою, – угодливо улыбнулся тот.
– Ну, постойте, Евгений Андреевич, постойте, – усмехнулся Панфилов. – Еще успеете насидеться.
– Успею насидеться? – побледнел мужчина. – А что я такого сделал?
– Истребление и повреждение колхозной техники.
– Неправда.
– Давайте разбираться. В своей объяснительной вы пишете, что двенадцатого числа сего месяца возвращались с элеватора на закрепленной за вами машине. Не справились с управлением, в результате чего автомобиль марки «ГАЗ-51» сначала сошел с дороги, а затем упал с обрыва...
– Почему не справился? – беззубо возмутился проштрафившийся шофер. – Руль у меня заклинило, не смог машину выровнять. Пришлось на ходу выскакивать, чтобы не разбиться...
– Все равно ведь разбились? – Марк взглядом показал на его разодранную щеку.
– Ну так не насмерть же... Но коленку сильно расшиб. С земли подняться не мог...
– Но в больнице вас на ноги поставили.
– Да, спасибо Артему Кузьмичу, подобрал с дороги, в больницу свез...
– Итак, вы из машины выпрыгнули, а она в обрыв упала, загорелась и взорвалась.
– Да, загорелась, – кивнул Евгений Андреевич.
– А вы на ходу выпрыгнули?
– Да.
– Темно было. Сразу и не понять, где обрыв.
– Темно.
– Страшно поди было, когда выпрыгивали?
– Страшновато.
– А ключи у вас с брелоком.
– Да, футбольный мяч пластмассовый, дочка подарила...
– Пластмассовый. А в кабине жарко было, когда машина горела.
– Понятно дело, что жарко. Все выгорело.
– А мячик чудом сохранился. И ключики даже не закоптились...
