Шелковистый кошмар - Картер Браун

– Я работал у Ала Йоргенса, пока его не сцапало ФБР. С тех пор я в основном без работы.

– Чем ты занимался, Джонни? – подстегивала Полночь.

– Был наемным убийцей, кем же еще, – просто ответил он. – Несколько точных выстрелов в разных местах, да еще организовал пару налетов.

– Расскажи о новом предложении, Джонни. С момента, когда ты впервые услышал о нем, и до того, как ты встретился с Луисом здесь, в Нью-Йорке.

– Луис… – Лицо Бенареса исказила гримаса ненависти. – Когда я доберусь до этого вшивого предателя, я… – Он слабо застонал от удара каблуком туфли в переносицу.

– Не нужно о Луисе, – оборвала она, – расскажи о предложении.

– Да, конечно, – сглотнул Бенарес. – Это было около месяца назад, может, больше. Я не помню точно, сколько времени здесь нахожусь. Мне позвонил Бен Арлен. Он сказал, что Макс Саммерс ищет по-настоящему великие таланты для какой-то важной работы, и попросил подыскать для него искусного наемного убийцу. – Он поднял голову в приливе гордости. – «Кто, если не Джонни Бенарес?» – сказал Бен. Я знал, что Саммерс – важная персона, и дело будет стоящее, если он берется за его организацию, и потому согласился. Бен сказал, что сообщит Саммерсу о моем решении и меня известят. Через неделю я получил по почте письмо и тысячу долларов в конверте…

– Это ты можешь пропустить, Джонни, письмо у меня, – сказала Полночь. – Ответь еще на пару вопросов.

– Как скажете! – он снова угодливо захихикал.

– Собирался ли Бен Арлен тоже работать с Саммерсом?

– Нет, – он решительно замотал головой. – Бен собирался уехать на зиму во Флориду, на юг. Говорил, что у него там есть дельце, которое принесет ему денег и даст возможность провести всю зиму под солнцем.

– Ты встречал Макса Саммерса когда-либо раньше?

– Нет. То есть я, конечно, слышал о нем, – быстро произнес Бенарес. – Никто не сравнится с Максом… – Он увидел приближающийся к его носу каблук и неистово забормотал: – Кроме вас, Полночь! Вы выше его.

– И никогда не забывай об этом, – сказала она. – Ты работал когда-нибудь в Чикаго, Джонни?

– Никогда.

– Ты знаешь кого-либо из людей Саммерса, кто когда-нибудь работал у него?

– Нет.

– Думаю, что этого достаточно, – сказала она, кивнув. – Можешь ползти обратно в свою тюрьму, Джонни.

– Полночь. – Он снова поднял голову. Налитые кровью безумные глаза молили о пощаде. – Что вам еще нужно? Отпустите меня. – Он увидел, что громила направился к нему тяжелой походкой, и его голос внезапно сорвался. – Но ради бога, мне нужен хотя бы свет. Все красное до омерзения… красное… красное…

Верзила поддел Бенареса под грудь ногой с такой силой, что тот снова закатился в комнату. Затем он захлопнул дверь и закрыл ее на ключ.

– Вернемся наверх, Дэнни, – сказала Полночь, – мне хочется выпить, да и вам, наверное, тоже.

– Не больше, чем Бенаресу, – промычал я.

– Не будьте таким сентиментальным по отношению к такому дешевому гнилью, как Джонни. Вы думаете, он относился бы ко мне или к вам иначе, если бы мы поменялись с ним местами?

– Человек имеет право, чтобы мы с ним обращались как с человеком. – Но эта фраза мне и самому показалась наивной.

Она презрительно повела плечами и двинулась наверх, не оставив мне другого выбора, как следовать за ней. Мы вернулись в комнату обольщения, и она указала на барную стойку в углу.

– Приготовьте мне виски с содовой, Дэнни.

– Да, ваше высочество! – Я учтиво склонил голову.

Уголки ее рта дрогнули, она внимательно посмотрела на меня. Затем закрыла дверь и повернула ключ в замке. Я прошел к стойке и налил виски с содовой для нее и бокал бурбона со льдом себе. Повернувшись, я увидел, что она отошла от маленького античного столика, держа в руке конверт, и села на тахту. Повелительно согнутый указательный палец легко постучал по мягкой обивке тахты рядом с ней, показывая мое место.

Когда я сел рядом с ней, она подала мне конверт, забрав взамен виски. Письмо было адресовано в детройтскую гостиницу для передачи Дж. Бенаресу. Внутри был листочек дешевой бумаги с отпечатанным, но не подписанным текстом: «Будь в Свинбурне не позднее 26 октября. Остановись в гостинице «Ковбой» под именем Джонни Добрый и жди встречи. Деньги тебе на расходы».

– В конверте была тысяча долларов, – небрежно произнесла Полночь. – Бенарес решил, что у него еще куча времени, чтобы успеть на встречу в Айову, и намеревался пропить эту тысячу в Манхэттене, прежде чем отправиться дальше.

– А сегодня двадцать третье, – отозвался я.

– У нас достаточно времени, Дэнни, – произнесла она тем же небрежным тоном. – Вы сами видите. Это действительно простое задание. Вам нужно сделать все так, как написано в этом письме. Когда вы выведаете достаточно из того, что задумал Макс, вы спокойно уедете.

– А вы это серьезно? – проворчал я.

– Если вы думаете, что это несерьезно, может быть, вам стоит еще раз заглянуть в подвал?

– Ладно, – утомленно произнес я, – давайте все по порядку. Первое, у меня почти нет шансов успешно выдать себя за Бенареса. Далее, если Саммерс планирует действительно что-то важное, как вы предполагаете, то разве он позволит кому-нибудь, кто в этом задействован и посвящен в детали, уйти оттуда незамеченным?

– Макс никогда не встречался с Бенаресом, – ответила она холодно. – У него не будет причин подозревать вас. Что касается второго, то, может быть, вы и правы, но это не столь важно. Кто-нибудь свяжется с вами там, в Свинбурне, и вы передадите свою информацию.

– И все-таки, что я буду иметь от всей этой затеи? – спросил я.

– Вы получите обратно свою милую маленькую секретаршу целой и невредимой, – спокойно ответила она.

– А еще?

Она слегка пожала плечами.

– Ну, не знаю… Если вы добьетесь хорошего результата, это будет стоить пять тысяч долларов.

– И когда оплата?

– Когда закончите работу, конечно. У Бенареса еще осталось около шестисот долларов из тех денег, что дал ему на расходы Макс. Этого вам будет достаточно, чтобы обосноваться в гостинице.

– Должен признаться вам, Полночь, – воскликнул я, – у вас великодушное сердце!

Она поставила бокал на спинку тахты, потом подняла обе руки над головой и потянулась с наслаждением. Ее тяжелые груди приподнялись, и их темные острия проступили через прозрачный черный шелк.

– У меня целый букет других достоинств, более ценных, чем сердце, Дэнни, – прошептала она умиротворенно, – и сейчас вы не сводите глаз с двух из них.

– Почему вы обратились именно ко мне с этой безумной затеей? – спросил я с отчаянной наглостью.

– Мне нужен человек довольно крутой, способный заменить Бенареса, и достаточно сообразительный, чтобы его не раскусили, – сказала она. – В вашем кругу у вас репутация надежного и умного человека, не обремененного излишней нравственностью. И еще, своему посланцу я должна доверять полностью.

– И вы считаете, что можете доверять мне?

– Если бы у меня были хоть какие-то сомнения на этот счет, мне достаточно было бы только взглянуть на вашу короткую прическу и благородный профиль, чтобы они развеялись.

Она разразилась громким хохотом.

– Так вы похитили Фрэн Джордан и посадили ее в подвал только потому, что доверяете мне? – выдавил я.

– Не нужно винить женщину за излишнюю предусмотрительность, не так ли?..

– Это ни черта не значит, – сказал я со злостью. – Однако я у вас на крючке, и вы это знаете. Ладно, давайте сюда шестьсот долларов, и пусть ваши головорезы отвезут меня домой. У меня был тяжелый день, и сейчас я чувствую, что устал.

– Который час? – спросила она равнодушно.

Я посмотрел на часы.

– Четверть первого ночи.

– Слишком поздно, чтобы думать о возвращении домой, – заявила она решительным тоном. – Вам лучше переночевать здесь, а утром мои ребята отвезут вас в Манхэттен.

– Премного благодарен, – холодно ответил я.

Она повернулась и пристально посмотрела на меня, огоньки в ее больших темных глазах сверкали и прыгали, словно канонада праздничных ракет на праздновании Четвертого июля.

– Вы должны быть польщены приглашением, Дэнни. Немногие удостаиваются его.

– Мне предстоит поделить с Бенаресом его прекрасную камеру? – поинтересовался я. – Ту самую, со специальными световыми эффектами, способными свести к утру здорового человека с ума?

– Если вы так заботитесь о своем здоровье, мы можем поделим эту роскошную тахту, – прошептала она. – Не гоните свою удачу, а то я могу передумать.

– Полночь, милая, – свирепо ощерился я. – Почему вы так уверены в своей неотразимости?

Дьявольская ухмылка снова появилась в уголках ее рта, а затем, прикусив нижнюю губу, она на миг задумалась.

– О, я не знаю, – ответила она беспечно. – Может быть, вы станете первым мужчиной, который устоит против Полночи.

– Может быть, – согласился я.

– Хотите пари?