Холодные рассветы - Яна Бендер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ей оставалось только строить предложения, догадки – кто он, чем занимается, как зовут его жену, детей, да и его самого. Затем она перешла к анализу своего поведения – зачем ей вдруг вздумалось бежать за ним по переходу? Что толкнуло её на подобные действия? Во всяком случае, она решила оставить события уходящего дня в покое, отказываясь от разумных объяснений, которых было так мало. То, что случилось сегодня, 20-го апреля 2015-го года, останется в прошлом и, как она надеялась, больше никогда не вернётся в будущем.
Утром она вышла из дома, в котором её родители снимали ей квартиру, дошла до метро, спустилась в подземку, вступила на эскалатор.
– Привет, – такой знакомый, но в тот же миг чужой голос обратился к ней.
Она резко повернулась, чтобы увидеть того, кто посмел нарушить её покой.
– И что ты здесь делаешь? – недовольно бросила она, осознав, что перед ней стоит Илья.
– Да вот, ездил по делам… – пояснил он. – А у тебя как дела?
– Я разве интересовалась твоими?
– Брось, я знаю, что мы с тобой до сих пор друг другу небезразличны.
– Говори за себя.
– Ну так что? Может как-нибудь увидимся?
– Нет. Мне совсем не до встреч. Особенно с тобой.
– Ох, как холодно! – усмехнулся он, сходя с движущейся лестницы.
– Нам не по пути, – заметила она, направляясь в сторону поезда.
Они разошлись, но осадок у неё остался, словно кто-то провел химическую реакцию между кислотой и солью, а вместо пробирки – её сердце.
На парах снова всё было по-прежнему, а в голове в очередной раз всплывали воспоминания о лете, когда Илья так безнадежно предал её, оставив один на один с собой в маленьком городке в недалёком Подмосковье.
– Ермолаева! Отвечайте! – крикнул ей профессор от доски.
Она, словно очнувшись от зимней спячки, посмотрела по сторонам.
– Рамочную конструкцию, – пояснила Ника.
Лена что-то невнятно пробормотала, но преподаватель уже не слушал, а сам начал объяснять своим студентам тему.
Спускаясь по эскалатору, она чуть было не зацепилась за нижнюю площадку, под которой скрывались все ступеньки, толкнула впереди идущую девушку…
– Да что с тобой сегодня? – схватив её за руку и ведя к вагону, спросила Ника.
– Что? – снова отсутствовала в мыслях Елена.
– Ты где вообще?
– Здесь, вроде.
– Так, поехали. Лечить тебя будем.
– Куда?
– Поехали, поехали.
Через сорок минут они уже были на Новокузнецкой в каком-то баре, где собрались некоторые друзья Ники.
– И часто вы тут зависаете? – удивилась Лена.
– Пару раз в неделю, – прикинула в голове её спутница, – а может и чаще. Я как-то не считаю.
Она заказала в баре текилу для своей подруги, научила правильно выполнять ритуал перед употреблением этого напитка, а потом, отсев с ней на край стойки, подальше от своей шумной компании, решила наконец узнать, что всё-таки случилось с ней.
– Да… Когда-то давно, я тогда ещё училась в старших классах… В общем у меня был парень. Он кинул меня… Долгая история… – Лене не хотелось вспоминать всё сначала.
– А мы куда-то торопимся? – улыбнулась Ника. – Рассказывай.
Девушка поведала ей то, что случилось тогда, два года назад. Теперь же, по её словам, всё это было далеко в прошлом, и грусть вызывало только то, что Илья был единственным парнем, с которым она когда-либо встречалась.
– Ты ж моё солнышко! Найдём мы тебе нормального мужика! Расслабься! На самом деле все парни сейчас – редкостные козлы. Тебе кого-нибудь поадекватнее. Чтобы без вот этих дешёвых понтов… Нафиг никому не нужны!
– Я больше не смогу никому поверить.
– Сможешь! Мы бабы такие твари, что готовы верить всей той лапше, которую они, – она обвела пальцем всё помещение, – нам на уши вешают! Дуры, конечно! Никто не спорит! Но есть и свои плюсы!
– Знаешь, «и лучше будь один, чем с кем попало быть»!
– Эээ, нет, подруга, – Ника осушила стакан виски залпом, – тут ты не права! – резко выдохнув, добавила она. – Ты так говоришь, пока тебе двадцать, а вот, когда тебе стукнет тридцатка и далее… Ты запоешь по-другому! Поверь моему опыту! Видела я таких… Сорокалетних, климактеричных с пятью кошками, которых кроме цветочков и «вискаса» ничего не интересует!
– Ты мне пророчишь такую судьбу? – усмехнулась Елена, допивая вино, что темнело на дне бокала.
– У тебя ещё не самая плохая участь, если захочешь пойти по пути одиночества! Детей нет, а так бы ещё этот гемор навязался!
– Давай начистоту?
– Валяй!
– Я и тебе не особо завидую. У тебя есть классный парень, который с тебя пылинки сдувает, а ты его кидаешь, шляешься с какими-то левыми друзьями по клубам, барам, бухаешь… Разве это нормальная жизнь?
– Согласна. Фигня полная! Но, раз уж мы заговорили откровенно, тебя удовлетворял тот… Илюха?!
– В плане?
– В плане постели!
– Мы не спали!
– Да ладно? Врёшь.
– Нет.
– Хочешь сказать, что ты…
Лена только кивнула головой.
– Офигеть! А чего так?
– Мне это не нужно!
– Да как так-то?! Всем нужно, а тебе нет?
– Ну как-то так…
– А ты… Ну… Хочешь, хотя бы иногда?
– Нет. На самом деле, мне противно даже представление об этом.
– Серьезно? Чего в этом такого?
– Да, блин! Мерзко как-то.
– А, ну, ок! Твои заморочки. Не стану копошиться в твоих убеждениях.
– И на том спасибо! Ладно, мне пора! Уже поздно!
– Да останься ты, чего? Завтра пары – ерунда!
– Нет, спать уже охота! Пока!
Лена поцеловала подругу в щёку, как делала это обычно, и покинула бар. У входа стояли какие-то парни, выпуская из себя сигаретный дым и отборный русский мат. Она прошла мимо них, скрылась за длинным зданием, спустилась в метро, села в вагон, включила музыку в наушниках и прикрыла глаза.
Через пару станций она снова их открыла, чтобы узнать своё местонахождение, но толпа перекрыла ей обзор. Тогда она вытащила один наушник, чтобы слышать оператора.
Перед ней, держась за поручень над её головой, стоял мужчина. Она не сразу узнала в нём того незнакомца, что черной нитью промелькнул накануне среди людей в метро.
На следующей станции вышла добрая половина вагона, место рядом с ней освободилось, и он сел возле неё. От него пахло свежестью и вишней. Она не могла разобрать этого потрясающего аромата. В нём было что-то пьянящее, дурманящее, или же это было лишь действие вина и текилы, которые она выпила полчаса назад? Его запах казался ей невыносимо родным и в тот же миг принадлежал человеку, которого
