Туманные аллеи - Алексей Иванович Слаповский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Зачем?
Он посмотрел на нее и смутился, будто сказал глупость.
– Да, конечно, только быстро. А то уже есть страшно охота.
Курица
Приехав в Москву, я воровски остановился в незаметных номерах в переулке возле Арбата…
И. Бунин. «Кавказ»
Приехав в Москву, я отправился к гостинице «Измайлово».
Она ждала меня у выхода из метро.
Женщина, конечно, а не гостиница.
Обняла меня крепко, молча, уткнувшись лицом в плечо. Так встречают не любовника, а мужа, вернувшегося с войны.
– Ладно, пойдем, – сказал я.
И тут увидел ряд старух, которые стояли над деревянными ящиками, накрытыми газетными листами, а на ящиках, в кастрюлях и пластиковых пакетах – картошка вареная, огурцы соленые, капуста квашеная, куры жареные и подкопченные. Тогда, а это было в середине девяностых, такая торговля с земли и едой, и вещами цвела вольно и повсеместно.
Ароматы благоухали на всю округу, а я не ел со вчерашнего вечера, поэтому купил и картошки, и огурцов, и целую курицу.
– Ты собираешься это есть? – спросила она.
– Нет, администраторшу угощу, чтобы дала хороший номер, – сострил я.
Она не улыбнулась. Смотрела по сторонам.
– Знаешь, такое ощущение, что муж за мной следит.
– Ерунда.
Мы отправились в один из корпусов, «Дельта» или «Гамма», не помню.
Номер я попросил на последнем этаже – чтобы подальше от земли. Такой нашелся, мы поднялись, долго шли длинным коридором.
Едва оказались в номере, начали целоваться.
– Извини, сначала мне в душ, – сказал я.
– У меня мало времени. То есть вообще-то я до вечера отпросилась, но еще нужно кое-куда съездить.
– Успеем.
Я принял душ, потом достал из пакетов продукты, разложил, стал есть – торопливо, жадно, но с юмором, то есть что-то говорил веселое, развлекая ее.
Она от еды отказалась, сидела на краю кровати, выглядела смущенной, почти напуганной.
– Все нормально, чего ты? – успокаивал я.
– Мы полгода не виделись. Для меня все – как в первый раз.
– Для меня тоже.
– Разве? Ты такой спокойный.
– Это кажется.
Аппетит меня одолел прямо-таки несуразный, я все ел и не мог остановиться.
– На тебя страшно смотреть, – сказала она. – Знаешь, так, наверно, какой-нибудь палач перед казнью насыщается. Чтобы сил хватило головы рубить.
– Основной инстинкт – еда, а не то, что думают. Энергия. Все на свете – виды энергии. Сейчас я ее беру, а потом отдам тебе.
Наконец я почувствовал себя наевшимся, убрал остатки в холодильник, умыл руки и лицо, почистил зубы.
Через час она, раскрасневшаяся, счастливая – как мне казалось, с улыбкой лежала рядом, глядя на меня, касаясь пальцами лица, и говорила:
– Ладно, прощаю.
– Что?
– Курицу.
– Вот ты, ей-богу.
– Для меня нет ничего более асексуального, чем едящий мужчина. Я ненавижу готовить, кормить. Муж обижается, а я сказала: что угодно, только не это.
– Не знал.
– Я хотела уйти даже.
– От него?
– От тебя. Когда ты ел. Но потом поняла – если я даже это терплю, значит отношусь к тебе очень хорошо. Мягко говоря.
– А если не мягко? – напрашивался я, целуя в ухо.
– Кокетун! – уколола она меня рафинированным словцом. Интеллектуалка, чо.
Потом она ушла.
Я жил там неделю. Мотался по Москве, делал свои дела, встречался с людьми, разговаривал – и все мне казались приятными, и я, наверное, был для всех приятен, потому что мне улыбались, говорили со мной добродушно и участливо, даже если в чем-то отказывали.
С ней мы встречались еще три раза.
Входя, она спрашивала:
– Сегодня с чего начнешь? С меня или с курицы?
– Хватит! – сердился я шутливо, целуя ее и нетерпеливо раздевая.
В последний вечер вышел ее проводить. Помню, коридор был пуст, в лифте никого, внизу тоже. Было ощущение, что мы последние, кто покидает огромный тонущий корабль.
Зато на крыльце нас ждал он, ее муж, с которым я был знаком столько же, сколько с ней, и мы даже считались отдаленными приятелями, да и были коллегами по ремеслу.
– Ничего не надо, я прошу! – тут же сказала она.
– А я и ничего, – сказал муж, человек, как я уже знал, сдержанный, мягко-интеллигентный и, главное, беззаветно любящий жену. – Я просто – поговорить.
– О чем? Не нужно!
И она пошла прочь – к метро. Остановилась. Стояла, не оборачиваясь. Ждала его. Так ждут выстрела спину, сравнил бы я, если б любил подобные метафоры.
– Я хочу, чтобы вы знали, – сказал мне муж негромко, – что у нее это бывает. Однажды она встречалась утром с … – он назвал известную фамилию, – потом поехала к … – он назвал фамилию еще более известную, – а вечером решила навестить … – он назвал еще одну фамилию, мне неизвестную, но, судя по его тону, этого человека тоже все должны были знать. – Она экспериментирует.
– И что?
– Не берите в голову.
– Чего не брать?
– Ничего.
Я укорил его:
– Понимаю ваши эмоции, но какого черта вы мне пересказываете сплетни про свою жену? Нехорошо!
– Это не сплетни. Повторяю, я просто хочу, чтобы вы знали.
– Я все знаю. Она мне рассказывала.
– И?
– Что?
– Ваше решение?
– Какое решение, вы о чем?
– То есть для вас это проходной эпизод?
Сцена была нелепая, похожая на диалог двух джентльменов девятнадцатого века, за спинами которых стоят слуги с дуэльными пистолетами, но джентльмены еще не решили, стреляться или нет, брошен ли вызов, или пока все ограничивается словесным турниром, не требующим кровавой сатисфакции. Мне надоело, я сказал:
– Эпизод, не эпизод, вам-то что? Лучше подумайте, как вы смотритесь в этой ситуации. Шпионите, советы мне даете.
– Я просто очень ее люблю.
– Я тоже.
– И?
– Что и?
– Я понял. Извините. До свидания.
Он пошел к ней. Хотел взять ее за руку, она отшатнулась, быстро пошла к метро.
Оглянулась и крикнула:
– Курица!
Эффектный финал. Но не было этого.
Мне это представилось, почудилось – как возможное, хоть и не совершённое.
Да и не могла она так меня обидеть, другого рода была женщина.
Ушла, не оглядываясь, а он шел за ней, не приближаясь, – так отец ведет домой загулявшую блудную дочь, которая согласилась с ним идти, но потребовала, чтобы тот следовал на расстоянии, чтобы никто не подумал, что ее ведут, будто под конвоем.
Года через три или четыре они все-таки разошлись, она уехала то ли во Францию, то ли в Испанию с влюбившимся в нее сотрудником посольства или каким- то переводчиком, я не уточнял.
А бывший муж впал в тихое пьянство, снимал комнату где-то в дальнем Подмосковье, куда электричкой ехать полтора часа. Там и
