Переплетения - Ирина Щеглова

Конечно, Тимофей Васильевич внимал всем рекомендациям знающих сельское хозяйство людей. Он внимательно изучал статьи о ведении земледелия, пытаясь понравившиеся ему новшества внедрить на своей территории.

Крестьяне и дворовые его боялись за суровость, но уважали за справедливость.

Любые доносы (Мельников называл их «отчеты») хозяин досконально проверял и действовал по своему усмотрению. Он был нетерпим к хамству, обману, воровству и с каждым, кто преступал черту дозволенного, обходился жестко.

Кроме своих дворовых, на барина работали крестьяне соседних сел, нанимаемые управляющим, но по поручению «самого». Местные не были тунеядцами, но Тимофею Васильевичу очень хотелось иметь особенно трудолюбивых и ответственных людей в своих деревнях.

С этой целью он купил нескольких человек и привез их в имение. Вчера Мельников доложил о воровстве леса. Летлинские занимались улучшением лесов. Каждое дерево на счету. Если прореживали зарастающий лес, то сучья вязались и шли на дрова, а бревна исключительно на строительство домов.

В это утро барин решил самолично проверить последний отчет Мельникова.

С этой целью он оделся как можно проще: шерстяные штаны, поношенные сапоги – не хотел привлекать ненужного внимания, хотя какой крестьянин не узнает большого серого жеребца барина! И в таком одеянии барин был великолепен.

Он обогнул усадьбу с запада и вдоль больших озер и направился к лесу.

Подъехав к крутому берегу, он спешился и вдруг заметил: под обрывом у кромки воды лежала юная девушка, с высоты косогора он сумел увидеть, что она «бледная как снег».

Тимофей Васильевич спешно спустился к воде и почти бегом преодолел последние метры вдоль берега. Он опустился на одно колено, приложил руку к шее и с облегчением заметил: «Живая, слава Богу». Осторожно, подняв на руки, он нес ее словно фарфоровую статуэтку, нежную и чрезвычайно хрупкую.

До усадьбы идти недалеко, однако препятствием оставался крутой берег, который в одиночку позволял ему, мужчине, подняться, но нести эту ношу становилось практически невозможно, преодолеть его можно, только обойдя часть берега с востока.

Тимофей Васильевич, будучи мужчиной статным и молодым, не задумываясь, отправился пешком, неся девушку на руках. Только когда он уже подходил к усадьбе, мужики заметили пешком идущего барина и бросились ему навстречу. Они, ошарашенные, сначала остановились, но потом протянули руки и приняли девушку.

Тимофей Васильевич распорядился отнести ее в гостевые комнаты и послал за хозяйкой и врачом.

Анастасия Серафимовна прибыла незамедлительно. Цепкий взгляд хозяйки определил по одежде девушки, что она хорошо, небогато, но ладно одета – это свидетельствует не о крестьянском происхождении. Платье сшито добротно из салатного атласа с узкой ленточкой на талии, кремовыми кружевами на рукавах и по контуру выреза. Платье осторожно стянули и отложили.

Врач прибыл к вечеру. Осмотрел незнакомку и сообщил: «Внешних повреждений у неё нет, но она явно пробыла в воде очень долго. Нужен уход, забота.».

Тимофей Васильевич поинтересовался:

– Алексей Алексеевич, голубчик, может, в присутствии вас она очнулась?

Доктор покачал головой и добавил:

– Она непременно очнется, но перенесенные испытания могут спровоцировать нежелательные последствия.

Он не ошибся в своих предсказаниях. Девушка не просыпалась больше суток. Переживая за нее, Тимофей Васильевич не мог успокоиться, он ходил по комнате, вставал ночью с кровати, снова ложился. Прислушивался к разговорам людей. Делая свои обычные дела, отдавая приказы по работе в усадьбе, мысленно он был только с незнакомкой. Она полностью овладела его сознанием, сама того не зная.

На утро второго дня Фаечка осторожно зашла в спальню к Анастасии Серафимовне и доложила:

– Барыня, девушка очнулись и попросили пить.

Анастасия Серафимовна немедленно отправилась в комнату к девушке.

Осторожно подойдя к кровати, ласково спросила:

– Как вы себя чувствуете, дорогая? Мы уж думали, не поправитесь.

– Спасибо за заботу, – с трудом прозвучал ответ. – Где я? Что произошло?

– Муж мой, Тимофей Васильевич, обнаружил вас на берегу. Должно быть вы долго пробыли в воде и потеряли много сил, но теперь непременно поправитесь. Как зовут вас, голубушка?

– Зовут? – с удивлением перепросила девушка. «Зовут», – как будто для себя повторила вопрос и не смогла ответить.

Вспомнив предсказания Алексея Алексеевича, Анастасия Серафимовна решила не усугублять обстановку и поддержать больную, поправляя одеяло.

– Ну будет, будет вам. Поспите, и все вспомнится. Вам покушать нужно и потом отдохнуть. Всему свое время. Фая, пусть гостье принесут молочка свежего и бульончика куриного.

Отдав распоряжение, барыня улыбнулась, посмотрев на девушку, и вышла из комнаты.

Тимофей Васильевич, услышав от жены новость, попытался скрыть радость, ответив только: «Ну и славненько».

Ощущение неподдельного счастья весь день не покидало его, да и управляющий своим отчетом очень порадовал. Так что в приятном расположении духа Тимофей Васильевич прибыл к обеду и как бы невзначай задал вопрос жене: «Ну как там наша гостья?».

– Отведали молочка и бульончика куриного, – ответила Анастасия Серафимовна. – До обеда спали, сейчас проснулись, тоже обедают.

Получив желанную информацию от супруги, Тимофей Васильевич решил не демонстрировать свой интерес к этому вопросу, дабы не привлекать внимание ненужными расспросами.

Алексей Алексеевич, пообещавший проверить девушку через день, к вечеру прибыл, сдержав свое слово.

Пощупав пульс на тоненьком запястье, он остался доволен увиденным и констатировал:

– Такими темпами скоро вы танцевать будете.

С пожеланием «Выздоравливайте», доктор покинул комнату.

Выйдя к Летлинским с улыбкой, он сообщил:

– Все хорошо. Скоро сможет самостоятельно вставать и, дай бог, все вспомнит.

– Ну-с, по этому поводу предлагаю Вам наливочки сливовой отведать, Алексей Алексеевич. Не откажите, – предложил Тимофей Васильевич.

– Отчего не испробовать, – согласился доктор. – И повод достойный есть.

Предвкушая слегка вяжущий сладковатый вкус, довольные собой мужчины присели за столик на веранде.

– Хорошая погода нынче стоит, – смакуя наливочку сказал Алексей Алексеевич.

– Урожай должен быть добрым, – ответил Тимофей Васильевич. – Как вы думаете, Алексей Алексеевич, сможет ли гостья наша вспомнить произошедшее с ней?

– Думаю, сможет. Но времени может потребоваться много. Она очень слаба сейчас. Перенесенное потрясение может сказаться на ее психическом состоянии сейчас или через некоторое время. Хотя необязательно, всякое может быть. Организм молодой, восстанавливается быстро.

Мужчины еще долго беседовали, Анастасия Серафимовна не стала им мешать.

Следующие несколько дней гостья из комнаты не выходила, но домашние понимали: она восстанавливает силы.

Любопытство местных баб не знало границ: каждой хотелось знать, что за штучка, откуда, какая из себя? Но девушка была еще очень слаба и из дома физически не могла выходить.

Третьего дня Анастасия Серафимовна еще нежилась в постели, когда зашла Фаечка и сообщила, что гостья просила называть ее Анной.

– Ну что ж, будем называть ее Анной, – произнесла барыня, подумав что сегодня у нее и без этого много дел.

Она встала, обсудила предстоящее меню с поваром, проверила запасы в кладовой с ключницей.

Следовало готовиться к именинам Тимофея Васильевича. Она все еще волновалась, хватит ли еды. Управляющий заверил, что вчера прибыла верхом нагруженная телега с провизий, и перечислил все привезенное.

За толстыми железными дверями кладовой располагались припасы, купленные за «живые» деньги. Из продуктов два раза в год закупали на ярмарках только самое необходимое: чай, кофе, сахар, рис, изюм, чернослив. Бакалейные товары и изысканные вина хранились в отдельной комнате и винном погребе за массивной дверью с огромным замком. Ключ от этой двери хозяйка не доверяла даже ключнице и носила всегда при себе. Русский человек бывает чрезвычайно изобретателен, если речь идет о запасах вина или каких других редких припасах.

Успокоенная услышанным и увиденным из привезенных товаров, Анастасия Серафимовна еще раз решила проверить, всем ли выписаны приглашения. Она затевала праздничный обед, на который приглашались все знатные семьи в округе.

– Фая, вот это приглашение отнеси к Варваре Васильевне. Насколько мне известно, она должна была приехать дня три назад.

– Хорошо. Мне сейчас идти?

– Да, сейчас. Вернешься, сразу доложишь.

Часа через три к парадному входу усадьбы подъехала двуколка. Из нее вышла элегантная, модно одетая дама, слегка придерживая шляпку.

– Варвара Васильевна, всегда рады вас видеть.

– И вас очень рада видеть, дорогие мои Летлинские.