Влада. Бал Темнейшего - Саша Готти

– Будет вам отмена, – отозвался Гильс. – Все-таки Канву мы перегнем в свою сторону. Тут ведь как – постепенно надо. Вот в янв сейчас свободно заходим, год назад мечтали о таком?

– А подключить ведьмовство к этому? – спросил у Гильса другой. – Они же мутят с магией, вдруг были бы полезны…

– Не думаю, – пожал плечами Муранов. – Могли бы они ворочать такими магическими силами, как отмена домового права, так не боялись бы ничего. А они, сами знаете, – бегут в Питер, умирают от страха перед светлыми. А они их убивают, тех, кто не успел убежать, их главному сейчас любая жизнь нужна.

– Готовит нападение в день бала? – спросил Герка. – Многие так говорят.

– Если так, то он обезумел. День бала – наш день и наша сила, – засмеялся Гильс. – Пусть он сделает нам такой подарок. Я вот слышал, что ведьмовство предрекает страшный поворот тайного мира. Набивают себе цену, раздувают щеки… Только вот тратить силы наших армий на защиту пары сотен людей мы не станем. Если они смогут защититься самостоятельно, тогда с ними будет другой разговор…

– Они хотят подчиняться Темному Департаменту, – заметил Герка. – На слет ведьмовства тебя ждут, аж из кожи лезут.

– Стоит зайти туда, чтобы лишний раз напомнить им, что они никто и звать их никак, – отрезал Гильс. – Их якобы подчинение – это мольба о защите. Допустим, мне все люди захотят подчиниться – где взять армию для их охраны? Гер, их хитрость шита белыми нитками…

Гильс вдруг слегка напрягся, подняв голову, но Влада успела метнуться обратно за угол, надеясь, что он ее не заметил.

– Настя, хочу сказать, что вы с Герой отличная пара, – вдруг чуть громче сказал Гильс. – Смотритесь хорошо, да и вообще. Есть девушки, которые умнее тех, что подслушивают под дверями.

«Черт!» – мысленно выругалась Влада, – «Заметил же, еще и поддел… Ну все, иди уже…»

Влада вошла, держа на стеклянном подносе хрустальные бокалы с ярко-красным коктейлем.

Вампирская тусовка затихла, разглядывая, как она расставляет бокалы на столе. Конечно, многие вопросы в общении с парнями были для Влады как темный лес, но уловить то, что сейчас с нее не сводят восхищенных глаз, было нетрудно.

– Знакомьтесь, это Влада, самый бесценный вампир тайного мира, – вдруг произнес Гильс. – Как видите, не всегда уникальность значит заносчивость.

– Сама скромность, а мы столько про вас слышали, – заметил один из гостей, даже приподнявшись, чтобы заглянуть Владе в лицо. – Мы жаждем увидеть вас на балу, в достойном окружении! Можем ли мы рассчитывать, что вы останетесь с нами в этой гостиной?

– Она не любит незнакомые компании, – ответил за нее Гильс. – Даже на бал идти не хочет, приходится уговаривать. Может быть, потащу силой…

Вампирский бомонд расхохотался, и Влада поспешила убраться прочь из гостиной обратно в кухню, обдумывать происшедшее.

«Гильс не сказал им, что я его девушка, не захотел, чтобы осталась, – ворочались в голове нерадостные мысли. – Да, Дрина была права – так можно навсегда оттолкнуть Гильса, вообще его потерять. Как же больно, что я не могу иначе!! Меня тянет к Гильсу: ничего не прошло, даже сильнее стало. Но мое подземелье – это Егор».

Конец вечеринки завершили танцами, когда девочек, уставших торчать на кухне, пригласили в гостиную, а декана Валькируса, который все-таки уронил антенну, утешили и напоили коктейлем.

Влада оказалась в гостиной, где царил дружеский «медляк»: Гильс танцевал с Настей, Герка с Элей, Дрина с Игнатом – а Влада топталась в дверях, не решаясь ни войти, ни уйти прочь.

– Огнева, можно вас пригласить? – ее вдруг подхватили под локоть, и рядом оказался декан Валькируса.

– Ян Вячеславович! Честное слово, я не танцую…

– Я тоже художник и антенны не чиню, но прекрасной кикиморе отказать не смог, – расхохотался валькер. – Огнева, вы любите докапываться до всего, так ведь? Меня… м-м-м… попросили рассказать вам одну историю про некоторую ерунду. А точнее, поностальгировать.

– Ух ты, сегодня точно вечер в стиле ностальжи, – Влада напряженно заулыбалась, поскольку танцевать с деканом ей до сих пор не приходилось, пусть даже и с таким «экстремалом».

– Не так уж давно я тоже был студентом, – задушевно начал рассказывать Янчес. – До сих пор, когда в аудиторию вбегает завхоз и орет: «В декана-ат…», – я начинаю лихорадочно вспоминать, что же вчера натворил. И только потом понимаю, что сам уже препод и даже декан.

– Да, мне рассказывали, что вы были не из примерных, – Влада не совсем понимала, как связано то, что она хотела узнать, с этим приступом ностальгии.

– Алмур, или по-другому – Алекс Муранов, был моим однокурсником, и боевые подвиги у нас с ним общие, – продолжал Янчес. – Мать моя женщина, да мы в деканат ходили каждый месяц! Батори орал на нас, изничтожал, грозил нам, хотя, конечно, Алекса всерьез никто бы не выгнал – негласно все знали, из какой он семьи… Но извиняться перед каким-нибудь сопливым гоблином или оскорбленной троллихой приходилось частенько. Вот так – при всех…

А вот это уже было интересно, и Влада, расхотев удрать под любым удобным предлогом, насторожилась.

– Один раз в мае мы сбежали с занятий и шлялись где-то в Подмосковье, заходили там в янв, а это было запрещено Канвой в те времена. И один из гоблинов с Троллиума, Васька Крюков, нас однажды сдал. Настучал в деканат, мы оба получили лишение стипендий и строгача от Батори… А Крюкову мы в благодарность наваляли, и очень сильно: Алмур не рассчитал и гоблином проломил стенку в столовой. Драка тогда была ого-го, тролли за своего, хоть и дальнего родича, как обычно, встали стеной. И тогда нас, весь вампирский факультет, как и весь Валькирус, заставили приносить извинения перед Троллиумом. Отвратительная ситуация, да?

– Вот так же – вызвали в атриум и…

– Да-да, именно так. И Алмур тогда придумал выход. Негласно по Универу распространили объяву, что закрытие ладонью значка Носферона означает перевернуть слово наоборот. «Извиняюсь» – означало «совсем не жалею», «драка больше не повторится» – «наваляю по шее, как только будет возможность»… Когда мы стояли в атриуме и хором извинялись, все отлично перевели, куда мы послали троллей.

– Тролли когда узнали, ничего не сказали ректору?

– Знаете, Огнева, в любом Универе есть две параллели, деканат и студенты. В деканате могут тебя песочить, изничтожать, но потом ты возвращаешься в общагу, к своим, и от них тебе поддержка. А если ты в деканат пришел пай-мальчик и настучал на своих, тебя конечно там похвалят, а вот жизни в Универе тебе не будет, выживут.

«Хорошо представляю», – содрогнулась про себя Влада, вспоминая драку в душевой.

Она продолжала двигаться в танце, хотя мысленно отключилась от всего происходящего, переваривая услышанное от Янчеса.

Итак, все эти недели она отчаянно искала хоть что– то про самую светлую зловоротню, и все впустую. А получается, что эти слова надо было перевернуть наоборот, потому что два слова Егор произнес, закрыв ладонью значок! Получается, что он не мог говорить прямо, поэтому использовал этот прием.

«Самая светлая зловоротня наоборот – это получается… самая темная ротонда, – Влада переводила с „алмурского“ сообщение Егора. – Ротонда, как все просто! Глупая я… Его, получается, там держат!!!»

Только вот если войти в зловоротню просто, то в темную ротонду… да как в нее вообще можно было войти?!

«Сначала найду, там будет видно, прорвемся, – Влада даже отдавила Янчесу ногу, танцуя невпопад. – Ведь у меня получилось уже многое! Слет ведьмовства – вот бы куда попасть, разузнать что-нибудь полезное…»

– Передаю прекрасную барышню в надежные руки, – витиевато выразился валькер, и Влада вдруг оказалась лицом к лицу с Гильсом. Его пальцы оказались на ее талии, и по всему телу пробежал нервный ток, как обычно бывало, когда к ней прикасался Муранов.

– Довольна? – его глаза сейчас были угольно-черными, какими-то особенными. То ли что-то задумал, или же просто в них внезапно проявилась грусть.

– Все узнала? Я выполнил обещание?

– Вполне… спасибо.

– Не хочешь начать делать разумные поступки?

– Ты же знаешь, я всегда делаю только безумные.

– Ага… ну и я тоже.

Гильс вдруг повел ее в танце в сторону, задев плечом Дрину, танцующую с одним из вампиров.

– Дриночка, спасибо за угощение, – обратился он к кикиморе. – Передай Роксане Елисеевне спасибо за все. Что хочется кикиморской душе?

Это было шутливое, но вполне официальное обращение царской особы к подданному, который чем-то угодил.

– Кикиморской душе всегда хочется болотца, Гильс, – Дрина вдруг стала похожа на свою маму: улыбчивую, но умеющую достойно держаться даже с сильными мира сего, и получать свое. – Такого… ты понимаешь?

– Где помады там всякие и мазилки на девчоночьи мордашки, – подсказал Герка, обнимая свою Настю. – «Пассаж», отдел парфюмерии, булькающий миазмами «Шанели», кваканье и – наша Веснич посредине…