Эффект загадки - Андрей Филиппов

- Обыск, произведенный в жилище Чикка Кштфорса, не дал никаких результатов, дамы и господа. В квартире не обнаружено ничего, что могло бы пролить свет на нынешний род занятий доктора. Множество книг и справочников, но ни одной рукописи, листка с расчетами, даже записки о том, что не забыть купить к ужину. Это при всем том, что этого ученого называли пунктуальным человеком. В Институте на его столе всегда можно было увидеть множество бумаг, фотографий, схем и рисунков. Где же они? Почему он ничего не хранил дома? Не потому ли, что туда можно сравнительно легко проникнуть и украсть что-то секретное, то, что доктор скрывал от общества? А в лаборатории находился несгораемый шкаф…

Эксперт недовольно качает головой.

- Сейф во время аварии оказался открытым и все его содержимое безвозвратно погибло, - говорит он, с трудом поднимаясь во весь рост, - Но я, например, тоже не держу дома никакой документации, связанной с моими исследованиями. Исключительно из чувства опасности их утраты. Я заявляю протест, господин Советник. Обвинитель приводит собственные домыслы о причине отсутствия в доме доктора Чикка Кштфорса каких-либо материалов, связанных с научной деятельностью последнего.

- Ваш протест принимается, господин Эксперт. В материалах следствия обозначен и тот факт, что обвиняемый редко ночевал дома, предпочитая обитать в лаборатории, где для этого установил стол и диван. Продолжайте, уважаемый Обвинитель.

- Обвинение не спорит с Высшим Советом о том, что сказанное мною является домыслом. Однако это домысел, который имеет значительную долю вероятности того, что ученому было что скрывать от мира. Показания коллег ученого свидетельствуют, что за последнее время, те, кто встречался с ним, отметили еще более сильные изменения его характера в худшую сторону. Он никогда не имел близких друзей, но отношения с сотрудниками и подчиненными в Институте были достаточно ровные. Буквально за последние несколько месяцев он превратился в замкнутого, подозрительного и скрытного человека, к визитам бывших коллег относился отрицательно. Общался только со своей ассистенткой, которая, видимо, как-то мирилась с вспыльчивым нравом Чикка Кштфорса.

Но из-за стола с улыбкой поднимается Психолог.

- Позвольте заявить протест, господин Советник! В материалах дела имеется протокол допроса уже упомянутой Стаффи Ангап, близкой подруги Лекки Церссы. Она заканчивает свои показания тем, что в период времени, предшествующий аварии, Лекка Церсса перестала жаловаться ей на произвол и непонятное поведение своего начальника! Наоборот, Лекка Церсса стала говорить, что доктор – очень добрый и мягкий человек, он занят сложнейшей работой и поэтому ведет уединенный образ жизни. Ассистентка также сообщила подруге, что Чикк Кштфорс часто и много рассказывает ей о своих исследованиях в области человеческих эмоций. Если ему было, что скрывать, он, вероятно, отказался бы от помощи ассистентки?

Генерал раздраженно бросает на стол папку с бумагами и встает с места.

- Господин Советник, прошу вас своей властью прекратить этот спор. Военные исследования имеют право обладать определенной степенью секретности! Ученому было, что скрывать и он действовал правильно! Его ассистентка рассказала подруге ровно столько, сколько можно было рассказать.

Генерал садится на место. Но молодой Психолог не сдается.

- Господин Советник, я всего лишь хочу пояснить, что эмоциональное состояние обвиняемого нельзя расценивать как мотив к совершению преступления. С коллегами он общался так, с ассистенткой – иначе, тяжело переживал потерю возможности преподавать свою науку…

- Я понимаю вас, Психолог, - прерывает его Советник, - присаживайтесь. Обвинитель, перейдите, пожалуйста, к имеющимся у вас показаниям самого Чикка Кштфорса.

Обвинитель кивает головой и переворачивает лист.

- Чикк Кштфорс сообщил на допросах, что, действительно, использовал помещение лаборатории и имеющееся в ней оборудование для производства экспериментов, не связанных с заказами военного ведомства. Именно для этого он установил там дополнительную аппаратуру, которую приобрел за собственные средства и внес изменения в ее конструкцию. Лекка Церсса ничего не знала о конечной цели самостоятельных экспериментов доктора, так как он намеренно исказил сообщаемые ей данные, чтобы ввести ассистентку в заблуждение…

Обвинитель поднимает глаза и с плохо скрываемым торжеством смотрит в сторону Высшего Совета.

- Обман ассистентки прямо указывает на то, что у Чикка Кштфорса было, что скрывать от общества, дамы и господа, военная секретность здесь ни при чем… Он утверждает также, что ассистентка получила повреждения головного мозга во время последнего эксперимента, начатого в ночь на второе июля в один час ноль-ноль минут. Это случилось вследствие грубой ошибки самого доктора в расчетах. Взрыв оборудования произошел через двенадцать минут на фоне начавшейся неконтролируемой цепной реакции. Чикк Кштфорс по показаниям приборов предвидел взрыв оборудования, поэтому он вынес живую, но потерявшую сознание Лекку Церссу из лаборатории наружу и пытался вернуться назад, но ему помешал взрыв. Будучи ранен, он вернулся к своей ассистентке, которая пришла в сознание, но примерно через минуту - две сознание вновь было утрачено и наступила смерть согласно заключению экспертиз. Доктор Чикк Кштфорс категорически отказывается сообщать какие-либо подробности о своих экспериментах и конкретных обстоятельствах гибели Лекки Церссы. Он утверждает, что сделал открытие, последствия которого могут быть чрезвычайно опасны для общества, именно поэтому никаких подробных сведений предоставлять не желает.

- Версия обвинения? – Советник поднимает взгляд на Обвинителя.

- Доктор Чикк Кштфорс обвиняется в незаконном производстве научных экспериментов без соответствующего контроля со стороны общества, в условиях, не соответствующих необходимой степени защиты по уровню опасности возможных последствий для Человека и Пространства, которые привели к возникновению аварийной ситуации, явившейся причиной гибели человека.

- Спасибо вам, Обвинитель, Высший Совет принимает ваше обвинительное заключение. Есть ли у кого-то вопросы к Обвинителю? Слушаем сторону защиты.

Последние слова Советника мы слышим уже не в судебном зале, а с большого экрана, занимающего всю стену серого квадратного помещения. Перед экраном в глубоком кресле сидит худощавый высокий человек лет тридцати, в серо-зеленом костюме. В руке его дымится сигарета, на небольшом столике рядом лежит лист бумаги и ручка. Лист бумаги пуст. Человек, очевидно, полагается на собственную память и не делает записей. Мы видим, что глаза под стеклами очков закрыты и голова чуть наклонена вперед, как будто он дремлет или о чем-то неспешно размышляет. В лице, хотя в полутьме оно освещается лишь экраном, заметна какая-то грусть и отрешенность.

- Доктор Чикк Кштфорс, смотрите, пожалуйста, на экран! – металлический голос из динамиков заставляет человека вздрогнуть и открыть глаза. Столбик пепла с сигареты падает на чистый лист…

Мы снова оказываемся в зале. Там, где только что стоял Обвинитель, находится другой участник заседания, тоже в форменном кителе, но с другими знаками отличия. Это Защитник.

- Уважаемый Высший Совет, уважаемые дамы и господа! Хотя Чикк Кштфорс дважды письменно повторял свое признание, в деле есть несколько фактов, позволяющих относиться к этому с сомнением. Начнем с того, что этот ученый имеет несколько правительственных наград за свои работы, как уже говорилось здесь. Все его труды посвящены изучению человеческой личности и способам лечения различных ее нарушений. И все его работы имеют конечную цель – сделать человеческую жизнь лучше и ярче, излечить то, что мешает душе быть счастливой! Кажется несколько странным, что он пытался что-то скрыть от общества, которому служил всю свою сравнительно недолгую практику. Высказываемое им отношение к человеческому мозгу никак не может являться истинным, опять же по причине наличия блестящих открытий в этой области. Нет, уважаемые, Чикк Кштфорс любит человека, иначе он не стал бы тратить титанические усилия на изучение и попытки коррекции заболеваний, ранее считавшихся неизлечимыми. Может быть, неудачи сделали его холодным и жестким, но это ведь может являться также и показателем стремления вступить в борьбу с тем, что беспокоит общество, с проблемами самого ценного, что у нас есть – человеческой души! Теперь обратимся к причинам, заставившим подзащитного совершить преступление. Он стремился к науке! Но представители науки отвергли его, запретив преподавать и заниматься экспериментальной деятельностью в лаборатории Института. И это только за своеобразное отношение к предмету изучения! Студенты совершенно не обязаны принимать точку зрения преподавателя, их должна интересовать прежде всего информация. Но в деле нет никаких сведений об официальном запрещении ученому заниматься своим делом! И как же ему следовало поступить? Военное ведомство не склонно тратить средства на изучение проблем мирного времени! Доктор был вынужден работать тайно, используя то, что удалось приобрести за свои деньги, в непредназначенном для этого помещении…