Избежать развода. Влюбить мужа (СИ) - Орлова Ирма

— Себя я переламывать точно не хочу. Тебе ли не знать, как я всегда относился к подобным дамочкам. Все, закрыли тему.

Феликс вылетает из кухни и отправляется, судя по всему, в кабинет. «Подобные дамочки»? Это какие же? Мы с ним и десяткой фраз не успели обменяться, а он уже что-то там успел обо мне понять?

Во мне растет буря негодования, и я иду в свою комнату, беру ноутбук и тоже захожу в кабинет.

Единственная не серо-белая комната во всем доме. Кажется, здесь Феликс проводит больше всего времени, поэтому кабинет выглядит живее всего: приятные деревянные тона, просторная светлая комната, даже шторы откинуты — открывается вид на ухоженный, пусть и небольшой зеленый сад. На улицу я еще не выходила, и сейчас мне хочется вырваться туда, но план мести я не отменяю. Феликсу неприятная моя компания? Пусть терпит — или примет правила моей игры!

Он сидит за рабочим столом. Есть еще одно свободное место, у окна. Не такое удобное кресло, но мне подойдет, работала и в более неприятных обстановках. Феликс провожает меня взглядом, когда я пересекаю комнату.

— Что? Недоволен, что я решила поработать?

— Делай что хочешь, я же сказал.

Он утыкается в свой ноутбук, я — в свой. Мне нужно разобраться с кадровыми вопросами и найти достойную замену одному из наших поваров, чтобы качество блюд не пострадало, но я не могу сосредоточиться и по десять раз перечитываю резюме одних и тех же людей, не понимая смысла.

— От тебя жуткая аура, — проговариваю, не смотря на Феликса. Я сижу к нему спиной и не могу увидеть реакцию, но вряд ли он доволен.

— Ага. Еще скажи, что мы не подходим друг другу по гороскопу.

— Может, и не подходим, надо бы проверить. Во сколько ты родился? — ерничаю я.

— Примерно в «лучше-бы-я-не-рождался».

— Я серьезно. Давай-давай, мы же теперь муж и жена, я должна убедиться, что наша совместная жизнь будет безупречной! — издеваюсь я и открываю сайт с расчетом натальной карты. Я в это, разумеется, не верю, но поддеть, побесить Феликса очень уж хочется. Специально поворачиваю монитор, чтобы ему было видно. — Давай, диктуй. Феликс Жаров… Когда ты родился? Я даже даты не знаю, и год только примерно представляю. Сколько тебе, двадцать восемь?

— Тридцать, — бросает Феликс в ответ.

— А дата? Время? Поточнее скажи, а лучше позвони родителям и уточни. В таких делах важна точность!

Слышу за спиной, как Феликс зло отодвигает стул и захлопывает ноутбук.

— Какая же ты несносная! Я тебе и без всякого гороскопа говорю: мы несовместимы, понятно? Держись от меня подальше. Нравится кабинет — уступаю, я тогда буду работать в саду. Попробуешь преследовать меня и там — попрошу Оскара запереть тебя в подвале!

Он шутит про подвал, но очень уж зло. Чем я его задела?

***

Уже вечером мне позвонил отец. Он не обманывается и прекрасно понимает, что мы с Феликсом вряд ли сейчас нежимся в постели, наслаждаясь медовым месяцев — у нас его вообще нет, скорее дегтярные выходные.

— Как ты? — спрашивает он из телефона.

— Отвратительно! Феликс — несносный, невыносимый тип! Я не уверена, что вообще смогу с ним ужиться, пап. Как ты додумался выдать меня за такого идиота?

В трубке в ответ — лишь молчание.

— Не думал, что все так плохо, — наконец отвечает папа. — Вот что, Марго, у меня есть один вариант, как вам помочь. Феликс не сможет отказаться, потому что я его попрошу, но и ты, пожалуйста, попытайся пойти навстречу.

— Что еще за вариант? — напрягаюсь я.

— Скоро узнаешь. Завтра к вам кое-кто приедет. Поверь, если вы оба будете соблюдать некоторые простые правила, то легко подружитесь. Но это должно быть искреннее желание.

— Пока что мое единственное желание — ударить Феликса чем-нибудь по голове, — вздыхаю я, но все-таки соглашаюсь. — Ладно, па. Пусть приезжает, кем бы он ни был.

— Она. Это женщина. Если кто-то в мире и способен помирить людей в браке, то только она.

Глава 4. Безумный брачный контракт

Феликс

Какая она невыносимая! Принцесса, выросшая с серебряной ложкой во рту, думает, что вокруг сплошные единороги. Видимо, и меня приняла за сказочного принца, когда услышала о предложении. Хрен там, у нас тут суровый реализм.

Совершенно не следит за языком! Не думает, о чем говорит! Невыносимо!

Со злости ударяю грушу — не зря ведь повесил ее у себя в спальне, чтобы было на чем срывать эмоции. С новой «женушкой», чувствую, от груши не останется и следа. Хотя в одном ледышка права — жить в такой атмосфере невозможно. Если мы в первый день так собачимся, если она с первой же ночи попыталась диктовать свои условия, однажды я могу просто взорваться. Если бы не договор с ее отцом…

Вот, кстати, и звонок от него. Так и хочется спросить: «Да, Егор Васильевич, ваша ненаглядная уже успела на меня нажаловаться?» Плевать. Я и не обещал ему, что брак будет счастливым, а он, если уж говорить честно, от меня этого и не требовал.

— Алле, — как можно спокойнее отвечаю я.

Егор Холод рассказывает о чем-то, и до меня с трудом доходит смысл сказанного. Завтра кто-то приедет? Психолог?

— Это не совсем психолог, — поправляет Егор Васильевич. — Но женщина знающая. Слушайте ее советы, и всё станет чуть легче.

Интересно, что должно стать легче? Что изменится? Его дочурка, выросшая на всем готовом, вдруг научится включать голову? Обрежет свою золотую пуповину, связывающую ее с папашей? Бесит!

Избивание груши превращается в полноценную тренировку, и меня потихоньку отпускает.

Пусть приходит кто угодно. Я даже попробую играть по правилам этого недопсихолога, это все равно не изменит моего истинного отношения к девушкам, подобным моей женушке.

***

Маргарита

Наши «медовые выходные» занимают всего три дня. По сути, мы взяли это время на переезд и чтобы хорошенько отдохнуть — по крайней мере, у меня была именно такая цель. Разумеется, я и не рассчитывала на любовные утехи (да они мне и не нужны, тем более с таким придурком!), и это, похоже, было взаимно. Про медовый месяц не шло и речи даже на этапе обсуждения свадьбы. У меня слишком много работы, чтобы можно было отлучиться сразу на целых 30 дней. С некоторых пор отец стал перекладывать на меня всё больше обязанностей.

Когда на третий день приехала гостья, Феликс не удивился. Видимо, отец предупредил его, что кого-то пришлет, и мы встречаем женщину в гостиной, разойдясь, как боксеры, по разным углам: я стою «в левом углу ринга», возле входа на кухню, а Феликс по-царски восседает возле окна, закрытого огромными темными шторами. Как выяснилось, в светлые дни шторы все-таки открываются, но не все — только если в комнате кто-то долго находится.

Оскар вводит гостью в гостиную, и она на миг застывает, оглядывая нас. Довольно взрослая женщина в строгом темном костюме, в очках и с по-учительски собранными волосами. Немного похожа на доцента нашей кафедры в универе. Ее строгий голос пронзает гостиную:

— Новобрачные, как я понимаю?

Ее взгляд пересекает комнату и блуждает от меня к Феликсу и обратно. Похоже, она не слишком удивлена.

— Меня зовут Ольга. Обойдемся без отчеств. Представьтесь, пожалуйста.

Ну точно, училка. И нотки менторские.

— Маргарита Холод, — первая говорю я.

— Феликс Жаров, — следует моему примеру муж.

Я не брала его фамилию. Пожалуй, это был единственный принципиальный момент в нашем соглашении.

— Холод и Жаров. Как символично, — бормочет Ольга и жестом просит нас присесть на диван перед креслом, в котором размещается сама.

Я смотрю на мужа — он не торопится покидать своего места. Я тоже не горю желанием сидеть рядом с ним.

— Молодые люди, я не хочу свернуть шею, разрываясь между вами. Хотя бы переместитесь в одну точку пространства, — просит Ольга, и мы наконец слушаемся.

Феликс занимает диван, широко расставляя ноги и закинув руки на спинку — показывает, что мне места на этом диване нет. Я встаю позади него. Ольга удовлетворенно кивает и достает из преподавательского портфеля какие-то бумаги. Исписаны мелким почерком, от руки.