Я тебя (не) люблю - Каролина Дэй
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Чувствительная, — его ладонь прошлась по завязанной руке и опустилась вниз, к лямке кружевного лифчика. — Ты красива, когда возбуждена, — его взгляд коснулся груди.
«Он совсем с ума сошел? Не понимает, что это не возбуждение, а страх?» — протестовала в мыслях Лера, стараясь найти хотя бы один аргумент, опровергающий его слова. Только на деле происходило все с точностью до наоборот.
Его рука прошлась по ее быстро вздымающейся груди, поднялась к горлу, чуть придушив, а затем, перехватив ее за затылок, Егор резко впился в сладкие губки. Как и в прошлый раз, Лера старалась не отвечать, никак не участвуя в обжигающем поцелуе, но это мало останавливало мужчину. Он пьяно целовал ее уста, то жестко сминал сладкие губки, то ласкал их языком, то покусывал до чувствительной боли. В знак наказания. Чтобы поняла, насколько сильно разозлила его и наравне с этим возбуждала, вгоняя его в пучину страсти.
Егор не сразу оторвался от чувственных губ, пьяно осмотрел ее тело с головы до ног, словно видел впервые. Хотя так оно и было. Он впервые лицезрел столь прекрасное, хрупкое тело, старающееся сопротивляться ему. Только это бесполезно. Он все равно получит то, чего желает.
Лере показалось, что его взгляд накрыло странной поволокой, а дыхание участилось далеко не от злости.
От похоти...
От желания обладать ею...
Он прошелся губами по ее коже от лямки лифчика до нежной кожи за ушком, прикусил слегка мочку, которую ему так удачно подставили вопреки сопротивлениям девушки.
— Как же ты сводишь меня с ума, — прошептал, там опустился обратно, покрывая ее кожу легкими, но такими влажными и приятными поцелуями.
Быстрым движением свободной руки, которая не ласкала кожу девушки, мужчина расстегнул лифчик, а затем порвал лямки, освобождая Леру от его оков. От оков нижнего белья, оставив на ней лишь трусики. Ее опять сковало. Захотелось прикрыться от его взгляда, от его прикосновений. Только это все равно бы не помогло. Не закрыло бы от его ласки, которая последовала потом. Столь же неожиданно, как и сам этот процесс. Его язык скользил по крохотной груди, обводил темную ореолу, а затем припадал к соску, то играясь с ним губами, то чуть больно вытягивая зубами, заставляя Леру испуганно вскрикнуть. Однако Егор все равно зализывал укус своей искусной лаской.
Мужчина медленно наслаждался ее телом, не спешил, не причинял боль, зная, что нельзя с ней поступать так же резко, как в кабинете. Сейчас она запугана, а у него в голове выстроены абсолютно другие планы, никак не связанные со страхом. Пока что. Он целовал ее кожу, чуть прикусывал, искал самые чувствительные места на теле, завидев, что она перестала скрывать собственные эмоции. Но так ли оно было на самом деле?
Лера поначалу изо всех сил старалась держать себя в руках, не расплакаться у него на глазах и не показывать испуг от его действий, однако прикосновения нежных рук в какой-то степени успокоили Леру, по крайней мере, ее тело. А душу? Вряд ли когда-нибудь ее душа будет спокойна, но она не давала пока что о себе знать, концентрируясь только на физических ласках. Считала ли сама девушка манипуляции Егора ласками? Нет. Однозначно нет. Только ее реакция пугала. Точнее, реакция тела. Пугали мурашки, бегающие по тем местам, где только что он прикасался широкой, чуть шершавой ладонью или губами, пугало собственное сбившееся дыхание.
Пугала буря, грозящая перейти в настоящее стихийное бедствие...
Девушка чувствовала, как некое тепло разливалось медленными волнами в каждую клеточку тела, как остро ее плоть реагировала на его ласки. Она могла состроить любое выражение лица, могла не показывать, насколько сильно он влиял на нее, как вновь открывал в ней что-то новое, ранее неизведанное, но довольно знакомое. Только это бесполезно. Мороз прекрасно осознавал, что и как нужно делать, как нужно прикасаться к упругой девичьей груди, как властной, тяжелой рукой провести по талии, чтобы мурашки по всему телу выдали все с потрохами. И это сильно убивало ее. Морально. Потому что физически невозможно было описать эти ощущения.
В какой-то момент, двигаясь языком и губами по нежному телу, он сел перед ней на колени, продолжая играться с чувствительной кожей внутренней стороны бедра, которые были по максимуму сведены. Отрицает. Отрицает, насколько ей хорошо сейчас и как хорошо будет потом. Пальцами он прошелся от лодыжки до попки, останавливаясь на кружеве чулок, параллельно целуя место прикосновения. И даже в тот момент, когда она прогнулась в спине, когда резко выдохнула воздух из легких и выпустила вместе с ним очень-очень тихий, едва уловимый стон, вряд ли полностью расслабилась.
«Это пока что», — подумал про себя Егор, снимая с девушки последний элемент одежды, скрывающий от него центр женского наслаждения. Стянул тонкую ткань вниз, несмотря на слабое сопротивление со стороны Леры. Это его все равно бы не остановило. Теперь она предстала перед ним абсолютно нагая. Стыдливая. Уязвимая. Но такая соблазнительная, с чуть пухлыми губами, которые облизнула вновь. Как на камере. С помутненными бездонными глазами. Слегка потемневшими, скорее всего, от возбуждения. Как он и мечтал когда-то, наблюдая за хрупким девичьим телом ночью.
Руками он чуть раздвинул прекрасные, стройные ножки девушки, а пальцами провел по половым губам, собирая естественную влажность. И наткнулся на преграду, как только он хотел нырнуть пальцами внутрь, желая доставить ей удовольствие.
— Цепочка... — он смаковал это слово, будто пробовал его на языке. — Мне достался хороший приз.
Лера промолчала, но это было даже к лучшему. Егор знал о
