Письмо - Семен Подъячев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Харламп Василич, услыша такую «дерзость», даже присел от неожиданности, а потом, опомнившись, хотел было вырвать письмо, но было уже поздно.
— Слушайте, граждане! — заорал Агапка. — Начинаю! Ну, во имя отца, и сына, и святого духа, господи, благослови! (Чтец перекрестился) «Здравствуй, Харламп! — насмешливо начал он, и этот его насмешливый тон как-то сразу передался слушателям. — Жив ли ты?» Он засмеялся и воскликнул: — Жив, нашелся! Эвон стоит, разиня рот. Возьми его себе, повесь на шею!.. Товариши, помните ли вы, граф спрашивает, его сиятельство, а? Нет? Ну, так и запишем!
«А я вот, — опять продолжал он, — помню о вас обо всех, а об тебе, Харламп, в особенности»… Слышь, Харламп Василия, какой тебе почет?
— Сволочь! — закричал Харламп Василич со слезами в голосе. — Я жаловаться стану!
— «Помнишь ли, — возвышая голос, продолжал чтец, — мой верный слуга, как ты ездил со мной? Возил меня со станции на тройке в мое имение? Где теперь эта тройка?»
Тройка-то где? А мы ее вашеся, когда я, простите, Христа ради, в комитете бедноты состоял, тогда еще раскассировали. Ну, еще что тут?
«Удивляюсь я, Харламп, повторяю, и поражаюсь, как вы все терпите и переносите? Неужели вам теперь лучше, чем было со мной? Скажи, обижал я вас? Нет! Кто помогал вам? Я! Кто наблюдал и жертвовал для благолепия храма, построенного моими предками? Все я же! А в наш престольный праздник, помнишь, Харламп, моя жена обносила вас всех из своих рук по бокалу вина и по пирогу!»
Помните, ребята, это?! — закричал Агапка. — Помним, вашеся! Спасибо! По горло были сыты вашими пирогами!
«Как была умилительна и сердечна эта картина слияния высшего сословия с низшим! Помнишь, Харламп, как священник наш, батюшка отец Геннадий (жив ли он?)…»
Чорт ли ему сделается, жив! Все такой же, как был при вашем сиятельстве. Вас ждет.
«Как он купно со мною, с тобой и с церковным старостой Егором (поклонись от меня ему, если он жив)…»
Егор? Эна стоит, бороду выставил! Живехонек!
«В великую пятницу на страстной неделе при стечении в нашем храме всех православных моих крестьян обносили мы вокруг престола плащаницу, божественное тело христово. Я плачу, Харламп, вспоминая это!»
Плачешь ты, вашеся, да не об этом!
«А не осквернили ли, не уничтожили ли памятники, стоящие на могилах моих родителей и предков? Помни, Харламп, они для меня дороги! Не вырубают ли мой парк! Сохранен ли мой лес?»
Сохраняем! Спасибо, что не успел его спустить. Сохраняем! Не беспокойся, вашеся!
«Скажи, Харламп, и объяви на сходке слова мои моим верным и, знаю я, любящим меня крестьянам, чтобы они до моего приезда берегли бы его».
Слушаем! Бережем!
«А землею моей можете пользоваться, распахивать ее, снимать покосы, а я думаю по приезде моем подарить ее вам в полное ваше владение».
Вот за это спасибо, вашеся! Только опоздал ты, мы и без тебя управились, взяли.
«Относительно этого я и графиня решили в вашу пользу».
Слышь, граждане, и графиня за нас! Го, го, го! И ей, значит, угодили!
«Прощай, Харламп, или, вернее, до свиданья! Скажи, повторяю, всем моим верным крестьянам, что они не забыты мною. Граф Анатолий Викторович Орлов-Соколов».
И мы тебя не забыли, вашеся! Приезжай скорей. Ждем! Харламп Васильев, готовься. Гони на тройке на станцию! Го, го, го. Ловко!
— Хо, хо, хо! — подхватили в толпе. — Вот так вот! Значит, прибудет скоро? Хо, хо, хо!
— Ты что же это, мошенник! — взвыл вдруг как-то весь посиневший Харламп Василич. — Для насмешек я тебе письмо-то дал? Пра-а-вославные, заступитесь! Будьте свидетелями перед его сиятельством, когда приедет! По-о-о-годи, сукин ты сын, графа дождусь, доложу ему. Он из тебя жи-и-лы вытянет! Шкуру с живого сдерет!!
— Это, брат, верно! Если он приедет, не с одного меня шкуру сдерет. Да только дело-то за небольшим: ехать ему некуда. Ау, брат, отъездил!! На, хамская морда, письмо твое! — крикнул он, скомкав бумажку и швырнув ее в рыло Харлампу Василичу. — Получай! Жди своего графа, а нам он не нужен!
Харламп Василич присел (от страху, очевидно) на корточки и, закрыв лицо руками, заплакал.
ПРИМЕЧАНИЯ
«Письмо». Рассказ впервые был опубликован в «Известиях» 5 августа 1923 г. (№ 175), затем вошел в собрание сочинений С. Подъячева.
